Жертвы европейской американофилии

Американцы, разрушая экономические связи ЕС с Востоком, фактически напрямую работают против экономических интересов, экономической и политической стабильности Европы

Когда-то давно, в средине 90-х, некоторые украинские эксперты пытались предложить вариант так называемой финляндизации Украины. Предполагалось, что Киев будет выстраивать свои взаимоотношения с окружающим миром по примеру послевоенной Финляндии. В соответствии с этим планом Украина должна была стать действительно нейтральной страной, политически абсолютно лояльной России, но экономически плотно вписанной (хоть формально и не интегрированной) в европейские структуры.

Это была попытка найти внутриполитический компромисс, который позволил бы Киеву не скатиться в яму пещерного национализма и русофобии. Но данная попытка была изначально обречена на провал.

Во-первых, потому, что «финляндизация» трактовалась совершенно неправильно. Финны не были экономически независимы от СССР. Хельсинки находился в вассальной зависимости от Москвы по всем показателям (как политическим, так и экономическим). Компромисс заключался в том, что Сталин вынужден был отказаться от идеи создать социалистическую Финляндию. Несмотря на два военных поражения за пять лет, финны смогли добиться сохранения у себя капитализма.

Сталин вынужден был отказаться от идеи создать социалистическую Финляндию.

Во-вторых, финский эксперимент пришёлся на эпоху жёсткого идеологического противостояния двух мировых систем. В этих рамках каждая из сверхдержав наблюдала за своим геополитическим (и идеологическим) оппонентом, пытаясь блокировать любые попытки расширения сферы влияния, а значит, усиления конкурирующей системы. Только в такой уникальной ситуации и могли существовать ориентированная на Запад нейтральная социалистическая Югославия и ориентированная на СССР нейтральная капиталистическая Финляндия.

Как только биполярный мир превратился в монополярный, оба эксперимента были закрыты. Финляндия стала стандартной частью Запада, а Югославия (как часть идеологически чуждого мира) была уничтожена. Если бы холодную войну проиграл Запад, то, с высокой долей вероятности Югославия стала бы стандартным членом ОВД и СЭВ, а Финляндия просто вошла бы в состав СССР, либо превратилась бы в скандинавскую Монголию (социалистическую страну с номинальной независимостью).

Именно биполярный мир создавал условия для таких ситуаций, когда один лагерь не в состоянии полноценно удерживать какое-то государство, но и у другого лагеря не хватает сил его полностью инкорпорировать в свои структуры. Понятно, что в 1990-е ситуация была совершенно иной. Не было двух противостоящих систем.

Существовал один глобальный гегемон и большое количество держав второго порядка, к числу которых тогда относились не только крупнейшие западноевропейские партнёры США (Великобритания, Германия, Франция), но и Россия с Китаем. Некоторые государства (в том числе и тогдашняя Украина) могли сделать выбор: остаться в сфере влияния регионального лидера (выбор Белоруссии) или попытаться взаимодействовать с Западом самостоятельно (выбор Украины).

Белоруссия не смогла уйти из российской сферы влияния, поскольку за это необходимо было заплатить сменой политического режима.

Сделав выбор, уже невозможно было сохранять политическую лояльность одной стороне, при этом экономически ориентируясь на другую. Не случайно все попытки Киева и Минска сыграть в так называемую многовекторность благополучно провалились. Белоруссия не смогла уйти из российской сферы влияния, поскольку за это необходимо было заплатить сменой политического режима, а Украина, будучи экономически привязана к России, но политически стремясь на Запад, не смогла сохранить ни политический режим, ни собственную экономику - в попытке усидеть на двух быстро разъезжающихся стульях она просто порвалась по швам.

Сегодня мы видим, как ошибку Украины повторяет ЕС. Его старые члены (Франция, Германия, Италия) экономически кровно заинтересованы в тесном взаимодействии с Россией. В этом их поддерживает и меньшая часть новичков. Большая часть восточноевропейских членов ЕС считает, что их политическая ориентация на США не только даст возможность компенсировать экономические потери от конфронтации с Кремлём, но и позволит остаться в выигрыше.

Будучи не в силах преодолеть это внутреннее противоречие и крайне боясь дальнейшей дезинтеграции (Венгрия и Польша регулярно шантажируют Западную Европу тем, что пойдут по пути Великобритании), ЕС пытается сохранить внешнюю видимость давно отсутствующего единства за счёт того, что декларирует политическую лояльность США, пытаясь одновременно развивать взаимовыгодные экономические отношения с Россией и Китаем.

