Римский папа и гей-активисты: кто празднует победу. Максим Соколов

Живи наше все нынче, он, наверное, отреагировал бы на новости из Ватикана чем-то вроде "Бергольо козни продолжает, как полномощный езуит". Уж там козни или не козни, но соблазн папа римский произвел изрядный.

В документальном фильме "Франческо" постсоветско-американского режиссера Е. М. Афинеевского, премьера которого состоялась в Риме, папа Франциск сообщил зрителям картины: "Однополые люди имеют право быть семьей. Они — дети Божьи и имеют право на семью. У всех должна быть возможность создать семью. <...> Следует создать закон о гражданских союзах, таким образом, эти люди тоже окажутся под защитой закона".

После чего пошли разговоры, что в своей любви к смелым жестам и речам римский первосвященник зашел слишком далеко и его слова граничат с апостасией. Это довольно жестко, так ведь и папа вольно или невольно соблазнил многих.

Здесь, конечно, вопрос церковной политики. Если папа говорит, как либеральный шоумен, желающий понравиться публике, тогда, конечно, претензий к нему нет. Характерно, что наибольший энтузиазм, доходящий до прямого восторга, речи героя фильма "Франческо" вызвали у людей, чуждых не только католичеству, но и вообще какой-либо христианской деноминации. У людей, которым нравится прогресс и гуманизм как таковой.

Что до людей, принадлежащих к какой-нибудь конфессии, тут все сложнее. Совсем суровые православные скорее одобрили понтификальный каминг-аут, следуя принципу "чем хуже, тем лучше". С их точки зрения, поскольку Римская церковь от Бога отступная, то саморазоблачение римского первосвященника полезно, ибо даже самому терпимому и благодушному верующему показывает, чему Рим на самом деле поклоняется.

Православные, склонные считать, что наши перегородки до неба не доходят, скорее до крайности огорчены. Ибо пожар в доме соседа — хоть бы мы с ним во многом были разногласны — никак не повод для радости. Все это будет только поощрять новую волну отступничества, а с падением союзника наше положение станет еще хуже. Хотя бы потому, что могут обессмыслиться речи об единой ортодоксии, которая объединяет православных и католиков в их общем противостоянии апостасии.

Католикам же совсем не позавидуешь. Признать недостоинство папы, который в лучшем случае просто несет невесть что, а в худшем случае явно находится на антихристовой линии, — трудно. Это означает уйти в раскол. По меньшей мере — вызвать серьезные церковные нестроения. Особенно сложно в таких странах, как Польша, где католицизм не теплохладный, но весьма консервативный.

Искусные в риторике католические прелаты, понимая всю неприятность происходящего, пытаются спасти дело утонченной диалектикой. Признавая, что подобные папские речи "вызывают удивление и становятся причиной ошибок в отношении учения Церкви среди людей доброй воли, которые искренне желают знать, чему учит католическая церковь", они указывают, что "контекст таких заявлений и обстоятельства, в которых они сделаны, лишают их всякого учительного значения. Их надлежит толковать просто как личные мнения человека, который их сделал. Эти заявления никоим образом не обязывают совесть верных, которые скорее обязаны придерживаться с религиозным послушанием того, чему в отношении данного вопроса учат Священное Писание, Священное Предание и обычное Учительство Церкви".

То есть если римский первосвященник произнес столь пререкаемые речи не ex cathedra, во всем величии своего сана, а всего лишь в беседе с тов. Афинеевским (кстати, снявшим десять лет назад веселую комедию "Ой, вэй! Мой сын гей!"), так и рассматривать это надо как беседу с комиком. А лучше вообще никак не рассматривать. Мало ли кто чего сказанул.

С одной стороны, положение вроде бы как спасено. Гражданин Бергольо в своем праве, как частный человек, говорить самые удивительные вещи — лишь бы не ex cathedra. А если и с кафедры заявит — тогда будем дальше думать.

Здесь, правда, есть та проблема, что, например, министр иностранных дел любого государства гораздо более ограничен в свободе высказываний. Случись ему что-нибудь брякнуть в беседе хоть с Афинеевским, хоть с Трофимеевским, отмазка, что это-де была частная беседа и поэтому не берите в голову, не сработает. Дипломат всегда при исполнении, ибо он есть викарий своего суверена.

Но папа римский, согласно учению католической церкви, есть викарий Христа. Позволительно предположить, что в этом случае мера ответственности за свои слова должна быть значительно выше, нежели в случае с дипломатом-мирянином. Ибо сказано: "От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься", и не сказано, что к мирским беседам это неприложимо.

Все это весьма неприятно. Впрочем, кому как. Взыскующим перестройщика М. С. Горбачева на папском престоле — а папа Франциск уже семь лет неуклонно следует путем перестройки и ускорения — это, напротив, чрезвычайно приятно. А уж как приятно тому ангелу, которого на образах пишут с рожками и хвостиком, — так и сказать нельзя.

Максим Соколов