Увековечен князь Ходынский

В начале мая 2017 г. в Московском Кремле был установлен, а точнее сказать, восстановлен памятный крест на месте гибели московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Великий князь погиб в 1905 г. от взрыва бомбы, брошенной в него эсером Иваном Каляевым.

После Октябрьской революции памятный крест был снесен, а к столетию революционных событий вернулся на прежнее место.

Характерно, что памятный знак открывал лично президент Российской Федерации, а освящал Патриарх Московский и Всея Руси. Что позволяет сделать вывод о чрезвычайной важности события. Ведь далеко не каждый памятный знак открывает лично глава государства и освящает глава Церкви.

Выступая на церемонии, президент заявил, что крест «служит напоминанием о цене, которую пришлось заплатить за взаимную ненависть, разобщенность, вражду, о том, что мы должны сделать всё, чтобы сохранить единство и согласие нашего народа». Убийство великого князя российский лидер назвал одним из предвестников «драматических событий, смуты, гражданского противостояния, с которым столкнулась затем Россия». Кроме того, президент сказал, что «насилию, убийствам, какими бы политическими лозунгами они ни прикрывались, не может быть никакого оправдания». Президент заверил, что в 1905 г. крест был установлен по инициативе и на средства рядовых граждан и что сегодня, спустя 100 лет, восстанавливается правда и справедливость.

В свою очередь и Патриарх Кирилл назвал воссоздание креста «актом восстановления исторической справедливости» именно в год «трагических революционных событий», поскольку очень важно, «чтобы урок братоубийственной распри дал нам нравственные силы разглядеть своих соотечественников и помог идти в будущее, преодолевая возникающие трудности, сохраняя единство духа в союзе мира». Эти несколько туманные фразы только усугубили впечатление какой-то особенной важности, придаваемой властями предержащими и Церковью возвращению утраченного памятника.

К установке креста готовились заранее – еще летом 2016 г. глава государства поручил Управлению делами президента, Федеральной службе охраны и Министерству культуры рассмотреть вопрос о восстановлении уничтоженного после революции креста. Но подвела ли неосведомленность, а может, сказалось безразличие, только время для извлечения уроков из братоубийственной распри было выбрано на редкость неудачное.

Потому как убит Сергей Александрович был в феврале 1905 г., а вот в мае девятью годами ранее произошло в Москве другое событие, связанное с его именем и отнюдь не вызывающее к нему сочувствия. Во всяком случае, открывать памятник великому князю Сергею Александровичу накануне даты Ходынки – это довольно бестактно по отношению к исторической памяти и всем погибшим 31 мая 1896 г., даже если учесть, что крест, поставленный вообще-то не народом, а вдовой – великой княгиней Елизаветой Федоровной, был снесен в мае 1918 г.

Власть же в этом случае то ли не понимает, что делает, то ли открыто демонстрирует свое пренебрежение к массовой трагедии. Привязка к месяцу маю дает понять, что снос памятного креста в 1918 г. заслуживает, несомненно, большего внимания, нежели ходынская трагедия 1896 г., за которую Сергей Александрович был прозван князем Ходынским.

В 2016 г. в Санкт-Петербурге в канун 75-летия нападения Германии на СССР установили мемориальную доску фельдмаршалу Маннергейму, внесшему свой заметный вклад в удушение Ленинграда блокадным кольцом. В 2017 г. в преддверии годовщины событий на Ходынке увековечивают память человека, ответственного за гибель как минимум полутора тысяч москвичей. Неужели танцы на костях уверенно входят в моду?

Совершенно непонятно, что имеют в виду президент и Патриарх, говоря о справедливости и правде, о примирении и единстве. Справедливым было бы поставить рядом памятники Колчаку и Тухачевскому, Врангелю и Фрунзе, великому князю Сергею Александровичу, Каляеву и жертвам Ходынки. Разумным было бы никого никуда не ставить. Но власть разумеет по-своему.