Однако сидеть на двух стремительно разъезжающихся стульях становится всё неудобнее. В течение последнего года для того, чтобы избежать обострения внутреннего конфликта, лидеры ЕС, в первую очередь Германия, отстояв экономически выгодный «Северный поток-2», сделали ряд глобальных политических уступок США.

 Германия, отстояв экономически выгодный «Северный поток-2», сделала ряд глобальных политических уступок США.

Результатом стали:

- втягивание Западной Европы в ненужную ей, инициированную Восточной Европой в интересах США, конфронтацию с Белоруссией, которая задела и Россию;

- участие Западной Европы в санкционной войне США против Китая;

- попытка Западной Европы сохранить формальное единство ЕС за счёт уступок Восточной Европе в вопросах финансовой и экономической политики, которые могут привести к далеко идущим последствиям.

ЕС и его лидеры мотивируют свои действия необходимостью сохранения политического единства Запада, его сплочения вокруг США в тяжёлый период глобального системного кризиса, переживаемого западной политико-экономической системой. Они, однако, не хотят замечать, что их вроде бы формальные политические уступки, приводят к серьёзным экономическим последствиям, которые, в свою очередь, вызывают новые, более жёсткие политические решения. В конечном итоге, ЕС и в политическом, и в экономическом отношениях начинает работать себе во вред и на пользу США. Пытаясь избежать необходимости выбора, Европа отказывается от субъектности, на которую совсем недавно претендовала.

США, пользуясь настроем Европы на политическую лояльность, требуют поддержки своих антироссийских и антикитайских инициатив. ЕС пытается эти инициативы смягчать, но всё равно должен проводить соответствующую линию, причём далеко не всегда на уровне ничего не значащих заявлений. Часто за этим следуют конкретные шаги, наносящие экономический ущерб. Естественно, жертвы европейской американофилии наносят ответные удары. В результате значительная часть перспективных совместных проектов так и не выходит за рамки предварительного обсуждения.

Более того, история с взрывным ростом цен на газ на всегда стабильном европейском рынке показывает, что американцы, разрушая экономические связи ЕС с Востоком, фактически напрямую работают против экономических интересов, экономической и политической стабильности Европы.

Американцы в рамках европейской политической лояльности пробили изменение формулы цены в долгосрочных контрактах «Газпрома».

Ведь что по сути произошло? Американцы в рамках европейской политической лояльности пробили изменение формулы цены в долгосрочных контрактах «Газпрома». Цена контракта получила привязку к спотовой (по сути к биржевой) цене. Несмотря на то, что для большей части долгосрочных европейских контрактов «Газпрома» сохранили старую формулу ценообразования, оказалось достаточно изменения трёх или четырёх контрактов, чтобы биржевые игроки, играя на повышение и используя систему слухов и кризисных ожиданий, загнали спотовые цены на газ под небеса.

Естественно, что те, кто сохранил старую формулу ценообразования в контрактах с «Газпромом» сейчас от этого выигрывают. Но «Газпром» удовлетворяет потребности Европы в газе меньше чем наполовину. Это значит, что значительное количество домохозяйств и промышленных потребителей вынуждены использовать запредельно дорогой газ. В условиях серьёзно потрепавших европейские экономики коронакризиса, а также экономической войны с Китаем, в которую ЕС постепенно втягивается, высокие газовые цены (которые могут продержаться до весны) - сильнейший удар по экономикам стран ЕС, дестабилизирующий всю Европу.

При этом ЕС, храня политическую лояльность США, с упорством достойным лучшего применения, пытается обвинить в организации газового кризиса Россию, что не способствует поддержанию отношений доверия между Москвой и европейскими столицами, а значит косвенно мешает совместному поиску пути выхода из газового кризиса.

ЕС наступает на горло собственным экономическим интересам ради мифического «единства Запада» и сохранения взаимоотношений с США.

Это только один пример, актуальный потому, что он у всех на слуху. Но таких примеров, когда ЕС вольно или невольно наступает на горло собственным экономическим интересам ради мифического «единства Запада» и сохранения взаимоотношений с США, которые Европа именует партнёрскими, но которые на самом деле являются обычной вассальной зависимостью, масса. Евросоюз с ускорением идёт по пути Украины, которая тоже считала, что политическая лояльность Америке обеспечит ей в перспективе экономические дивиденды, а оказалась у разбитого корыта, без экономики и без государственности.

Евросоюз идёт по пути украинизации, главная опасность которой заключается в том, что незаметно, но очень быстро (на каком-то очередном этапе) процесс становится необратим. Европе всё ещё кажется, что она может в любой момент сделать выбор, на самом же деле близок тот момент, когда выбор будет сделан окончательно и завтрашние решения будут предопределены сегодняшними.

Ростислав Ищенко