Интервью с Федором Садовниковым – защитником мирного населения Донбасса, участником СВО.
— Здравствуйте, Фёдор Викторович. Расскажите, пожалуйста, немного о себе.
— Садовников Фёдор Викторович, педагог-психолог по образованию, участник конфликта на Донбассе и специальной военной операции. Окончил Иркутский государственный педагогический институт.
Когда я был на предпоследнем курсе, в 2014 году, начался конфликт на Донбассе. До этого я активно занимался социальным добровольчеством у себя в регионе. Естественно, помимо волонтёрских акций — участвовал в поиске пропавших людей, в ликвидации ЧС в регионе. Я в целом неравнодушно смотрел на все политические события, которые в мире творятся, так как воспитывался в семье военного. У меня родственники по отцу, с которыми мы общались, на тот момент находились на Украине. Отец созванивался с ними, и они рассказывали, что там реально происходит. Я для себя понял, что не могу оставаться в стороне, поэтому начал собираться и готовиться к военным действиям. Сам я к армии на тот момент был не годен по состоянию здоровья — у меня был перелом позвоночника, а также порок сердца аортального клапана. Собственно, поэтому мне и поставили категорию В.
Никто из родителей, естественно, не знал, что я в первый раз планировал «поездку». В итоге — написал заявление об отчислении из ВУЗа, меня вызвал декан нашего факультета, мы с ним поговорили. Поскольку я там был далеко не на самом последнем счету, так как интересовался наукой и писал различные научные статьи, было решено, что поеду сразу после того, как получу диплом. Собственно говоря, как только я получил диплом в 2015 году — летом я поехал в первый раз на Донбасс.
— Вы росли в семье сотрудников ФСИН. Как это повлияло на Ваш характер?
— Это достаточно тяжёлый момент, поскольку оба родителя, да ещё и старший брат, работали и до сих пор, кроме отца, продолжают работать в уголовно-исполнительной системе. Думаю, понятно, что такое профессиональная деформация. Естественно, у всего семейства она была, потому что отец сначала был военным, потом ушёл в милицию — очень известный у нас в области был опер. Потом ушёл в систему ФСИН, как и моя мать и мой старший брат. И у них троих был общий круг интересов, а я — как отшельник. Мне это очень тяжело давалось, как во взаимоотношениях в семье, так и в принципе в общении, поскольку тематика уголовно-исполнительного характера всё равно преобладала у моих родных — работа с осуждёнными, правоохранительная деятельность, а для меня на тот момент это было очень далёкой темой. Было сложно. Всегда хотелось доказать, что несмотря на то, что я — другой, не такой, как они, но тоже чего-то стою.
— Были ли у Вас проблемы в школе и как рукопашный бой помог с ними справиться, физически и морально?
— Проблемы в школе были, причём с третьего класса. Школа у нас в большинстве своём состояла из, скажем так, модного на тот момент движения АУЕ (запрещено в России). Тем более, что находилась она в том районе, где размещается колония строгого режима. У учеников «сидевших» родственников сидевших тоже хватало, как и людей, которым вся эта тематика нравилась. Всё-таки 2000-е годы – неспокойное время. Поэтому, как только одноклассники и старшеклассники узнали, что мои родители работают в уголовно-исполнительной системе, первое погоняло, которое ко мне прилипло – «мусорской сын». Собственно, эта одна из причин, по которой я постоянно дрался в школе — таких насмешек со стороны сверстников терпеть не мог и постоянно старался отстаивать честь семьи. В результате постоянно приходил домой с порванной одеждой, с фингалами под глазами. И дополнительно получал ещё дома за это трёпку.
Рукопашным боем начал заниматься уже в старшем возрасте, в шестом-седьмом классе. И да, он действительно помог, психологически во многом меня воспитал, поскольку у нас тренер был достаточно серьёзный — бывший армеец, участник боевых действий в Чечне. Он нас серьезно воспитывал. Но поскольку до этого времени я был наособицу в школьном коллективе, поскольку постоянно ловил смешки, а по своему внешнему виду я был достаточно плотненький, толстенький парень, да и ещё вот такая ситуация с родными — рукопашный бой во мне достаточно сильно поменял мировоззрение. Я начал понимать для себя, что могу за себя постоять, и достаточно серьёзно. Также это дало мотивацию заниматься собой, улучшать свою физическую форму, работать над собой как в физическом, так и в психологическом плане.
— Как Вы пришли к решению стать волонтёром? Что к этому подтолкнуло?
— Это было спонтанное, случайное решение. Началось это ещё с конца школы. В силу того, что я был достаточно «загнанной» личностью, даже после того, как начал заниматься «рукопашкой» и начал раскрывать в себе некоторые таланты, менять себя как личность — все равно этого было недостаточно. Очень сильно на меня повлиял театр. Как-то раз классный руководитель попросила нас выступить в забавной новогодней сценке. И меня ради прикола, в силу нестандартной внешности, попросили сыграть роль Снегурочки. Я и сыграл. Когда я со сцены увидел смех со стороны своих сверстников, старшеклассников, причем не потому, что я какой-то специфичный для них, а именно с точки зрения юмора, то открыл в себе некоторые моменты эмоционального подтекста – оказывается, можно влиять с помощью юмора на эмоции людей. И я начал развивать себя в этом направлении.
