Коммунизм – это есть советская власть плюс электрификация всей страны.
В. И. Ленин
Капитализм – это есть ваучеризация всей страны минус советская власть.
Политэкономия для «чайников»
Журналист по-прежнему не спускал глаз с мухи, которая даже не шелохнулась, когда рядом с ней полетел мячик. Интересно. Мячик – неодушевлённый предмет, с ним всё понятно. А муха-то не предмет. Муха живая – значит у неё есть душа. Или уже не живая? Может быть её мушиная душонка ушла от испуга в пятки и муха окочурилась? А если бы Михалыч угодил мячиком в муху, то она отдала бы Богу душу? Значит, душа у мухи в любом случае есть, или, по-крайней мере, была...
Муха, словно решив развеять все его сомнения, быстро поползла по Зеркалу. Вдруг она остановилась, замерев рядом с тем самым местом, через которое секунду назад пролетел теннисный мячик. Вероятно, там она обнаружила нечто такое, что возмутило её до глубины её «мушиной душонки». Громко, даже как-то визгливо зажужжав, она сделала перед носом у Журналиста что-то наподобие «бочки» и скрылась в коридоре. Журналист лениво проводил её взглядом.
– Человек, скользящий по жизни, словно муха по стеклу – разновидность человека разумного... – задумчиво произнёс Журналист.
Вот если разобраться, чем он сам отличается от этой мухи? Живёт, уткнувшись носом в сегодняшний день, и ползает туда-сюда – работа-дом-работа, иногда ресторан, иногда женщины, – и замечая только своё отражение, которое изо дня в день практически не изменяется. Никаких проблесков, никаких зазеркальных озарений там, впереди. Неизвестно, что должно произойти, чтобы он очнулся...
Первым от неожиданности пришёл в себя Студент. Взглянув на приунывшего Журналиста, он неспешной походкой подошёл к зеркалу. Прищурившись, как опытный эксперт-криминалист, Студент внимательно осмотрел раму по всему периметру, проверяя наличие стекла. Стекло было на месте. На всякий случай он даже осторожно потрогал стекло пальцем.
– Ну что там, Полуэктус? – вяло поинтересовался Журналист.
– Да вроде ничего особенного, – доложил Студент. – Стекло, по крайней мере, целое.
– А мячик?
Мячик валялся впереди на пыльной дороге метрах в тридцати от Студента.
– А мячик – там, внутри, на обочине, – Студент вопросительно взглянул на Михалыча.
Тот, не произнося ни слова, просто улыбнулся и весело ему подмигнул. Студент перевёл вопросительный взгляд на брата. Программист лишь пожал плечами. Он и сам иногда не понимал, как Михалычу удаются разные штучки. Метафизическую природу некоторых вещей, наверное, можно каким-то образом осмыслить, но привыкнуть к ней, ежедневно сталкиваясь с другой, обыденной реальностью, было сложно даже ему, встречавшему в своей жизни всякое.
Студент, мысленно проложив траекторию полёта мячика, задумался.
– Нет, это пока не укладывается в моём понимании, – наконец признался он. – А глупых вопросов задавать не хочется. Может быть, продолжим телесёрфинг?
Михалыч кивнул.
– Правильное решение, Полуэкт. Понимание придёт не сразу. Рассаживайтесь.
Друзья зашумели, словно зрители, возвращающиеся после антракта, и расселись по своими местам. Неожиданно Журналист тихонько свистнул, и все на него оглянулись.
– Третий свисток, – пояснил Журналист. – Рынды у меня нет. Вперёд, братва, по волнам нашей будущей памяти.
– Тогда по местам стоять, с якоря сниматься! – весело воскликнул Михалыч. – Справишься сам со штурвалом, юнга? – спросил он Студента, уступая ему своё место.
– Попробую, – радостно согласился Студент.
Протиснувшись между стулом Программиста и креслом, он уселся на стуле, рядом с Михалычем.
– Ручку крути осторожно – эспандер капризничает, – предупредил Михалыч.
– И на соплях держится, – вставил Журналист.
Студент кивнул. Клацнув кнопкой «Юности», он стал осторожно вращать блестящую ручку временного эспандера – Зеркало затрещало помехами.
