Ах, вот для кого Москву потрошат... а говорят, что для москвичей

Руководитель центра городской экономики КБ "Стрелка" Елена Короткова о том, как социальное государство сдерживает джентрификацию.

Объективных причин для того, чтобы развитие городской среды происходило по западному сценарию, пока не так много, так что джентрификацию районов Москвы нельзя назвать трендом. В современной России большая часть жилых районов в социальном плане до сих пор представляет собой преимущественно законсервированную приватизационную модель 1991 года, когда все желающие получили право стать собственниками занимаемого жилья. И пока мы можем говорить лишь об отдельных примерах джентрификации в России. Самый яркий из них — Остоженка. Еще в 1980-х это был средний район Москвы, но уже в 1990-х и начале 2000-х масштабную территорию полностью заняли дома, ориентированные на платежеспособный спрос.

Существуют примеры так называемой сельской джентрификации — когда на месте писательских кооперативов постепенно формируются поселки, состоящие из дорогих вилл. Похожий сценарий сейчас реализуется на Каменном острове в Санкт-Петербурге. Но в целом джентрификация идет в России по намного более сглаженному сценарию, чем на Западе. Например, мы видим постепенное замещение аудитории в районах вокруг станций метро "Парк культуры" и "Фрунзенская". Но даже этот процесс сильно тормозится в первую очередь за счет социальной ориентированности государства.

Дело в том, что классическая капиталистическая модель развития города не предполагает, что в его центре могут жить пенсионеры и люди с доходом ниже среднего. Это может прозвучать жестко, но объективно недвижимость в центре любого крупного города дороже жизни на периферии. В Москве же она без преувеличения слишком дорогая, и возможности самостоятельно содержать ее у такой аудитории нет, но в центре эта аудитория сохраняется благодаря серьезным механизмам социальной защиты. Так, пенсионеры в России освобождены от уплаты налога на имущество, что позволяет условной пенсионерке без проблем жить в шестикомнатной квартире в высотке на Котельнической набережной. Если бы налог на имущество существовал, то содержание такого жилья оказалось бы для нее слишком дорогим. И пенсионерка, скорее всего, приняла бы единственное верное в этой ситуации решение — переехать в более дешевую квартиру, сдав жилье платежеспособной аудитории.

С другой стороны, в Москве четко прослеживается джентрификация нежилых кварталов. Территории "Красного Октября", "Армы", "Электрозавода", "Флакона" — все они развивались по одному сценарию. Сначала помещения в качестве мастерских занимали представители творческих профессий, которых привлекала невысокая стоимость аренды в доступной локации. Именно они делали это место модным и востребованным. Вслед за ними сюда постепенно стягивалась городская буржуазия, открывались дорогие рестораны, стоимость аренды повышалась и оказывалась уже не по карману художникам. Один класс заменялся другим: происходила джентрификация.

Джентрификация всегда выгодна городу. Процесс обеспечивает повышение стоимости недвижимости, следовательно, растет объем собираемых с нее налогов и поступлений в городскую казну. Районы становятся намного спокойнее: из них уходят маргинальные элементы.

Но обратной стороной джентрификации в ее классическом понимании практически всегда становится рост социального напряжения. Очевидно, что люди, как правило, не рады необходимости покидать привычные для жизни районы. Яркой иллюстрацией здесь служит Берлин. Местное население активно собирает митинги, выступая против любого благоустройства районов. Жители отлично понимают: сегодня здесь разобьют новый парк, а завтра это скажется на стоимости недвижимости, а значит, и жизнь в собственном районе окажется со временем непосильно дорогой.

"Капитализм не предполагает, что в центре города могут жить пенсионеры"