Марксизм как маразм - 4. Лжемонодетерминистский.

Историки-марксисты обычно после обвинения в монодетерминизме, сведЕния всего и вся в истории к "экономическому базису", обычно отписывались всегда тем, что, мол, именно Маркс создал добротный «экономический детерминизм» в исторической науке. Ну, типа, он же в экономике как таковой познал и мрак, и свет, прибавочную стоимость обнаружил, а потому всё пучком - пусть и монодерминизм, пусть экономический, зато добротный же!

Но, к сожалению, именно его-то в отечественной марксистской и пост-марксистской науке и нет. Выдающимися и общепризнанными светилами в области истории экономики являются не советские, а французские учёные, представители так называемой «школы «Анналов»«, научного исторического журнала, вокруг которого объединились эти, как они сами себя называли, сторонники «новой исторической науки» - Марк Блок, Люсьен Февр, Фернан Бродель и их многочисленные последователи.

Большинство современных историков экономики в России по сути остаются мраксистами и не способны понять, что история людей является цельной, и на их хозяйственную деятельность в равной степени влияют и географические, и религиозные, и политические факторы. 

Фернан Бродель, великий французский историк, показал громадную зависимость экономики от географии. Маркс большую часть жизни прожил в Англии, тогдашней «мастерской мира», но не понял механизма, сделавшего её индустриальной страной. Он не заметил в Англии туманов. Индустриальная революция в Англии (а также в Голландии, Швеции, Пруссии, США) была предопределена её географическим положением. Слишком влажный климат Англии обрекает её на низкие урожаи зерновых. Выход – развитие овцеводства, чтобы продать шерсть в Нидерланды, которые уже распродадут свои знаменитые фландрские сукна по всей Европе. Уже в средние века овцеводство спасало от голодной смерти 3,5 миллиона английских крестьян. Они могли докупить хлеба, который купцы привезут из Франции, Германии или Польши. 

То есть изначально рассматривать экономику Англии отдельно, как замкнутую, бессмысленно и ненаучно, т.к. она являлась частью сначала европейского, а потом и мирового разделения труда. 

Борьбу Англии за свои континентальные владения в Нидерландах и во Франции можно рассматривать и с экономической стороны. Мятежи французских баронов во время Столетней войны и их сотрудничество с англичанами объясняются обоюдными интересами: где и как выгодно купить и перепродать прекрасную английскую шерсть и продать французский хлеб и вино? Не говоря уже о том, что номинальная власть английского короля была гораздо мягче реальной власти французского короля.

Подручные какого герцога сделали вид, что сожгли за колдовство принцессу крови Жанну? - Бургундского. А именно в его владения входили тогда Нидерланды, главные покупатели английской шерсти и главные зарабатыватели денег для половины Европы.

Далее в экономическую историю Англии вмешивается политический фактор. После окончания в 1453 году Столетней войны вернувшимся английским рыцарям нашлось дело и дома. Во вспыхнувшей в 1455 году Войне Алой и Белой Розы за корону между герцогами Ланкастер и герцогами Йоркскими, которая длилась тридцать лет, родовое английское дворянство самоистребилось. Пришедший к власти в 1485 году король Генрих VII Тюдор был вынужден признать полувоенный статус зажиточного крестьянства, которое феодалы были вынуждены регулярно в качестве ополчения призывать на военную службу: он просто даровал им права дворянства, но, отчаянно нуждаясь в деньгах, не освободил от уплаты ряда налогов и сборов. «Новое дворянство» очень быстро усвоило стиль поведения господ, но внесло в понятие джентльмена много от простонародья: во-первых, новые дворяне любили и умели считать деньги, роднились с городской буржуазией, во-вторых, им были чужды идеалы рыцарства, джентри были практичными и расчётливыми людьми, они не стыдились быть бережливыми. 

Благодаря войне Алой и Белой Розы в Англии произошла значительная смена правящей элиты. Отсюда и застарелая ненависть французских шевалье к английским дворянам: потомкам Хлодвига было чем кичиться перед потомками крестьян, сельских лавочников и ремесленников, купивших себе родословные. Советую для отдохновения пересмотреть отличный фильм "История рыцаря": сцена сочинительства герольдом родословной за малую денюжку восхитительна и самоиронична. Поскреби лорда - найдёшь голь перекатную.

Кроме этого, а, может быть и в связи с этим, джентри были не добрыми католиками, а протестантами, ереси лютеранства и кальвинизма нашли в Англии благодатную почву, подготовленную Джоном Виклифом, ещё в 1380 году начавшем перевод Библии на английский язык, и, по иронии судьбы, сделавший её в руках простонародья мощным оружием против католической церкви. 

