Православная символика против православной власти не шибко помогает

Традиции у нас возродились, с попами и хоругвями к Эрмитажу уже можно и не ходить.

http://expert.ru/russian_repor...

Москва, 07.12.2018

Чисто московский протест

Анна Рыжкова, Антон Резниченко, Анастасия Афанасьева 2018

Чисто московский протест

МАКСИМ ГРИГОРЬЕВ/ТАСС

Верховный суд отказал в коллективном иске жителям района Кунцево к правительству Москвы, когда они попытались оспорить снос их домов. Это эпизод самого громкого из многих московских протестов последнего времени. Люди бросались под экскаватор, отстаивая не только свои частные интересы, но и, как они заявляют, принципы — принцип неприкосновенности частной собственности и право не быть быдлом перед лицом большого капитала. В чем специфика именно московского протеста против градостроительной политики?

Кунцевский крест

— Перед последней битвой воины ведь ставили за собой святыню? После разгона палаточного лагеря мы установили здесь, в сквере, деревянный православный крест. Наш активист стал молиться, а через несколько часов, уже в ночи, сюда приехала полиция. Начальник УВД стал этот крест выдергивать, позвал себе на помощь гастарбайтеров... Крест выкорчевали и бросили в машину, как дрова.

— А полицейские-то встали и отказались выкапывать крест, поэтому начальнику и пришлось самому это делать. Сказали: «Хоть погоны снимем, а крест выкапывать не пойдем». Это наши, кунцевские ребята.

— И теперь это видео гуляет по всему миру! Господи, какой позор.

Так пересказывают самый драматичный эпизод битвы за свою микрородину жители Кунцевского района. Они собираются во дворе, у дома номер 20 по улице Ивана Франко. Именно сюда сбегаются соседи, когда получают сообщение «SOS» в мессенджере; здесь эпицентр громкого градостроительного конфликта, ставшего федеральной новостью. Даже федеральная политика не вызывает в столице протестов такого накала. Настоящий московский протест — локальный, районный, что и логично: Москва — не город, а мегаполис, конгломерат городов со своими культурой и нравами, с самым дорогим, что есть у столичного среднего класса, — родным домом и квартирным вопросом.

В двух метрах от дома — забор на бетонных блоках; за ним прячется сквер, где еще две недели назад соседи разбивали палаточный лагерь, блокировали строительную технику, бросались под экскаваторы, выходили, почти демонстративно, гулять с детьми и, наконец, молились.

— Мы давно их ждали. 12 ноября нас в Кунцевском суде судили за народный сход на улице Академика Павлова, и в этот момент в порядке военной хитрости они решили начать здесь стройку, — Иван Рожков, один из истцов в деле против правительства Москвы, восстанавливает события недельного протеста. Он рассказывает, как сюда завезли бетон, пригнали технику, а жители, приехав прямо из суда, начали останавливать строительство. Повалили бетонные блоки, загородили путь машинам, захватили контрольную территорию и неделю удерживали. Каждую ночь по десять человек стояли, мерзли. 18 ноября сюда привезли полицию с автозаками, самых активных повязали и повезли в УВД.

— На следующий день начали устанавливать забор, пригнав сюда 50 чоповцев, 50 полицейских с дубинками и пять автозаков, — продолжает Рожков. — Вот эта армия взялась за руки и пошла на нас цепью! Две женщины легли под экскаваторы, мы их уволокли. Так мы и оказались уже с другой стороны забора, а двух женщин (20 и 70 лет) теперь будут судить за сопротивление полиции.

Жители Кунцева защищают не ветхие хрущевки — солидные кирпичные дома. Потому и среди жителей нет раскола: это крепкий средний класс, который любит свои пятиэтажки и район, выгоды в переезде они не видят. Когда ветхие дома сносили еще по лужковской программе сноса пятиэтажек, эти крепкие пятиэтажки устояли, их даже не собирались трогать. Но сейчас в программе реновации они неожиданно появились. Дома, которые никогда не значились в списке под снос, по словам жителей, добавили задним числом.

— Нам в суде принесли новое распоряжение, которое приняли буквально этой весной. Называется РП-233, дополнение к РП-30 еще 2003 года, — говорит Рожков.

— А как вообще вы начали судиться с правительством Москвы?

— В начале 2018 года мы подали одновременно четыре иска, потому что сразу четыре группы жителей стали искать юристов. А потом все эти иски объединили. Собянин в 2017 году утвердил проект планировки, и этот утвержденный проект может послужить основанием начала работ. То есть мы знали, что скоро здесь может начаться стройка. Стали оспаривать этот утвержденный проект, чтобы остановить ПИК.

Это еще одна отличительная черта московских протестов — относительно зажиточный средний класс Москвы юридически подкован и за свои интересы готов биться, тратя время и деньги, причем до начала сноса, заранее. Впрочем, это редко помогает: в Москве и власть, и интересы застройщиков еще масштабнее, чем энергия местных сообществ.

Речь идет, по словам жителей, скорее всего, о переселении 37 пятиэтажек в одну огромную высотку, которую строит рядом компания ПИК. А уже остальные квадратные метры в новых домах пойдут на рынок по коммерческой стоимости. Уплотнение плюс продажа — схема простая и выгодная.

МАКСИМ ГРИГОРЬЕВ/ТАСС

«МЫ СЕГОДНЯ СТОИМ ЗДЕСЬ НЕ ТОЛЬКО ЗА СЕБЯ, НО И ЗА ТЕХ ЖИТЕЛЕЙ, КОТОРЫЕ СКОРО СТОЛКНУТСЯ С ПОДОБНЫМ САМИ, А ПОКА, ВЫТЯНУВ НОГИ, СМОТРЯТ О НАС ПО ТЕЛЕВИЗОРУ. ЕСЛИ НАС СМЕТУТ, СМЕТУТ И ВАС»

— Всех переселят в одну высотку или нет, мы пока не знаем, — говорит Рожков. — Но кто-то из нас точно здесь окажется. Потому что этот дом строят специально под переселение, вплотную к северному дублеру, против которого мы тоже ведем процесс. Стоимость новых квартир будет невысокой как раз из-за дорожного шума рядом.

Иван Рожков живет здесь почти всю жизнь, 42 года.

— Наш район — это рай по сравнению с другими. Спокойный, зеленый, малоэтажный. У меня вот 3.10 потолки, просторная кухня, и лучше моей квартиры я вообще не видел в новостройках — только в старых сталинских домах. Если судебные меры не помогут, то будем опять создавать общественный резонанс. Шум подняли сейчас не только на всю Россию — о нас уже пишут в Англии, Германии, во Франции, в Финляндии. Постепенно расшатаем заговор молчания. А если не удастся отстоять дом, я просто уеду из Москвы, скорее всего.

<...>