Тут следует оговориться: убийство есть убийство, ликовать или подводить теории а-ля Раскольников никто не собирается. Но нужно разделять деяния и личность великого князя, отношение к нему москвичей и его кончину. Другими словами, даже если кончина Сергея Александровича была трагической, это вовсе не означает, что он был святым и любимым всеми человеком, никогда не попиравшим справедливости и пострадавшим за правду от рук злодея.

Сегодня, когда сказки о процветании царской России приняли характер религиозного учения, лучше всего обращаться к очевидцам. Пусть современники сами расскажут и о великом князе Сергее Александровиче и о том, что случилось на Ходынке.

М.М. Богословский (1867–1929) – историк, академик Российской академии наук: «Великий князь Сергей Александрович был полною противоположностью Долгорукову (прежнему генерал-губернатору Москвы. – С.З.). В нем совсем не было той приветливости и той открытости, коими привлекал к себе первый. Высокая, худая, сухощавая фигура, с неприятным каким-то недоверчивым и недобрым взглядом, всегда какой-то нахмуренный и сухой, он не сумел привлечь к себе расположения в Москве. <…> Москве, совсем его не знавшей ранее, он не понравился, не пришелся по душе, Москва его сразу же, со дня приезда, невзлюбила. <…> Не помню, чтобы в многочисленных тогда разговорах пришлось хотя бы раз услыхать какой-либо сочувственный о нем отзыв. <…> Ни с одною группою московского общества, даже и с высшим московским светом, он не сошелся, ни в ком не возбудил к себе симпатии, несмотря на довольно долгое, почти пятнадцатилетнее управление столицей. <…> В военных сферах ничьих симпатий он к себе не привлек. <…> В Москве его смерть никаких особых сожалений не возбудила…»

Н.П. Розанов (1857–1941) – краевед, богослов, преподаватель: «Власовский (обер-полицмейстер Москвы. – С.З.) поспевал везде, но только, к сожалению, не поспел вовремя разжидить огромную толпу народа, собравшегося на Ходынке для получения царских гостинцев, – не успел, впрочем, не по своей вине, а по упорному нежеланию великого князя Сергея Александровича направить московскую полицию на помощь петербургской, прибывшей наводить в Москве порядок на время коронации…»

С.Ю. Витте (1849–1915) – государственный деятель: «Затем московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович, начал, конечно, поддерживать свою полицию. И если бы, собственно, московским генерал-губернатором был не великий князь, а кто-нибудь другой, то, разумеется, первым ответственным лицом за ходынскую катастрофу был бы московский генерал-губернатор, а затем и министр двора граф Воронцов-Дашков…»

В.Ф. Краснов (1878–?) – один из основателей Всероссийского крестьянского союза, автор документального рассказа «Ходынка. Рассказ не до смерти растоптанного», впервые напечатанного в журнале «Русское богатство» в 1910 г.: «На пьедестале памятника Пушкину были мелом написаны стихи, что в Ходынке виноваты «Сережа дурачок / Да Власовский полячок»… Вот на этом-то Власовском и отыгрались тогда, – уволив в отставку обер-полицмейстера Москвы, грозу всех сонных дворников и зевающих извозчиков того времени. А с великого князя – как с гуся вода скатилась Ходынка! К ночи со мной было худо, начался кошмар и бред, нервная горячка… Я не мог оставаться один… Едва взгляну в темный угол, на стену, как на экране кинематографа, – словно китайские тени – выступают ужасы виденного, какая-нибудь тяжкая подробность давки: выпученные глаза беременной женщины, язык или истолченное каблуками в котлету лицо девушки с белой шеей и пышной косой; то услышу хрипы и крики предсмертные… И я начинал кричать, срывался с места, – кидался куда попало, бился о стену и кровать… И так было недели с три. За это время умерло уже много товарищей по мастерской и по улице…<…> После того как правительству стали ясны размеры давки, было назначено пособие по тысяче рублей на погибшего кормильца семьи. На этом деле полиция погрелась изрядно… Заноза недовольства все глубже и глубже вгонялась в народное тело. Когда вскоре, тем же летом, вдруг разразилась первая всеобщая вокруг Москвы забастовка рабочих, то она казалась уже чем-то простым и понятным после Ходынки…»

