Восемь мифов о Крымской войне.

160 лет назад, в феврале 1856 года, закончилась Крымская война. Даже по прошествии полутора с лишним веков один из кровавейших международных конфликтов описывают мифологическими конструкциями времен Энгельса и Пальмерстона. Мифы позапрошлого столетия оказались чрезвычайно живучими. Здесь мы разоблачаем восемь отъявленных выдумок о тех событиях.

1. Война началась из-за стремления Николая к разделу Османской империи

С 1853 года Николай I шел на обострение отношений с Турцией, желая захватить черноморские проливы, а то и присоединить европейскую часть Турции. Ряд историков прямо указывают на то, что точкой отсчета конфликта стало предложение Николая I английскому послу Сеймуру от 9 января 1853 года о разделе Турции.

Источники эту версию опровергают: царь, напротив, заявил, что намерен защищать формальную территориальную целостность Турции на Балканах, равно как и принадлежность ей Босфора и Дарданелл. От британской стороны он хотел лишь гарантий того, что Англия не отберет у Турции проливы. Взамен Николай I предлагал Лондону Египет и Крит: император точно угадал желания британцев, хотя и немного поскупился. В течение 30 лет после этого Британия захватила Египет и Кипр, остров покрупнее Крита.

В британском пересказе говорится о намерении Николая установить протекторат над христианскими областями европейской Турции. Но царь неоднократно подчеркивал, что с 1830-х годов не планировал присоединять к России «ни вершка земли», объясняя это просто: «Я уже два раза мог овладеть Константинополем и Турцией… Какие выгоды от завоевания Турции произошли бы для нашей матушки-то России?»

Более реалистично причины войны описывают поздние западные историки: Британия и Франция рассчитывали ослабить влияние России на Европу.

Ричард Кейтон Вудвиль. «Балаклавское сражение»

2. Россия была готова к войне с Турцией, но не с Англией и Францией

Мнение о том, что турки были второсортным противником, до сих пор преобладает. Штамп этот сформировался потому, что с XIX века все крупные войны с турками велись только Россией, которая их выигрывала. Однако более внимательный анализ этих конфликтов не выявляет слабости Турции. Во всех русско-турецких войнах XIX века соотношение потерь для русской армии было хуже, чем в войне 1812 года, но никто не называет армию Наполеона второсортной.

Не все ладно и с тезисом «отсталая крепостническая Россия была неготова к сражениям с современными армиями Англии и Франции». Первая регулярно терпела поражения от самых разных противников, включая вооруженных копьями зулусов. За годы Крымской войны английские потери убитыми составили 2755 человек, а за одно сражение англо-зулусской войны 1879 года —1300 человек. И это несмотря на то, что в тот раз англичане были вооружены несопоставимо лучше, чем в Крыму.

Далеки от непобедимости были и французы. В 1862 году их армия, возглавляемая героем боев за Малахов курган, была разгромлена меньшими силами полуодетых и слабовооруженных мексиканцев, понесших к тому же в несколько раз меньше потерь.

Русско-турецкие бои Крымской войны производят такое же впечатление. На европейском театре русским не удалось одержать ни одной победы над турками. И в Закавказье турки показали себя чрезвычайно боеспособным противником: две крупнейшие победы над ними обошлись русским войскам в 15 и 17 процентов личного состава. Такой же процент потерь понесла от европейцев армия Меншикова в разгроме при Альме.

3. Превосходство в вооружении как причина победы союзников

Европейские армии были вооружены прогрессивной нарезной артиллерией и штуцерами, а отсталая русская промышленность их производить не могла, отчего у нас все было гладкоствольным. Вдобавок винтовки союзников стреляли на 1,2 километра и несколько раз в минуту, а русские лишь на 300 шагов и раз в минуту.

