Невыносимые условия жизни в царской России

Сто лет назад, в мартовском номере газеты «Утро России», считающейся в то время рупором русских националистов и богоискателей, вышла статья о массовой эмиграции. В ней, в частности, говорилось: «К приставу 1-го стана, живущему в слободе Покровской, Самарской губернии из одной Тонкошуровской волости поступило свыше 200 заявлений о желании выехать в Америку».

Масштабы бегства людей из империи были впечатляющими, за 25 лет – с 1890 по 1915 год – официально эмигрировало 3347618 человек, большая часть из которых – 57.8 % в Соединенные Штаты. Их перевозкой занималось 32 пароходства, в том числе Восточноазиатское общество, принадлежавшее царице Марии Федоровне Романовой и датчанам. Стоимость шифскарты составляла 65-90 рублей, еще 15 рублей стоил паспорт и столько же взятки чиновника.

В реальности бежало значительно больше. Только четверть всех эмигрантов оформляли заграничные паспорта, а три четверти пересекали границу нелегально. Если пароходами, в основном, уезжали представители еврейской и немецкой диаспоры, то русские покидали страну через границу с Австро-Венгрией. За три рубля с человека местные проводники переправляли всех желающих.

Причин, чтобы покинуть империю Романовых было предостаточно. Люди бежали, прежде всего, от невыносимых условий и в поисках хоть какой-то социальной справедливости.

Известный просветитель Н.А. Рубакин в книге «Россия в цифрах», изданной в С-Петербург в 1912 года, писал: «… в 1905 г. из каждой 1000 умерших обеих полов в 50 губерниях Европейской России приходилось на детей до 5 лет 606,5 покойников. Из каждой 1000 покойников мужчин приходилось в этом же году на детей до 5 лет 625,9, из каждой 1000 умерших женщин - на девочек до 5 лет – 585,4. Другими словами, у нас в России умирает ежегодно громадный процент детей, не достигших даже 5-летнего возраста, - страшный факт, который не может не заставить нас задуматься над тем, в каких же тяжелых условиях живет российское население, если столь значительный процент покойников приходится на детей до 5 лет».

Уровень жизни значительного числа рабочих был низкий. Статистический ежегодник города Москвы. Вып. 4-й. 1911-1913. М., 1916. С. 170-173. (А.П. Корелин) приводит следующие цифры: кузнец получал 144 копейки в день, поденщик – 105 копеек, при этом фунт (0,454 кг) масла сливочного стоил 50 копеек, фунт мяса – 24 копейки, курица – 93 копейки за штуку. Еще приходилось оплачивать съем жилья и содержать семью. Жить в таких условиях было невыносимо.

Московская газета «Голос» 6 мая 1910 года на своих страницах напечатала отчет о судебном процессе, на котором подсудимый так объяснил мотивы своего преступления: «Работал я на фабрике купца Золотихина. Потом кашлять стал, меня и за ворота. А у меня детей трое. Было пятеро, двое ещё до того умерли. Что было, продали и стали голодать. Младший у меня родился весь синий и без ноготков на пальцах и прожил два дня только. Иду по улице, а из трактира купец с такой харей, что впору его схарчить самого вместо свинины. Я взял булыжник и по черепу его».

Официальная продолжительность жизни составляла 30,8 лет, при этом не учитывалась смертность детей до 1 года, людей без паспорта, женщин с желтыми билетами, гибель солдат и каторжан, самоубийства.

Столь неблагоприятное положение населения объяснялось внутренней экономической политикой. Безжалостная эксплуатация вчерашних крепостных крестьян, по сути, было единственным конкурентным преимуществом России. Для этого, с одной стороны, устанавливались запредельные таможенные пошлины, получившие название «золотых», а с другой – всячески поощрялись любые иностранные инвестиции, причем зарубежные компании, как правило, получали монопольное право на производство. В итоге в Российской империи поднималась только та промышленность, для которой был характерен тяжелый труд.