Как прекрасно показал великий немецкий социолог и экономист Макс Вебер, новое дворянство обладало чистой предпринимательской совестью, без чувства вины, оно было вооружено новой трудовой этикой, которая стала мощным стабилизирующим фактором в экономике, она создала «экономику доверия», т.к. за чистотой сделок следил сам Господь. Вот вам и духовный фактор влияния на экономику.

Особо надо сказать о Генрихе VII Тюдоре. Этот неимоверно скупой король буквально заставил английскую экономику ещё сильнее ориентироваться на экспортные отрасли. За сорок лет своего правления он накопил в подвалах Тауэра сумму, равную семнадцати годовым налоговым сборам страны, т.е. регулярно изымал из обращения громадные суммы наличности, и столь же упорно требовал уплаты налогов. Из этого следует простой вывод: заработать деньги можно было только за границей, т.к. собственных значимых месторождений серебра в Англии не было, и сразу же начались огораживания, т.е. сгон крестьян с земли и превращение пашни, от которой всё равно было мало дохода из-за низких урожаев, в пастбище. Процесс огораживаний растянулся на триста с лишним лет, а начался он, прежде всего в тех местностях Англии, откуда легко можно было вывезти шерсть на внешние рынки, т.е. в первую очередь на Юго-Востоке (рядом Нидерланды) и по течению Темзы, и лишь в XVIII веке он перекинулся на Север, после постройки железных дорог.

Начавшаяся война Нидерландов против Испании за свою независимость в 1566 году заставила англичан наладить собственное суконное производство: продавать шерсть было просто некому - испанцы дочиста разорили Фландрию, вырезая целые города. Нидерландские эмигранты привезли с собой секреты технологии мануфактурного производства, а сотни тысяч безземельных крестьян стали наёмными рабочими и хорошими покупателями. 

Англия – не Франция и, тем более, не Италия, в ней достаточно холодные зимы и есть постоянная нужда в тёплой одежде, отсюда постоянный спрос на сукно. А ещё не будем забывать, что эти века - тот самый Малый ледниковый период, возвращение которого не за горами. И.И. Агапова указывает как на один из слагаемых спроса на английское сукно возросшую покупательную способность разбогатевших португальских и испанских дворян, но не указывает спрос самих англичан. А удельный вес последнего был даже гораздо больше. Английские купцы быстро поняли изменения в конъюнктуре рынка: в конце XVI века экономист Томас Мэн советовал в своих памфлетах спасать капиталы от инфляции, скупая не предметы роскоши, а товары для простонародья, ибо они всегда пользуются спросом. Иными словами объём внутреннего потребительского рынка Англии настолько расширился, что, имея в пять раз меньшее население и вдвое меньший валовой внутренний продукт, измеряемый в физических объёмах, чем у Франции, Англия была на равных с ней по сбору налогов. Просто удельный вес натуральной экономики во Франции ещё долгие годы, вплоть до конца XIX века (а поговаривают, что и до сего дня) был гораздо больше товарно-денежной: несчастные англичане вынуждены всё покупать за наличные, даже луковицу к супу, а французы могли экономить за счёт своего огорода (так же как и русские).

Огораживания имели ещё одно важнейшее последствие, о котором мало кто пишет: изменение репродуктивного поведения англичан. Неуклонное сокращение крестьянства, т.е. людей способных прокормить много детей за счёт огорода и нуждающихся в детях как в лишних работниках, людей, достаточно бедных, чтобы нанимать батраков, с одной стороны, и неуклонное же увеличение доли наёмных работников, неспособных на свои денежные доходы прокормить много детей, привели к сокращению рождаемости и медленному, но непреодолимому росту реальной заработной платы, сначала на рынке высококвалифицированной, а потом и неквалифицированной рабочей силы. Отсюда неизбежное, начавшееся уже в 40-х гг. XVI века, внедрение всевозможных технических новшеств, позволяющих экономить предпринимателю на найме рабочих, ведь английскому капиталисту надо конкурировать не только со своим соседом, а, прежде всего, с ремесленником где-нибудь в Германии или Индии, т.е. оптовая цена его товара, тех же сукна или скобяных изделий, должна быть столь низкой, чтобы даже пройдя через руки нескольких перекупщиков-купцов-контрабандистов, он по своей конечной розничной цене всё равно был бы привлекателен для немецких, польских или индийских крестьян.

А ещё, как справедливо заметил Марк Блауг в своей торжественной порке Карла Маркса, верный холуй финансового капитала ни единым словом не упомянул то, что кроме трудосберегающих инвестиций есть ещё капиталосберегаюшие, ибо оные некошерны для теории классовой борьбы.