«Штуцера» сместили ружья лишь после изобретения пули Минье, которая была меньше диаметра ствола, и поэтому входила в него без молотка, сравнявшись по скорострельности с гладкостволками. Однако русская армия, также как и западные, вела опыты с пулями Минье еще до войны и располагала импортными «штуцерами». Их недостаток можно было восполнить работой заводов вроде Тульского, однако такая задача заводу не ставилась. После ее постановки за 1854-1855 годы было выпущено более 136 тысяч таких систем, не считая 20 тысяч импортированных и имевшихся до войны. Теоретически это позволяло вооружить всю пехоту в Крыму нарезным оружием, однако на практике этого не случилось — военное министерство, по-прежнему, предусматривало вооружение им только для части солдат.

Немногочисленные нарезные пушки союзников после серии разрывов стволов не использовались. Нарезное стрелковое оружие было технологически доступно еще в XV веке, и ничего прогрессивного в нем не было: один выстрел занимал минуту, поскольку пули забивались в ствол молотком. Гладкоствольное же стреляло четыре раза в минуту, что и делало его выбором большинства.

Четверть англичан и две трети французов в Крыму были вооружены гладкоствольными ружьями. "Промышленно отсталая Россия" за войну дала своей армии существенно больше винтовок, чем передовые Англия и Франция. Причины просты: Тульский завод был мощнейшим в Евразии, и еще при Александре I первым в мире перешел на взаимозаменяемость. К тому же, его станки работали от паровых машин, а английская Королевская фабрика в Ли лишь после окончания боевых действий запустила первые паровые машины, ликвидировав технологическое отставание от Тульского завода.

Тезис о дальности винтовок 1850-х в 1,2 километра и вовсе возник от смешения понятий «дальность полета пули» и «прицельная дальность». В 1850-х второе понятие еще не сложилось, и прицелы часто размечали на всю дистанцию полета пуль. Если бы аналогичным образом размечался и АК-74, его прицел «стрелял» бы на 3 километра. В действительности в этом нет никакого смысла, потому что дальше трети от предельной дальности полета пули попадание в мишень возможно лишь по чистой случайности.

Союзники под Севастополем израсходовали более 28 миллионов патронов, убив и ранив 85 тысяч русских.

Даже не учитывая, что за часть потерь отвечают 1 350 000 снарядов англо-французской артиллерии, легко заметить: «точные» штуцера англичан и французов требовали десятков тысяч выстрелов на одно попадание. Русская пехота в Крыму выпустила 16,5 миллионов пуль, нанеся противнику сравнимые потери в живой силе. Тезис о штуцере, как главной причине победы союзников весьма непросто подкрепить конкретными цифрами.

Увы, все это не помогло России выиграть войну, да и не могло помочь.

4. В западных флотах доминировали пароходы, что вынудило Черноморский флот самозатопиться

Лишь меньшая часть союзного флота в Черном море была паровой, да и пароход того времени вовсе не являлся супероружием: примитивные двигатели требовали десятки тонн угля и воды в сутки, оставляя меньше места для пушек. Одиночная труба была не менее уязвима, чем паруса, сбить которые полностью удавалось лишь после десятков залпов. Русский фрегат «Флора», в ту войну отбившийся от трех турецких пароходов, как и парусники мексиканского флота десятилетием ранее, вполне доказали способность эффективно противостоять пароходам.

Самозатопление русского парусного флота в Крыму стало следствием не боязни сражения (напротив, Корнилов предлагал дать его во время высадки), а маневром А.С. Меншикова, после поражения при Альме отошедшего от Севастополя. Город лишился прикрытия, что и принудило адмиралов немедленно спустить на берег пушки и матросов. Поскольку без них толку от кораблей не было, Нахимов постепенно избавлялся от парусников затоплением. Как заграждение гавани «утопленники» были плохи: штормы быстро сдвигали их с места, освобождая проход. Куда эффективнее были бы ряжи, однако особой нужды в этом не было: после первой же попытки обстрелять Севастополь с моря союзники зареклись от ее повторения.