А.М. Романов (1866–1933) – великий князь, российский государственный и военный деятель: «Великий князь Сергей Александрович сыграл роковую роль в падении империи и был отчасти ответственен за катастрофу во время празднования коронации Николая II на Ходынском поле в 1896 г. При всем желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его характере я не могу ее найти. Будучи очень посредственным офицером, он тем не менее командовал лейб-гвардии Преображенским полком – самым блестящим полком гвардейской пехоты. Совершенно невежественный в вопросах внутреннего управления, великий князь Сергей был тем не менее Московским генерал-губернатором, пост, который мог бы быть вверен лишь государственному деятелю очень большого опыта. Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов и давая таким образом врагам богатую пищу для клеветы и злословия. <…> Император Николай II не должен был допускать, чтобы великий князь Сергей сохранил бы свой пост генерал-губернатора после катастрофы на Ходынском поле. <…> Приближался день катастрофы на Ходынском поле. Иностранцам причины трагедии могли бы показаться непонятными, но опытные русские администраторы еще задолго до этого события ожидали худшего. То, что дядя Государя, великий князь Сергей Александрович, занимавший пост Московского генерал-губернатора, сумеет организовать должным образом празднества, в которых должны были принять участие миллионы русских людей, – вызвало со всех сторон сомнения. <…> Ходынское поле было местом учения саперного батальона. Те, кто были впереди, поняли свою роковую ошибку, но нужен был, по крайней мере, целый корпус, чтобы остановить своевременно этот безумный поток людей. Все они попадали в ямы, друг на друга, женщины, прижимая к груди детей, мужчины, отбиваясь и ругаясь. Пять тысяч человек было убито, еще больше ранено и искалечено. В три часа дня мы поехали на Ходынку. По дороге нас встречали возы, нагруженные трупами. Трусливый градоначальник старался отвлечь внимание Царя приветствиями толпы. Но каждое «ура» звучало в моих глазах как оскорбление. Мои братья не могли сдержать своего негодования, и все мы единодушно требовали немедленной отставки великого князя Сергея Александровича и прекращения коронационных торжеств. Произошла тяжелая сцена. <…> Вечером Император Николай II присутствовал на большом балу, данном французским посланником. Сияющая улыбка на лице великого князя Сергея заставляла иностранцев высказывать предположения, что Романовы лишились рассудка. Мы четверо покинули бальную залу в тот момент, когда начались танцы, и этим тяжко нарушили правила придворного этикета…»

Как видим, со слов свидетелей и очевидцев, святым или хотя бы ответственным человеком великий князь не был, народ ему не сочувствовал, памятников не возводил, а убийство его стало отнюдь не предвестником грядущей драмы, но вполне закономерным явлением в цепи событий и реакцией на проводимую политику, на средневековое отношение к собственному народу.

Нынешней власти, на словах порицающей фальсификацию истории, на деле зачем-то опять понадобилось искажать факты и подчеркнуто разделять участников противостояния на тех, кто заслуживает памяти, и на тех, о ком вполне можно забыть. Только в чем же тут справедливость и как таким образом можно сохранить «единство и согласие нашего народа», совершенно неясно.

Зато ясно другое: с упорством, достойным, как говорится, лучшего применения, власти предержащие насаждают однобокое понимание справедливости. Есть ли в нашей стране памятники крепостным? Открывал ли президент памятные кресты погибшим 9 января 1905 г.? Освящал ли Патриарх часовни, посвященные жертвам белого террора? И о каком, в конце концов, примирении может идти речь, если у нас давно назначены правые и виноватые?

Осталось недолго ждать: проявит ли себя власть последовательно и честно, открыв 31 мая на Ходынском поле крест или мемориал в память о тысячах погибших, или продемонстрирует своеобразное понимание справедливости, еще раз напомнит: «красный проект» закрыт окончательно.

по материалам sovross.ru