В телевизионный шум эфира стали врываться отдалённые завывания милицейских сирен и грохот моторов. На экране неожиданно появились танки. Они скрежетали железными гусеницами по булыжной мостовой, перемещаясь с большой скоростью по городским улицам.
Взволнованный голос закадрового корреспондента сообщил, что армия сегодня действовала очень быстро и что буквально за час-полтора танки, бронетранспортёры и БМП прочно обосновались на Манежной улице, вокруг Кремля, Большого театра и Моссовета и на важнейших магистралях города.
– Ну, ни фига себе! – вырвалось у Программиста.
Танки в сопровождении милицейских машин продолжали ползти по безлюдной московской набережной. Немногочисленные пассажирские автомобили и автобусы испуганно жались к тротуарам и останавливались с включенными «аварийками».
Трансляция внезапно оборвалась. По экрану побежали цветные полосы, однако спустя несколько секунд стали пробиваться тревожные звуки «Время вперёд!» – музыкального позывного главной советской информационной программы. Изображение появилось снова.
В мужчине, сидевшим перед микрофоном в студии, можно было узнать хорошо известного телеведущего. Тот слегка постарел и выглядел немного уставшим. Диктор озабоченно перебирал бумаги на столе, а молоденькая дикторша, стараясь казаться спокойной и уверенной, чуть охрипшим голосом рассказывала о том, что российский парламент неожиданно для всех ратифицировал какое-то важное соглашение.
Она так и сказала: «Соглашение было ратифицировано парламентом, несмотря на то, что по Конституции самой России такое решение может принять только Съезд народных депутатов». Отложив в сторону страницы официального текста, явно от себя, она вдруг добавила, вздохнув: «Ну что же, будем надеяться, что цель оправдывает средства».
– Похоже, что-то произошло... – задумчиво сказал Психолог.
– Еще не произошло, но может произойти, – напомнил Программист. – Не забывай, Захарий, что мы наблюдаем один из возможных вариантов.
Зеркало зашипело, изображение с него исчезло, и сколько Студент ни старался, больше не появилось.
– Коллеги, может кто-нибудь успел вычислить, какой это год? – спросил Психолог. – Ну, может быть кто-то обратил внимание на транспаранты на улицах или на плакаты на домах?
– Не успели. Телевидение кончилось, – мрачно пошутил Журналист, наблюдая как Студент безрезультатно клацает кнопками и вертит ручкой точной настройки.
Наконец-то из ряби помех на экране появился мультяшный утёнок в круглых очках и цилиндре. Утёнок смешно крякнул и с разбегу нырнул в гору золотых монет. «Хочешь быть богатым – будь им» – сказал уверенный голос за кадром и на экране появилась реклама Всесоюзного акционерного объединения «Ясная Поляна». Всем советским гражданам обещалась райская жизнь, но для этого они должны купить акции этого замечательного творческо-производственного кооператива.
Затем заиграла ритмичная музыка и на маленькой сцене посреди огромного стадиона заплясали полуобнажённые красотки. «Бойс, бойс, бойс», – пела девица в джинсовой юбчонке и настолько короткой блузке, что её пышный бюст временами почти полностью обнажался. Журналист оживился. Он даже приподнялся в кресле, пытаясь рассмотреть девицу поближе, но она вдруг исчезла, растворившись в зазеркальных шумах, словно вчерашняя русалка.
– Ну, вот… Это был мой любимый размер… – произнёс расстроенный Журналист.
Потом на экране появилась студия с надписью «Финансовый Вестник». Очаровательная особа, сидящая в красивом дикторском кресле, сообщила, что введён в действие новый закон о валютном регулировании, позволяющий торговать валютой, но только через коммерческие банки и валютные биржи. Условия торга при этом должен устанавливать самый центральный банк. А строгий импозантный мужчина в очках, сидевший в таком же кожаном кресле, хорошо поставленным голосом добавил: «На сегодняшних торгах на межбанковской валютной бирже курс американского доллара остался неизменным и составил 399 рублей».