Тут началась кардинальная перемена именно в моей личной жизни. Я научился даже шутить, как говорится. Потихоньку начал себя менять, ставить в коллективе. Многие споры переводить не в кулачный бой, а именно в диалог, причём в качественный, зачастую благоприятный для меня. Ну а чуть позже стал заниматься добровольческой деятельностью. Началось всё со сбора макулатуры, потом различные социальные акции и так далее. Но в полной мере это раскрылось тогда, когда я закончил школу и поступил в ВУЗ.
С самого первого курса я начал заниматься именно волонтёрской деятельностью. На первом курсе, в силу слабого количества баллов, я поступил на коммерческой основе в Пединститут на специальность «Педагог-психолог». И первые полгода я учился платно. Но как только я начал заниматься добровольческой деятельностью, проводить разные мероприятия, меня это очень сильно заинтересовало. Я нашел большую поддержку со стороны сверстников. Меня оценивали как личность. И для меня эта смена коллектива сыграла очень большую роль. Я начал раскрывать себя. В результате мы организовали студсовет — сначала у себя на факультете, потом я стал председателем студсовета, причем всей Академии — тогда это была Академия образования, после стала педагогическим институтом. Мы начали проводить очень много серьёзных мероприятий: работали с детьми, проводили новогодние акции, различные профилактические мероприятия по социально негативным явлениям. А потом нас вообще во всё вовлекать начали: в международные форумы, различные площадки и так далее.
— Какие книги, фильмы или философские идеи повлияли на Ваше мировоззрение и подход к жизни?
— В первую очередь, на мировоззрение повлияло воспитание со стороны моего отца, потому что отец был военнослужащим, а мать постоянно работала и, естественно, он меня брал везде с собой. Сначала это была армия — был с солдатами постоянно, в военной части. Так что именно это в основном и сформировало мою позицию и отношение к Родине и к Отечеству. Потом в детстве, в 90-х годах, показывали по Первому каналу фильм Невзорова «Чистилище», про войну в Чечне. Я посмотрел его. Этот фильм у меня «впаялся» в память. Несмотря на ужасы, которые там показывали, трудности и ад, вот эта вот любовь и самоотверженность, верность своему Отечеству на меня очень положительно повлияли. Пусть я сейчас как психолог осознаю, что в таком маленьком возрасте, это для меня было стрессовым фактором, но я благодарен этому фильму. Он сильно на меня повлиял о повлиял и неоднократно, в процессе жизни и участия в военных действиях, как бы странно это ни звучало, он прямо откликался, переплетался в некоторых моментах.
— Почему Вы пошли учиться на психолога?
— Хотел связать свою жизнь с армией, но с детства был порок сердца, а в десятом классе ещё и перелом позвоночника в результате аварии, как раз-таки после секции по рукопашному бою. Когда ехали, водителем была мама одного из учеников, моих одноклассников. Она не справилась с управлением, и мы попали в ДТП, после которого у меня был перелом позвоночных отростков и другие достаточно серьезные травмы. На военной карьере на тот момент пришлось поставить крест. Думал пойти в МЧС — та же самая история.
Как-то раз к нам в школу пришли практикантки-психологи, девчонки с пединститута. Начали с нами тесты всякие проводить, на раскрытие нашей личности. И меня это на самом деле очень сильно зацепило, потому что, по сути, с незнакомым мне человеком душевно пообщались, так, как я, наверное, ни с одним из своих одноклассников никогда в жизни не общался. И стыдно, наверное, признаться — даже с родителями так не общался. Я понял для себя, что это интересный аспект науки, который стоит изучить. И если я хочу помогать, то почему бы, допустим, мне не начать с этого, раз уже здоровье не позволяет. Собственно, это и повлияло на выбор дальнейшего пути. Мама после вуза хотела меня отдать в мединститут. Но поскольку я не особо, скажем так, смыслил в науках из серии химии, физики, меня это не особо интересовало, я понял, что для меня это будет достаточно сложным опытом в моей жизни. Поэтому решил попробовать себя в роли психолога. И я ни капли об этом не жалею до сих пор.
— Чем Вам помогают знания, полученные в ВУЗе?
— Эти знания мне помогали неоднократно. В большей степени они сказались именно на моём умении общаться с людьми, понимать людей, чувствовать их. И это неоднократно помогало мне как в моей волонтёрской, добровольческой деятельности, так и в первом военном опыте. Умение проводить самоанализ — так называемую рефлексию, умение опять же вступать с собеседником в диалог и поддерживать беседу, понимать его, давать ему ощущение того, что я его понимаю, придавая ему уверенности в собственных силах, как-то поддерживать его. Это мне много где помогало. В одно время я также занимался политической деятельностью, во время студенчества, на последних курсах. Был депутатом в Молодежной Думе. Эти навыки мне также помогали работать с населением, понимать людей, достигать того, чтобы люди меня понимали, находить с ними общий язык. Это очень сильно мне помогало и помогает до сих пор, в том числе в моей профессиональной деятельности преподавателя.
Оценили 10 человек
11 кармы