В 1830-е годы в России изобрели морские мины, как ударные, так и дистанционно активируемые. В Крымскую войну их заряд достигал 0,16 тонны — вполне достаточно для тогдашних деревянных кораблей без переборок. Даже столкновение с легкими минами заставило союзников отказаться от попытки высадки на Балтике. К тому же для перевозки мин и плавсредств для их установки хватало обычных телег. Минировать союзные порты снабжения можно было даже очень ограниченными силами

Однако флот в Крыму возглавлял адмирал Александр Меншиков, не считавший такие действия разумными. Министру показалось, что 160 килограммов пороха могут и не повредить корабль, а потребную на поставку мин сумму 27 тысяч рублей (3 процента суточных военных расходов того времени) он признал чрезмерной.

Гражданское производство пароходов активно развивалось в России еще со времен Александра I, а к концу царствования Николая только по рекам ходило больше трехсот паровых судов. Иными словами, отсутствие у Меншикова особой склонности к переводу флота на паровою тягу резко контрастировало с общими тенденциями того времени. Когда во время войны министр отбыл из Петербурга в Крым, в столице случился настоящий бум военного пароходостроения. За 1855 год там построили 81 винтовой военный пароход, что полностью изменило ситуацию на Балтике.

Еще до 1830 года Меншиков отличился эффективностью в расходовании бюджетных средств, остановив испытания первой в мире цельнометаллической подлодки с ракетным и подрывным вооружением. В результате удалось избежать и напрасных трат на внедрение уже испытанных на Неве судовых электродвигателей и аккумуляторов. Впрочем, Меншиков сдержанно относился и к паровому двигателю, публично заявляя, что поездка по железной дороге столь же опасна, как дуэль на пистолетах. Экономя бюджетные средства, он с 1840-х годов отклонял и требования Черноморского флота о принятии на вооружение винтовых линейных кораблей.

5. «Солдаты с головой льва, офицеры с головой осла и генералы без головы»

Эту хлесткую характеристику русской армии времен Крыма выдали еще французы, штурмовавшие Севастополь, и на первый взгляд она куда ближе к истине, нежели ходульное представления о том, что крепостническая Россия проиграла военно-технологическую гонку странам Запада.

В самом деле, многие решения русского генералитета вызывают недоумение. Меншиков, имея в Крыму столько же солдат, сколько противник, собрал для битвы при Альме лишь часть из них, да и из тех половина все сражение простояла на месте, не участвуя в бою. Не совсем понятно и то, почему он исключал вероятность высадки десанта союзников в сентябре 1854 года, из-за чего препятствовал укреплению Севастополя и даже организации элементарной морской разведки.

После Балаклавского сражения

Однако теория «генералов без головы» имеет свои слабые места. Генералы Шильдер, Лидерс, Редигер, Дибич, Муравьев, Бебутов и Завойко были исключительно компетентными, и служили они вовсе не у союзников. Все успешные сражения русской армии распределены на карте той войны вполне единообразно: вне европейской части страны. Все это заставляло, еще дореволюционных историков, начиная с Зайончковского, выдвигать мнение, что в среднем военные способности командира того времени были прямо пропорциональны расстоянию от его места службы до высшего руководства.

Если высадка в Евпатории стала полной неожиданностью для Черноморского флота, которому политика министра не позволила организовать разведку, то генерал-майор Завойко, командовавший петропавловским гарнизоном на Камчатке, благодаря личным контактам с королем Гавайев, заранее получил данные о нападении.

Меры были приняты: союзная эскадра с 2600 человек на борту при попытке десантироваться потеряла 270 убитыми, Завойко — 37. Нарезное оружие английской пехоты помогло ей даже меньше, чем в боях с зулусами, — так же, как и французы в войне с Австрией в 1859 году, русские успешно компенсировали худшее оружие быстрым штыковым броском, сметя превосходящий по численности десант.