– Эпическая сила! – поразился Журналист. – Узаконили торговлю баксами! Эй, ребята, какой у вас там нынче год? – сложив руки рупором, крикнул в Зеркало Журналист. Студия вместе с дикторами тут же скрылась за вуалью помех.
– Никитос, ты слишком резво реагируешь, – рассмеялся Программист. – Взял и распугал всех своих будущих коллег.
На этот раз устойчивый телесигнал появился только через несколько минут. Сколько при этом прошло месяцев, а может быть даже и лет, оставалось только догадываться…
На экране появился какой-то деревенский пейзаж. Голос за кадром рассказывал, как в разных краях, областях и республиках происходит процесс продажи ваучеров.
– Что такое ваучер? – поинтересовался Студент.
– Ваучер – это расписка, что-то наподобие квитанции для получения товара, – пояснил эрудированный Психолог. Журналист хотел было вставить свой комментарий, но передумал.
Между тем, ведущий за кадром продолжал рассказывать о том, что особенно активно граждане стали сдавать ваучеры в деревнях и сёлах. Зарплату людям задерживали, и люди меняли свои ваучеры на продукты питания. Диктор объяснил, что крестьяне, справившись с тяжелой сезонной работой, начали заслуженно отдыхать. А местные коммерсанты, подсуетившись, стали с большим энтузиазмом помогать людям расслабиться, быстро обеспечив магазины широким ассортиментом вино-водочных изделий.
На экране появился улыбчивый корреспондент. Он брал интервью у одного из жителей русской глубинки, весёлого беззубого мужичка. Корреспондент бодро спрашивал в микрофон: «Скажите, а как вы использовали свой приватизационный ваучер?»
Мужичок отвечал невнятно, косил глазами и улыбался, всё время прикрывая ладонью рот. Было заметно, что он не слишком трезв.
«Мы с мужиками в пятницу... эта… загудели... Оказалось мало. У нас в деревне есть... эта... как его... коммерческий ларёк, ну... магазин, короче. Дак я туда и отнёс свой привациз… ну, эта... как его… ваучер. Короче, гудели после этого ещё дня три.
Корреспондент (улыбаясь): «Жена не ругалась?».
Мужичок: «Как не ругалась? Всяко ругалась. Они, бабы на нас тогда крепко обиделись. Жена с… Короче, она потом назло мне свой ваучер туда же отнесла и набрала там всякой отравы... амаретов всяких там и вермутов. Тьфу, прости господи. А что, поди, ещё ваучеров дадут?».
Корреспондент (смеясь): «Не знаю, может и дадут. Всего вам доброго. Держитесь!»
Новостные сводки словно, подготовленные к политинформации и подхваченные порывом ветра, газетные вырезки вперемешку с кадрами разнообразных крушений, катастроф, наводнений и яркими фотографиями незнакомых и хорошо известных артистов и музыкантов, мелькали перед глазами короткими фрагментами, не оставляя ничего, кроме состояния какой-то нервной напряжённости.
Всё это чередовалось рекламой, концертными номерами, мультиками, юмористическими программами. Дальше снова шли концерты, снова реклама, музыкальные короткометражки, отрывки из фильмов...
Иногда попадались какие-то однотипные беседы «ни о чём» людей, сидящих за круглыми, квадратными или продолговатыми столами, а иногда дискуссии таких же деятелей, стоящих за ораторскими трибунами, со зрителями в студии. В таких передачах, словно после команды невидимого режиссёра, зрители тут же начинали хлопать в ладоши или неодобрительно гудеть. Каждая фраза самодовольного ведущего сопровождалась то возмущенными возгласами, свистом и дурацким завыванием, то смехом и аплодисментами, и было совершенно непонятно – это настоящие зрители, или это актёры, приглашённые в студию на съёмки какого-то необычного фильма.
Каждая из передач через несколько минут прерывалась на рекламу пива, и Журналист начинал нервничать. После очередной рекламы сигарет компании Филипп Морис он решил, что самое время устроить перекур. Уговаривать себя долго не пришлось.
