Портал для либералов

Шли они уже довольно долго. Тропа петляла между заросших лещиной балок едва приметной змейкой, различить которую мог лишь проводник – угрюмый бородатый мужик в старомодном овчинном зипуне, шагающий впереди. За ним длинной вереницей тянулся цвет российской либеральной мысли, кто с рюкзаками и сумками, а кто и без. Они двигались по припорошенному снегом ноябрьскому лесу, коротая время за беседой.

Волоком тянущий по снегу тяжёлый саквояж на колёсиках Григорий Явлинский покосился на шагающего налегке Анатолия Чубайса.

- Толик, ну мы-то понятно, нам ловить нечего, но ты зачем пошёл? Ты вроде персона неприкосновенная, работа у тебя – дай бог каждому. И, кстати, где твои вещи?

- Чемодан мой вон, Яшин тащит. Ишь, как потеет, за двести долларов! Вроде Лёха Улюкаев тоже был неприкосновенным, теперь сидит, сухари сушит. А мне не резон дожидаться, пока старые дела раскапывать начнут.

Бредущий рядом Миша-два процента-Касьянов согласно закивал.

Их ход мыслей подтверждал и Лёха Навальный, обращающийся к своему соседу:

- Да в последнее время тут совсем тоскливо стало – суды, бойкоты, слежки. Так и норовят в лицо тортом засветить! Ну теперь-то всё, заживём! Как сказал классик, «Сюда я больше не ездюк!». А как, кстати, привильно, «не ездюк» или «не ездец»?

Идущий рядом Виктор Шендерович усмехнулся:

- Не ездун. Исковеркал Грибоедова, выпускник Йелльский. Ты хоть отличишь Гоголя от Гегеля?

- А зачем? Главное, я отличаю Гозмана от Гельмана! – и оба залились смехом, один лающим, а другой хрюкающим.

Михаил Ефремов, успевший изрядно ополовинить внушительных размеров флягу на ремне, подошёл к задумчиво плетущемуся с гитарой Макаревичу.

- А что, Андрюха, и ты решил туда податься? Неужто там и музыканты требуются?

- Да, сказали, им нужны такие, кто умеет «зажечь». А потом я ещё и готовить могу, и нырять… А тут… Противно.

- Понимаю, - кивнул актёр, - давай тогда споём! Как там у тебя про шарм на заднице?

- Шрам, на попе, - смущённо поправил музыкант.

- Да! Ну, за твой «Шрам на заднице»! - и он незамедлительно приложился к фляге.

Надо сказать, следовала вся эта процессия к месту, в существование которого ещё недавно из них не поверил бы решительно никто. То был Портал. Не какое-нибудь там «Окно в Париж», это должен был быть портал в параллельную реальность. Нашлись люди, вышли на связь с той стороной, выяснили, что либеральная идея там востребована как нигде. Они долго сомневались, совещались, прикидывали, советовались. Но на той стороне чертовски хорошо умели убеждать. И вот, решение созрело, и, взяв самое ценное, колонна двинулась в путь.

Разговорились и две Евгении – Чирикова и Альбац:

- А на той стороне как-то подтвердили, что нас ждут?

- А то! Мы с ними вступили в телефонный контакт. Сказали, что для нас там уже готовы тёплые места. У них, кстати, на выборах победила Клинтон. Значит, платить за наши труды должны как минимум вдвое!

- Ну, за Клинтон! – напугал сиплым гарканьем собеседниц откуда ни возьмись возникший Миша Ефремов.

А в голове колонны любопытный Дмитрий Быков догнал проводника:

- Тебя как звать-то?

- Сусанин я, Иван.

- Иван? – поморщился Дмитрий, ему не нравилось это имя, как, впрочем, и всё русское, - А! Как же, знаю-знаю! Малый театр, опера! Я, по правде говоря, в антракте переместился в буфет, там подавали чудный армянский коньячок и бутерброды с осетринкой… - он мечтательно закатил глаза, - Так, значит, проводником подрабатываешь? Не хватает у нас зарплаты артиста для достойной жизни?

- Нет, я бесплатно, по зову сердца. Родине помочь надо.

Удивлённый подобным ответом Быков задумался и отстал от необщительного провожатого. Возможно, он и нашёлся бы с ответом, но внезапно лес кончился.

Они вышли к громаде известняковой скалы, испещрённой трещинами, нависающей над путниками отвесной светло-охровой стеной. Вздох удивления прокатился по веренице. Прямо в массиве скалы, взору их предстал он. Переливающийся алыми и багровыми тонами, меняющий свои очертания, портал казался словно живым. Тотчас раздались восторженные возгласы и хлопки пробок от шампанского, некоторые бросились делать селфи на фоне портала, но войти в него первым никто не решался.

Как бывает в подобных ситуациях, голос подал Кац:

- А может, мы поторопились? Может, лучше было бы сдаться? Или хотя бы уехать всем в Америку?

- Макс, ты есть самый натуральный поц! – с чувством произнёс Венедиктов, - В Штатах теперь Трамп, это значит, грантам наступил полный швах. Тем более, кому ты нужен там? В Америке своих поцев некуда девать! Или ты-таки хочешь жить на одну зарплату?

Пристыженный Кац обиженно умолк.

- Ну, за американских поцев! – подвёл итог вездесущий Ефремов и, сделав добрый глоток из своей бездонной фляги, то ли шагнул, то ли выпал в портал. Вопреки ожиданиям, ничего не произошло, только шлейф радужных огоньков на поверхности подтверждал переход.

Далее двинулись и остальные.

Юлия Латынина, повернувшись лицом к спутникам, произнесла:- Прощай, Рашка! Загнивай дальше и доедай последних ежей! А нас ждёт новая жизнь! – и под аплодисменты исчезла в портале.

- Шах и мат, вата! – выкрикнул Каспаров и проделал тот же фокус.

Александр Невзоров ничего не сказал, ограничившись лишь неприличным жестом, обращённым вдаль, и последовал туда же.

В портал следовали все остальные: и Кашин с Ерофеевым, и Сванидзе с Боровым, и Гудков с папой, и Ксения Безродная, более известная под фамилией Собчак, с мамой и многие другие.

Проводник стоял неподалёку от входа, из-под сдвинутых густых бровей наблюдая за процессом:

- А тебя-то куда несёт, бабуля? – спросил Иван у замыкающей шествие Людмилы Алексеевой.

- Я ещё всем покажу в параллельной реальности! – обиженно заявила та.

- А нет никакой параллельной реальности. Это односторонний портал. Он ведёт прямиком в ад. С вами оттуда черти говорили.

- Это здесь – ад! А там я хоть закончу свои дни в заслуженном комфорте. Мне там обещали самый тёплый приём! – и она растворилась в затухающем пятне портала.

- Что ж, мечты сбываются, - пожал плечами Сусанин. Он точно знал, что герои из рая иногда возвращаются, но вот предатели из ада – никогда...