Фрагмент картины Франца Алексеевича Рубо «Оборона Севастополя»

Недаром в Петербурге говорили: морской министр Меншиков «своим управлением погубил Балтийский флот, и что если и делается что-либо хорошее в Черном море, то сим обязаны» не ему. Завойко располагал значительным преимуществом перед черноморцами: Камчатка была намного дальше от морского министра.

6. Победа, которой не было

Действия Завойко породили один из немногих в ту войну патриотических мифов. Якобы на следующий год тот «в заливе Кастри нанес полное поражение вчетверо сильнейшей британской эскадре». На деле, два его военных корабля столкнулись там лишь с тремя британскими. Командующий приказал приколотить флаги к мачтам гвоздями и явно был настроен решительно. Однако англичане благоразумно избежали боя, решив выждать подкреплений в виде еще 11 кораблей. Завойко же, напротив, их ждать не стал и ушел Татарским проливом.

По другому мифу, англо-французы не преследовали его потому, что считали Сахалин полуостровом, а пролив — заливом. Это весьма сомнительно: еще в 1830-х годах Белинский издевался над Булгариным, называя его невеждой за то, что тот не подозревал об островной природе Сахалина. Вряд ли английские адмиралы знали географию хуже русских критиков и публицистов.

7. «Кабальный» Парижский мир

Это последний миф войны: условия мира были тяжелы и якобы включали в себя секретные пункты. Поддерживают эту теорию даже достаточно серьезные историки И. Валлерстайн (I. Wallerstein) и П. Байрох (P. Bairoch). Они утверждают, что либеральный торговый тариф 1857 года был введен под нажимом победоносной Британии, стремившейся этим подорвать экономику оппонента, как после Опиумных войн это было сделано с Китаем. Сразу после отмены протекционистского тарифа русская промышленность сколлапсировала (исчезла треть рабочих мест), а показатели промпроизводства на душу населения, быстро росшие при Николае, на десятилетия замерли на одном уровне.

Теория выглядит логично, однако Парижский мирный договор не имел секретных статей, и все обстоятельства его заключения детально описаны еще Тарле. Да и Англия закончила войну с Россией не легкой прогулкой, как в Китае, а дорогостоящей кампанией по захвату половины городка с населением современного Моршанска.

И.А. Владимиров «Затопление кораблей Черноморского флота на Севастопольском рейде 11 сентября 1854 года»

Причины резкого слома экономической политики были более тривиальны. Родители Николая I не занимались его воспитанием, а отвечавший за это генерал Ламздорф бил ребенка шомполами и также об стену «так, что.... Николай... почти лишался чувств». При таких воспитателях интереса к учебе у него совсем не было. Поэтому, как позже признавался император, «на уроках.. [по политэкономии] мы или дремали, или рисовали какой-нибудь вздор». В итоге модные в ту пору теории о свободной торговле прошли мимо него, и в экономической политике Николай руководствовался интуицией, отчего был протекционистом.

А вот об образовании своих детей он позаботился. Александр II впоследствии не только снизил пошлины, но и отдал казенные заводы, железные дороги и банки в частное управление.

8. Странная война

Боевые потери России в войне — 41 тысяча убитыми и умершими от ран, англо-французской коалиции — более 100 тысяч, потери турок и итальянцев достоверно не подсчитаны, но не менее 35 тысяч. Позорное "поражение отсталой страны", на первый взгляд, выглядит несколько странным: особенно если учесть, что до конца войны в Крыму так и не сосредоточили и 10 процентов от общей численности русской армии. Сопротивляться главным силам двух ведущих держав с помощью считанных процентов своих вооруженных сил России в ее истории более никогда не удавалось.

Даже оставив в стороне мифические штуцера, «стреляющие на 1,2 километра», следует признать: имея командующими Меншикова и Горчакова, можно было ожидать и полного разгрома, и соотношения потерь на уровне опиумных войн. Причиной столь странного исхода могла быть, с одной стороны, значительная моральная устойчивость войск, частично компенсировавшая «ломку, которой подвергались войска европейской России» в мирное время.