Курить я бросаю с завтрашнего дня, а пачка сигарет уже куплена. Если курить не по одной сигарете, то до завтрашнего утра можно успеть выкурить всю пачку целиком. Не выбрасывать же? – рассуждал Журналист. Если разобраться, то ароматные и по-мужски крепкие кубинские сигареты «Upmann» были во сто крат лучше и качественнее, чем лицензионные «Marlboro» или «Camel». Предварительно поманив Студента жёлтой пачкой и получив решительный отказ, Журналист, пожав плечами, в гордом одиночестве отправился на перекур.
Выйдя в прихожую, он вспомнил, что собирался позвонить военруку.
Николай Трофимович Вигазов оказался дома. Старенький пенсионер очень обрадовался, услышав знакомый голос Журналиста. Оказывается, военрук вчера вечером забегал к Ковалёвым, а потом всю ночь дежурил в больничной палате у постели жены, куда его пропустила сердобольная медсестра. В понедельник его жену будет смотреть врач. Вероятней всего, ей сразу же назначат операцию. Выяснив у Вигазова в какой клинике лежит его жена, он подняв на ноги всех своих знакомых и конце концов, дозвонился до самого главного врача клиники. Договорившись встретиться с ним завтра лично прямо перед обходом, Журналист позвонил своей матери, чтобы рассказать о разговоре с учителем и уточнить у неё кое-какие подробности. Сделав для страховки ещё пару телефонных звонков, он всё-таки добрался до балкона и, жадно затянувшись сигаретой, чуть не закашлялся от крепкого дыма.
Вот же чудак-человек, – думал Журналист, вспоминая учителя. – Герой войны, заслуженный ветеран, наград столько, что на мундире не помещаются. Имеет такого влиятельного знакомого, как мой отец, и стесняется его попросить, чтобы тот помог устроить его жену в хорошую клинику. И меня не захотел тревожить. Удивительной скромности человек. Ничего, Зоманыч, прорвёмся. Лучших хирургов для твоей жены обеспечим, можешь не сомневаться!
Журналист уже докуривал вторую подряд сигарету, как на балкон, сморкаясь, вышел Программист.
– Ты где пропал? – прогундосил он. – Ты даже не представляешь, что мы видели...
– Ты не поверишь, Ковалёв, но теперь я могу представить всё, что угодно. Даже то, раньше мне и в голову не приходило. Даже самое невероятное. Но удивительно не это. Самое удивительное, что вы всё равно найдёте этому объяснение.
Программист чихнул.
– Будь здоров, Ковалёв. Ты бы оделся, что ли? Ну и что там на этот раз случилось? Видели ещё одного Генсека или нового американского Президента?..
– Благодарю, Никитос, – вытирая нос платком, сказал Программист. – И не одного, а сразу нескольких. Но не генсеков и не президентов, а кандидатов в Президенты страны. Но это было потом. А сначала мы наткнулись на программу «Время», где говорилось о затонувшей подводной лодке. Какой год – неясно. Известно только, что это произошло в Баренцевом море то ли 12, то ли 13 августа. Лодка «Курск», на ней люди, больше ста человек. Их ищут, возможно, они ещё живы… Передача прервалась, как обычно, в самый неподходящий момент.
– Хреново.
– Хреново. Но самое страшное было потом… Полуэкт выудил из эфира маленький фрагмент программы, где диктор сообщил об ответном ядерном ударе… – сказал Программист. – Представляешь?
– Не представляю. – Журналист закурил третью сигарету. – Что, Ковалёв, пора сушить сухари?
– Нет, не думаю… – Программист отрицательно повертел головой. – Фрагмент был настолько коротким, что это походило на чей-то бредовый сон. А вот телевизионные дебаты кандидатов в Президенты нам показались более чем реалистичными. Знаешь кто был одним из кандидатов?
– Неужели Псих? – усмехнулся Журналист.
Программист рассмеялся.
– К сожалению, нет.
– Ну, это не удивительно. Таких как Псих туда не возьмут. Он всех на свете кандидатов достанет своим морализмом. Кстати, а почему таки Президент, а не Генсек. Генсеки кончились?
– Не знаю…
– Так кого же вы всё таки видели? Может Полуэктуса?
– Нет. Это был академик Яблонский. Да-да, Никитос. Тот самый Терентий Варфоломеевич Яблонский, наш главный руслановский ГПОшник.