Значительное запаздывание технического переворота во Франции, который едва начался лишь в 30-е гг. XIX века, объясняется именно крестьянским характером страны. Крестьяне мало того, что были плохими покупателями, в значительной мере жившими за счёт своего натурального хозяйства, и выходившими на рынок лишь для того, чтобы заработать на уплату налогов, но и поставщиками почти бесплатной рабочей силы в города, отсюда и нищенские заработки во французской промышленности. Низкий и нестабильный спрос на массовые промышленные товары со стороны крестьянства лишал французских предпринимателей всякого желания вкладывать громадные деньги в создание собственных мануфактур, продукция которых должна была ещё и выдерживать конкуренцию с голландцами и англичанами, а низкие зарплаты позволяли долгое время не заботиться о том, чтобы уже имеющиеся мануфактуры (возникшие часто на волне государственных военных и дворцовых заказов) превращать в фабрики и заводы: крайняя дешевизна рабочих рук позволяет экономить на технике. Английские же предприниматели сами стали устойчивым фактором спроса для других отраслей промышленности, прежде всего угледобывающей и машиностроения.

Более того! Советские учёные во множестве статей возмущались выводами французких коллег о том, что Великая французская революция затормозила развитие товарно-денежных отношений во французской деревне! Французская революция отбросила экономику на сто лет назад. Снова во всю силу заработал вулкан крестьянской демографии, потому как мужики разделили дворянские земли на парцеллы, и окуклились. Денег на батраков у крестьян нет, каждый ребёнок - работник, рожали, как китайцы. И уже к 1820-м гг. французские города были заполнены миллионами вытолкнутых из деревень младших сыновей, которые нанимались за плату НИЖЕ прожиточного минимума, и если бы не помощь продуктами от родни в деревне, с голоду бы помирали не по паре миллионов, а по десятку. Четверть всего городского населения Франции тогда - нищие. 

Господство парцеллярной мелкой земельной собственности привело к тому, что крестьяне не могли вести эффективное товарное хозяйство, хлеб продавали только для уплаты налогов и жили впроголодь. Парадокс, но ПОЛОВИНУ съедаемого городами Франции продовольствия в ХIХ веке поставляли из-за рубежа! 

Революция, парадоксальным образом, привела к ещё большему разрыву в доходах. Королевская власть была хоть каким-никаким противовесом и ограничителем аппетитов сильных мира сего, а с падением монархии, длинной чередой переворотов, потом военного поражения Наполеона и установлением слабой власти марионеток крупной буржуазии (Людовик XVIII, Карл X, Луи-Филипп Орлеанский и Наполеон III) мотивация воевать за чужие богатства резко снизилась и в 1870 году Францию постигла страшная военная катастрофа от Пруссии (подробнее тут: "Личность против пулемёта"). Утрата угля Эльзаса и железной руды Лотарингии ещё более усугубила положение французской промышленности, сделало французские промтовары неконкурентноспособными по сравнению с немецкими. Лишь к концу 19 века, когда случился распад крестьянской парцеллы, когда медленно сформировался слой квази-фермерских хозяйств и слой безземельных батраков, демографическая ситуация во французской деревне более-менее стабилизировалась, т.к. и фермеры батраки жили по большей части уже не с натуральных, а с денежных доходов, что увеличило и ёмкость внутреннего рынка. К началу первой мировой Франция смогла добиться более гладкой кривой Джини, нищих в городах теперь было лишь 10%, стало значительно больше относительно зажиточных селян, у которых появился стимул защищать Родину и 1870-й немцам повторить не удалось. Вот какова была цена французской революции для французов. Революция - это ВСЕГДА деградация. А ведь во Франции власть фанатиков-утопистов длилась всего-то с 1791-го по 1794-й. И якобинцы по сравнению с большевиками - это самые что ни на есть умеренные буржуа. Они нежизнеспособную утопию через голодомор (реальный, а не ющенковско-пропагандонский) не насаждали. Казнь что короля во Франции, что царя в России уничтожила сакральный договор народа с государством, открыла ящик Пандоры, и поплатились за это прежде всего сами революционеры - их начали вскоре резать сотнями тысяч. Что там, что там. Все революции проходят примерно по одному сценарию. Но нигде, кроме России, к власти не приходила деструктивная секта кровавых утопистов на столь длительное время. Просто страна богатая.