Однако не меньшую роль сыграли и вопиющие ошибки руководства союзников. Еще современники отмечали, что, штурмуя Севастополь, они понесли основную часть потерь в кампании, в то время как простой блокадой могли принудить его к сдаче без единого выстрела.

Александр Березин

PS

Британская, Французская и Османская империи суммарно составляли примерно половину населения Земли. Вместе они могли бы выставить против России самую большую из всех когда-либо существовавших на нашей планете армий мира, и даже собирались это сделать. Но разгрома не произошло.

Вместо этого Крымская кампания запоминалась британцам по эпичному разгрому британской кавалерии под Балаклавой, когда под прицельным огнем русских пушек погиб весь цвет молодой британской аристократии.

Также запоминалась эта война взятием Севастополя, который почти год сопротивлялся дружному натиску трех сильнейших армий мира: 48 тысяч солдат и ополченцев против 175 тысяч оккупантов. За год осады большая часть из них – 120 тысяч – были уничтожены. Вся Европа потешалась над жалкими англичанами и французами, неспособными взять один-единственный город.

Еще более жалкими были усилия британцев на других направлениях. Сначала британцы сунулись было в Балтийское море, и на захват Петербурга был брошен сильнейший англо-французский флот (11 винтовых и 15 парусных линейных кораблей, 32 пароходо-фрегата и 7 парусных фрегатов) под командованием вице-адмирала Ч. Нейпира и вице-адмирала А. Ф. Парсеваля-Дешена. Вся эта армада была остановлена страхом нарваться на русские минные заграждения. В итоге англичане решили атаковать несколько населенных пунктов в Финляндии. В июле 1854 года 11-тысячный англо-французский отряд и захватил крепость Бомарсунд на Аландских островах, но на этом история их успеха закончилась, а при попытке атаковать города Экенес, Гамлакарлебю и Або союзники понесли весьма серьезные потери. На этом боевые действия в Балтийском море закончились.

На Белом море действия союзной эскадры капитана Оманея ограничились захватом мелких купеческих судов, грабежом прибрежных жителей и бомбардировкой Соловецкого монастыря, когда войска владычицы морей не смогли взять Соловецкий монастырь, обороняемый монахами и инвалидной командой.

Попытались было англичане воевать и на Тихом океане. Но гарнизон Петропавловска-Камчатского под командованием генерал-майора В. С. Завойко успешно отразил нападение англо-французской эскадры под командованием контр-адмирала Дэвида Прайса, наголову разбив высаженный ею десант. На этом Тихоокеанская кампания закончилась.

Туркам же и вовсе праздновать нечего: весь 1853 год их нещадно били русские войска, пребывавшие еще в куражном настроении – достаточно вспомнить, как адмирал Нахимов в бухте Синоп сжег абсолютно весь турецкий флот, за исключением парохода «Таиф».

Так что, стыдиться нам Крымской войны совершенно не надо – наши предки показали чудеса военной науки и смекалки, выстояв в меньшинстве против сильнейших армий мира. напротив. стыдиться должны европейские сверхдержавы, с треском провалившие свой поход против России...

PPS

24 февраля 1878 года войска непобедимого генерала Михаила Скобелева заняли Сан-Стефано и подошли к пригородам Стамбула​

В этот день войска непобедимого генерала Михаила Скобелева заняли Сан-Стефано — городок, стоявший на ближних подступах к Стамбулу, всего в 12 км от него. Русская армия вышла на прямую дорогу к турецкой столице. Стамбул защищать оказалось некому.

Лучшие турецкие армии капитулировали, одна была блокирована в Придунавье, а армию Сулейман-паши незадолго перед этим разгромили южнее Балканских гор.

Михаил Скобелев получил назначение командующим 4-м армейским корпусом, расквартированным в окрестностях Адрианополя. В армии жила мечта о захвате Константинополя, о возвращении византийской столицы в лоно православной церкви. Эта мечта не сбылась. Но в ту войну русский солдат завоевал свободу для православной Болгарии.

Источник