У Журналиста неожиданно снова заныло предплечье. Как он мог забыть! Терентий Варфоломеевич… Библия… Инаугурация… Чёрт побери, значит рыжая Анжелика говорила об академике Яблонском!
– Ковалёв, а бывшую жену Михалыча зовут Анжелика Витальевна? – осторожно спросил Журналист.
– Да, а ты что, знаком с этой красоткой? – удивился Программист.
– Рыжая такая, с бюстом третьего размера?
– Про размер я не я в курсе, – усмехнулся Программист. – А цвет волос она меняла чаще, чем стирала Михалычу носки. А почему ты спрашиваешь?
– Да так… – уклонившись от ответа, Журналист быстро перевёл разговор на другую тему. – А что Михалыч говорит по поводу Яблонского?
– Михалыч рвёт и мечет, – засмеялся Программист.
– Ревнует?
– Нет, не думаю. Он в своё время получил хорошую «прививку» от Анжелы.
– А чего ж тогда он «рвёт и мечет»?
– Захарий углядел на заднем плане в телестудии, где шли дискуссии кандидатов, большую политическую карту мира и обратил внимание, что весь Союз разделён на отдельные государства. И не просто порезан по республикам – сама РСФСР тоже разделена на куски: Кубань – отдельно, Сибирь – отдельно, Якутия – отдельно. И Сахалин с Камчаткой тоже отдельно, представляешь?
– Нет, не представляю, Ковалёв.
– Кстати, в одной из тех газет за 6 августа, примерно о таком сценарии нашего будущего я читал, – сказал Программист.– Я тебе и мужикам тогда не рассказывал об этом, чтобы зря не волновать. А после того, что мы только что увидели – рассказал. Мало того – в части государств, судя по информационным сводкам, которые я видел в газетах своими глазами, будет идти война…
– И когда это произойдёт? В смысле, когда это может произойти?
– Точно неизвестно... – Программист пожал плечами. – Михалыч говорит, что судя по всему, где-то на изломе веков. Нельзя, говорит, этого допустить. Слушай, если ты не прекратишь дымить, как паровоз, ты при любом раскладе не дотянешь до этого момента.
Журналист криво усмехнулся.
– Если смотреть на это дело философски, то какая, на фиг, разница?
В кресле, где до перекура так вольготно полулежал Журналист, оказалось занято – в нём теперь восседал Психолог.
– Всё, Никитос. Курица встала – место пропало, – весело прогундосил Программист, заметив как вытянулось от возмущения лицо приятеля.
– Ты что, коллега, забыл? Это не курица, это – Голуб. Ник Голуб, – усмехнулся Психолог.
– Иди ты к чёрту, Псих. Ноги убрал!
Журналист попытался пролезть между подобравшим ноги Психологом и Михалычем к свободному месту. Крепкий кубинский табак всё-таки шибанул ему по мозгам. Усаживаясь на стул, он неуклюже пошатнулся и толкнул Студента, навалившись на него всем телом. Студент дёрнулся, и что-то оборвал в «халабуде» проводов. Зеркало тут же зашипело, как сифон с газировкой, и по экрану побежали помехи.
– Я не хотел, Полуэктус, миль пардон! Это не я – это моя моральная неустойчивость, – стал поспешно извиняться Журналист.
– Капля никотина убивает лошадь, но морально неустойчивым слонопотамам это не грозит, – заметил Психолог.
– Грешен, каюсь, – виновато сложив руки на груди, сказал Журналист. Ему было очень неловко, особенно перед Михалычем.
– Очень в этом сомневаюсь, коллега, – проворчал Психолог. – Твоё раскаяние – так, для словца.
– Фигня, починим, – стараясь ободрить приятеля, бодрым тоном сказал Студент.
Журналист тяжело вздохнул. Из разговора Программиста, Михалыча и Студента он сумел уловить одно – где-то что-то коротнуло и нужно какую-то штуку перепаять. Пока технари возились с паяльником, а Психолог, нахмурившись, листал какой-то журнал, Журналист сидел, устремив взгляд в туманную, покрытую сеткой серых помех, поверхность Зеркала и размышлял о будущем.