Царское правительство практически всегда шло навстречу иностранным корпорациям в ущерб национальным интересам. Уровень налогообложения был самый маленький в Европе, - в 4 раза меньше, чем во Франции и Германии. За рубеж вывозились огромные деньги. Колоссальные доходы складывались из низких налогов, низкой оплаты труда и высокой стоимости промышленных товаров компаний-монополистов, многие из которых находись под контролем династии Ротшильдов.

Предприниматель и журналист Иероним Павлович Табурно привел следующие цифры: «каждые 6 с половиной лет мы уплачиваем иностранцам дань (доход от инвестиций), равную по величине колоссальной контрибуции, уплаченной Францией своей победительнице Германии». Так, на 1 января 1902 года западные компании в качестве инвестиций вложили 1.043.977.000 рублей, а вывоз капитала составил 4.372 млн. рублей, в том числе и в виде кабальных процентов по царским займам. С 1904 по 1913 год западные компании в Россию инвестировали еще 1,7 млрд. золотых рублей, извлекая при этом 380-450 млн. рублей ежегодно».

Именно иностранный капитал решал, что производить в нашей стране, а какие отрасли нужно сворачивать. В свое время Ротшильдами было организовано «Батумское нефтепромышленное и торговое общество», вскоре к ним присоединились и «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель». На деле это означало практически полный иностранный контроль над российской нефтедобычей.

Что из этого вышло, написала газета «Новое время», констатируя падение добычи нефти в 1912 году с 706,3 млн пудов в 1901 году до 569,3 млн пудов. «По мере все большего спроса на нефть и роста и роста цен на нее добыча нефти у нас падает. Главной причиной этого нефтепромышленники выставляют истощение нефтяных запасов, уменьшение нефти в нефтеносных слоях. Наша нефтяная промышленность гораздо моложе американской. И у нас почему-то уже наступает истощение, тогда как в Америке его не наблюдается. Не нужно ли видеть главную причину истощения наших нефтеносных земель в соглашении гг. нефтепромышленников?».

И в самом деле, начавший вначале 20 века рост цен на нефть и нефтепродукты сделал этот бизнес весьма выгодным. Сразу же на мировом рынке нефти хозяевами стали американцы, увеличив свою долю с 41,2% в 1901 году до 63,13% в 1913 году. Россия, напротив,за эти годы сократила свое присутствие с 50.6% до 18,2%.

Иностранный капитал, контролирующий нефтедобычу, счел нужным увеличение российской угольной промышленности, поскольку Европе был нужен дешевый уголь. В результате десятки тысяч русских крестьян были отправлены в шахты с минимальным уровнем технического оснащения. О технике безопасности вообще речь не велась.

Наукоемкие технологии в нашу страну практически не ввозились, технологическое отставание от Англии и США составляла 50 лет. Как и сейчас, экспорт был исключительно сырьевым и составлял 60% бюджетных поступлений. Таким образом, сырьевая зависимость России была сформирована еще сто лет назад иностранным капиталом, не заинтересованным в создании мощного конкурентного государства на востоке.

Произошло это потому, что монополия на власть (династия Романных как раз в 1913 году отметила свое 300-летие) во многом порождала и экономическую монополию. В то же время на западе пришло четкое понимание, что узурпация власти и создание картелей, сращенных с чиновничеством, является отрицательным фактором для научно-технического и экономического развития стран. Именно поэтому в 1890 г. Конгрессом США практически без обсуждения или возражений был принят антитрестовый закон Шермана, а институт смены власти закреплен конституцией.

Всё это и происходило в России в конце XIX и в начале XX веков, что и привело к тому, что пришедший иностранный капитализм вкупе с доморощенными купцами и заводчика создал самую дикую форму капитализма. Внушить же экономически неграмотному царю-батюшке Николаю II, что всё это делается во благо России, не составило труда.

Американский экономист и историк российского происхождения Александр Гершенкрон, который эмигрировал в 1910 году, был уверен, что «российская экономика не была больше рыночной экономикой в нормальном смысле этого термина, что нормального капитализма в России не было», хотя бы потому, что проводила политику монополизма, выгодную иностранному капитализму и ряду, чиновников, лоббирующих интересы хищников-капиталистов.