Общим местом стало также и утверждение, что, мол, Испанию погубило индейское золото. Мол, она первая принимала на себя удар инфляции, потому и разорилась. Нет друзи мои, тщательное изучение фактов полностью опровергает сию примитивщину как тупо не соответствующую фактам. Две трети испанских галеонов с американским золотом шли не в Севилью, как должны, а прямиком в Антверпен! Они шли сразу в Нидерланды, ибо императору Священной Римской империи германской нации Карлу V Габсбургу, ведшему непрерывную войну с турками и немецкими протестантами те же галеоны и военное снаряжение были нужны по наименьшей цене и поближе к линии фронта, а так как новые нидерландские города, правда в статусе деревень, где не было мелочной регламентации цехов и всяческих прилипал из цеховой верхушки, как раз и обеспечивали эту дешевизну, то и военные заказы шли к ним. Из-за чего, собственно, случались и настоящие междоусобные войны между старыми цеховыми и новыми "буржуазными" городами, как, например, знаменитое побоище между молодым Гентом и старым Брюгге. И чью сторону занял наихристианнейший правитель, над империей которого реально никогда не заходило солнце? - Правильно. Тех, кто просит меньше, и отменил в Нидерландах значительную часть цеховых привилегий!

Надо ли удивляться тому, что первое упоминание о так называемой "революции цен" - инфляции, - пришли из Нидерландов в виде жалоб испанских чиновников на дороговизну? А до того цены в Европе стояли столь твёрдо, что люди искренне считали, что установлены самим Господом Богом! И случилось сие в 1544 году. А достоверные данные о росте цен уже в самой Испании датируются - тадам! - 1568 годом! Напомню тем, кто никогда не открывал школьного учебника за 7-й класс, что восстание против испанской инквизиции в Нидерландах началось в 1566 году. И галеонам с американским золотом и серебром плыть туда стало просто опасно. Испания вполне могла бы переварить эту денежную массу, но... испанская инквизиция усердно уничтожала родной предпринимательский класс в лице всех, кто отказывался следовать духу и букве дела мраксизьма-мастурбизма, тьфу, единственно верного католического вероучения! А это были очень широкие слои населения: крещёные евреи и крещёные арабы, разные еретики и просто зажиточные люди. Ведь доносчик получал четверть имущества еретика! Остальное отходило к церкви. Всплеск инквизиционного усердия подозрительным образом падает на время сразу после смерти Карла V, который церковников держал в рамках приличия и не давал воли своевольничать. А его сынок Филипп II был с младых ногтей взращён мракобесами и фанатиками, и здоровым прагматизмом военного, как его отец, никогда не отличался. Понадобилось всего лишь тридцать лет, чтобы испанская элита ухайдокала свою страну под свидомитско-католическое камлание. Укрия XVI века!

Нет, Испанию сгубила не инфляция. 

Её сгубил маразм элиты.

Многие советские историки в реальности были советскими лишь во введениях и заключениях своих трудов. Середину комми-идеолухи часто, слава Богу, не читали. А то, если бы вчитались, то тады многим бы не поздоровилось. Строго говоря, даже такой догматик-марксист как Чистозвонов тоже не был марксистом, так как у марксизма нет метода как такового. Просто Чистозвонов, служивший в молодости в СМЕРШЕ, искренне считал, что его представления о позднем средневековье и есть марксизм))) Должность позволяла. А все кто против - те враги, и его, и марксизма. И всего делов.

Вот так можно жить в стране, и в упор не видеть того, как она стала тем, чем стала. А может и видеть, но в своих трудах не отражать. Не для того Маркса нанимали!

Англия во второй половине XIX века, приютившая Маркса, довольно быстро изживала язвы «взбаламученного» общества: предприниматели и рабочие, многие искренние верующие протестанты, всё больше и больше зависевшие друг от друга, обустраивали города, превращавшиеся из «могильщиков людей» в пригодные для обитания места, появилась «рабочая аристократия», миллионы людей повышали свой социальный статус, «выбиваясь в люди», Сесиль Родс, Бенджамин Дизраэли, Джордж Рамсей Макдональд, Эндрю Ллойд Джордж, из очень небогатых семей ставшие богачами и премьер-министрами – это самые яркие, но далеко не единственные примеры, гораздо больше людей становились врачами, инженерами, адвокатами, военными. 

Маркс замечал из жизни современной ему Англии только то, что ему было нужно, для оправдания своей (а своей ли?) теории классовой борьбы.

Если вы хотите быстро узнать о профпригодности историка или экономиста, спросите его за Маркса. Если вместо чёткого ответа "Маркс - это проплаченный еврейскими банкирами, (кои сами были на подсосе у Британской Короны), провокатор и маразматик" вы услышите мямлянье и юление, то знайте - перед вами придурок, который ни Маркса не читал, ни его критиков, ни вообще в истории ни зуб ногой. 

Не давайте ему денег в долг! 

Не вернёт.

Маркс же не возвращал!