Если всё будет так хреново, как говорит Ковалёв, то какой смысл начинать с понедельника новую жизнь? Что там готовит нам день грядущий, неясно, так зачем же рыпаться?
– Михалыч, мне Ковалёв успел рассказать, что вы тут видели нечто особенное? Всё так плохо? – спросил Журналист, не отрывая взгляда от Зеркала.
Маг повернулся к Журналисту.
– Наоборот, – сказал он, – всё будет нормально. Плохие прогнозы всегда можно предотвратить. Конечно, если вовремя принять определённые меры.
– Какие меры? Я понимаю, что ты можешь просто щёлкнуть пальцами и материализовать себе зонтик, и спрятаться под ним от дождя. А если, не дай бог, чего пострашнее?
Михалыч усмехнулся. В разговор вмешался Программист.
– В Матрице Возможных Событий, Никитос, свои законы. Есть много способов влиять на определённый её сегмент. Главное – вовремя его заметить. Помнишь проблеск света в Зазеркалье, который помог «абстрактному журналисту» увидеть его будущее?
– Так он же видел светлое будущее, – возразил Журналист.
– Неважно. Главное принцип: получил информацию о том, как может развиваться будущее – и ты можешь самостоятельно на него влиять. Кстати, не только на своё будущее, но и на будущее других людей.
– Каким, интересно, образом? Щёлкнуть всеми пальцами одновременно и материализовать противоядерный зонтик? – усмехнулся Журналист. – А если вспышка слева? Кстати, Ковалёв, зачем к тебе вчера приходил наш Зоманыч?
– Ой, Никитос, не спрашивай. Так неудобно с ним получилось… – Программист высморкался. – Вигазов пришёл, именно в тот момент когда мы с Михалычем «шаманили» над Зеркалом и «чипстоуном».
– Так зачем он приходил-то?
– Его жену положили в больницу, и кто-то ему сказал, что нужно вызубрить молитву и...
– Кто-то? – перебил его Журналист. – Разве это не ты ему сказал, что вовремя произнесённая молитва может перепрограммировать Матрицу? – удивлённо спросил он.
– Я?! – удивился в свою очередь Программист. – С чего ты взял? Хотя, наверное, с молитвами так и есть... Да, Михалыч?
– Вопрос воздействия молитв на Матрицу так и остался невыясненным, – ответил маг. – Тему закрыли. Яблонский настоял. – Михалыч помолчал. – Вероятней всего, наши предки знали об этом намного больше нас. Можно только одно сказать наверняка: своими мыслями и произнесёнными словами действительно можно изменять информационное поле вокруг себя и вносить изменения в управление общего информационного потока. Это основы М-волновой теории Геворкяна.
– Ну, ладно, и что Вигазов? – спросил Журналист.
– Я дал ему Библию и усадил на кухне, велев Полуэкту напоить Николая Трофимовича чем. Потом прихожу – ни Вигазова, ни Полуэкта...
– А он переписал молитву, попрощался и ушёл, – сказал Студент. – Классный такой дедуля, правда, очень встревоженный. Я за ним следом убежал, спешил к Хеленке. А свои грехи можно смыть молитвами? – замерев с дымящимся паяльником, неожиданно поинтересовался Студент.
– Не пугай меня, Полуэктус, – взгляд Журналиста немного повеселел. – Когда и где ты успел нагрешить? Уж не в Марьинке ли?
Студент, не найдя что ответить, молча повертел пальцем у виска.
– Как тебе не стыдно, Никитос, – пряча улыбку, вмешался Программист. – Насчёт молитв и грехов, лучше обратиться к отцу Захарию.
Психолог с готовностью кивнул.
– Насчёт молитв существует множество предположений. Я считаю, что молитвенное обращение к Богу, прежде всего, помогает самому человеку настроиться на диалог с Создателем. В молитву можно вложить особый образный смысл и передать его в виде сокровенной просьбы Всевышнему. И если человек не растеряет свой настрой, то он обязательно получит ответ. Возможно, не сразу. А если его просьба по какой-то причине не может быть выполнена, то последует предупреждение свыше. Нужно просто не забывать внимательно анализировать свои жизненные обстоятельства.
– А если, например, человек не знает ни одной молитвы? – спросил Студент. – Ну, не научили меня общаться с Богом.
– Не беда. На этот случай есть универсальный способ общения, который называется Совестью. Если человек поступает по совести, то ответом от Бога будут те жизненные обстоятельства, которые самым благоприятным образом будут складываться вокруг него. Лучшая молитва – это не только правильные слова, но также чистые помыслы и нравственные поступки.
– Но ведь это невозможно доказать?! – воскликнул Журналист. – Как, например, после удачной операции доказать, что помогла молитва, а не опытный хирург?
– А не нужно никому ничего доказывать, коллега, – усмехнулся Психолог. – Ведь это твоя жизнь, не так ли? Эту банальную житейскую теорию нужно проверять на собственной практике. В любом случае, искренняя молитва, нацеленная на благое дело, не помешает. А что касается грехов, Полуэкт, то я считаю так: грехи – это накопившиеся жизненные ошибки, которые тоже нужно уметь правильно анализировать, не допуская их впредь. Нужно помнить, что неверный поступок одного человека может изменит не только его жизнь, но и жизнь других людей. Но любую ошибку, сделанную не по злому умыслу, можно исправить самостоятельно. Любую. Не сжечь в церкви вместе со свечкой, назвав её грехом, а хорошенько осмыслить и больше не повторять. Правда, на то, чтобы понять причину ошибки, может иногда потребоваться много времени, но кроме тебя, Полуэкт, всё равно никто не в силах этого сделать. Не нужно ждать чьей-то помощи и надеяться на чудо – прошлого не вернуть. Но вовремя осмысленная ошибка придаст тебе силы и добавит столько сил и жизненной энергии, что чудо произойдет само собой, и у тебя появится шанс исправить эту ошибку. И не совершать больше новых.
Знакомство с книгой
Для ознакомления с книгой, я решил, не дожидаясь её издания, выложить рукопись в открытый доступ. Читайте, обсуждайте, делитесь со своими единомышленниками и оставляйте комментарии. Чтобы не утомлять потенциального читателя большим объёмом текста, публиковать книгу буду по главам.
В конце каждой главы я буду вставлять оглавление книги, добавляя туда очередную ссылку, по которой можно быстро перейти на опубликованные ранее части текста.
Анонс и аннотацию публикуемой книги можно найти по ссылке:
https://cont.ws/@lensky/151097...
Оглавление
Пролог. 17 мая 1991 года. Загородная резиденция Президента СССР
ЧАСТЬ I. Газета из будущего
Глава 1. Зазеркалье. 6 августа 1982 года
Глава 2. Программисты будущего
Глава 3. Закон Времени
Глава 4. Кое-что об улитках и лягушках
Глава 5. «Психики»
Глава 6. Информационный накопитель
Глава 7. Камень, ножницы, бумага
Глава 8. Знакомство с магом
Глава 9. Рыбный день
Глава 10. ГИТИК
Глава 11. Ох, уж эти сказочки…
Глава 12. МИМ – «три в одном»
Глава 13. Лабораторка
Глава 14. В поисках золотого ключика
Глава 15. Топографический кретинизм
ЧАСТЬ III. «По волне моей памяти»
Глава 16. Утечка информации
Глава 17. Синдром
Глава 18. Телесёрфинг
Глава 19. Гироскоп Геворкяна
Глава 20. Ох, уж эти сказочники…
Глава 21. Грехи Господни
Глава 22. «Точприбор»
Глава 23. Крушение Зазеркалья
Глава 24. Первая капля «Мёртвой воды»
Эпилог. 17 мая 1991 года. Загородная резиденция Президента СССР
Дополнительная информация
Не могу пока с полной уверенностью сказать, когда именно будет издана эта книга, но
... для тех, кто заинтересуется и захочет принять участие в совместном проекте по её изданию , даю ссылку на страницу проекта.
Будущее в наших руках – за нас никто его не построит!
Примечание. Чтобы избежать лишних вопросов смотрите там раздел FAQ.
Оценили 0 человек
0 кармы