ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ, КАК ОНА ЕСТЬ.

Продолжается умственная гимнастика вокруг симулякров ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ, ИНТЕЛЛИГЕНТ.

Есть даже специальный блог, посвященный собиранию наукообразного бреда о т.н. "интеллигенции", где я с интересом и с удовольствием пасусь вот уже не один год:

https://intelligentsia1.livejournal.com/

Это своего рода накопитель, ловушка, архив специфического мифотворчества, способного стать основой солидного труда по психиатрии.

Похоже на Руси умственная гимнастика вокруг симулякров ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ и ИНТЕЛЛИГЕНТ – процесс вечный. И почему бы и мне не поделиться соображениями на эту тему?

Начну с того, что «аз есмь» самый что ни на есть типичный советский интеллигент – потомственный. Следовательно, предмет суждений известен мне изнутри: и целиком — в полный рост, и в динамике формирования загадочного феномена. Это позволяет мне вещать с апломбом эксперта. Что я и делаю, намеренно сообщая своим суждениям предельно примитивную, а местами вульгарную форму. Чтобы лучше донести смысл.

Когда коту делать нечего, он себе бейцы лижет, а когда скука и тоска обуревает существо человекообразное, оно или водку кушает, или революцию совершает, или роман пишет, или ... мнит себя интеллигентом и размышляет о роли интеллигенции в истории. Как Васисуалий Лоханкин, чей образ сотворен тоже интеллигентами – И. Ильфом и Е. Петровым в Евангелии советского юмора «Золотой теленок».

С точки зрения психиатрии "интеллигенция" это своего рода компенсаторный миф, выдуманный неудачниками. Его приводят в действие те же самые психические процессы, которые иных человекообразных заставляют искать спасение от ощущения собственного ничтожества в национальной принадлежности:

"Испанец, славянин или еврей...

Повсюду одинакова картина

Гордыня чистокровностью своей

Святое утешение кретина"

(Игорь Губерман)

Однако не станем задерживаться в вязком смысловом "поле" (или "облаке"?) терминов ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ и ИНТЕЛЛИГЕНТ ввиду их коварной токсичности. Эти симулякры незаметно создают соблазнительный эффект наркотического утешения персон, очутившихся в мыслительном тупике.

Грех буксовать в этих интеллектуальных дебрях, особенно если за два столетия умственной эквилибристики в густых облаках иллюзий по сию пору про интеллигенцию так и не было высказано ни одной свежей мысли по существу. И мы можем лишь смутно догадываться, что это за «зверь» такой – интеллигенция.

Если попытаться обозначить хотя бы пунктиром – в самых общих чертах призрак интеллигенции, беспокоящий умы соотечественников последние полторы сотни лет, то его собирательный образ будет выглядеть примерно так.

Интеллигенция – это особая группа людей, чье количество в масштабах сколько-нибудь значимой локальной популяции (корпорации) – этнической, профессиональной, территориальной, политической – никто никогда не считал. То есть, сколько на Руси было или есть интеллигентов, в цифровом выражении, никто толком не знает и лишь догадывается. А догадки к анамнезу не пришьешь, поскольку нет ясно сформулированных и однозначных признаков определения этого загадочного феномена. И никто не выдает ни специальных удостоверений, ни пропусков, подтверждающих принадлежность персоны к означенному клубу. Тут всяк сам решает: интеллигент он или вша казенная.

Жизнь «интеллигенции» протекает преимущественно в виртуальной реальности вымышленного теоретически сконструированного мира. Любые интервенции из которого в мир преобразующей физическую материю практики происходят эпизодически и весьма неохотно.

Человекообразное интеллигентное существо хронически пребывает в состоянии внутренней эмиграции из негативно оцениваемого строя среды обитания, и потому в отношении к действующей власти оно настроено либо оппозиционно, либо конформно. Хотя чаще всего оба эти полярные состояния ума присутствуют в одной и той же голове одновременно. Они раскачивают ее туда – сюда в зависимости от интенсивности внимания начальства и от его щедрости на поощрения, определяющие градус завистливой ярости или сервильности – карьеры ради, которая в биографии советского интеллигента никогда не была на последнем месте среди прочих стимулов.

Помимо мечты про начальство, в мышлении интеллигента присутствуют неизбывные психические комплексы вины перед т.н. «народом» - массой наивных примитивов, занятых преимущественно в сфере неквалифицированного и потного физического труда. Этот труд не требует высокой образованности и просвещенности и потому сознание «ширнармасс» вечно находится в плену традиционных иллюзий и ритуалов. В нем доминируют стереотипные наследственные модели рефлекторного поведения чисто «животной» адаптации к среде, когда существо изменяет не саму среду ради удобства своего в ней существования, а изменяется само, приспосабливаясь к среде.

ПРИЗРАК РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ.

Лаконично определить содержание понятия «русская интеллигенция» (а иной в природе не существует) можно образно: «умная ненужность». И этим сказано все. Хотя для кого-то эта формула может выглядеть неубедительно. Поэтому далее мы ее развернем и обоснуем.

Во времена т.н. «монгольского нашествия» гибнут безвозвратно и средневековый русский город, и населявшее его «бюргерство» до сего момента воспроизводившее своим развитием логику европейской («ганзейской») модели социальной эволюции городского населения. Так была уничтожена естественная социальная среда, способная породить феномен «специального» умственного – теоретического труда и «интеллектуальных услуг» в их рыночной ипостаси.

Убогие останки светского прагматического интеллекта, основанного на формальной логике здравого смысла и на объективном сенсорном опыте, были вытравлены и вытеснены православной схоластикой еще в средние века. С тех пор зачатие и созревание зародышей абстрактного умственного блуда, известных из сочинений импортных византийских мудрецов и своих сермяжных «философов» родом из домонгольских – киевско-новгородских времен, совершается исключительно в лоне холуйствующей перед светской властью православной церковности.

Интеллектуальная нищета православного источника отечественной духовности заставляет русскую власть искать удовлетворения своих потребностей «на стороне» - за пределами поповского юродства, достаточного для обуздания свободной народной мысли, но не способного обеспечить царство передовыми техниками и технологиями, определяющими победу в современной войне.

С тех пор русская государственная власть удовлетворяла свою нужду в компетентных военных, торговых, ремесловых и ученых источниках услуг либо посредством их частичного импорта из-за границы, либо частичного воспроизводства из местного антропоморфного материала по импортным чертежам («импортозамещение» придумано не сегодня) с непременным дальнейшим похолопливанием (порабощением) умников.

В ХV – ХVII веках импорт европейской духовности и ее носителей возобновляется, но уже не из Византии и городов Ганзейского союза, как в раннем средневековье, а из Речи Посполитой, из Италии, из Германии, Швеции, Англии и Голландии, озаренных европейским Просвещением.

Реанимация традиций автономного отечественного духовного воспроизводства происходит в ХVIII – ХIX веках, когда просвещенные мудрецы имперского Петербурга приходят на смену придворным шутам и православным шаманам Московской Орды.

Петровская «Табель о рангах» делает просвещенную рекрутчину (наряду с импортом европейских академиков) основным источником кадрового резерва русских интеллектуалов, обслуживавших исключительно властную верхушку. Такая эксклюзивность стала источником консервации на века бытовой и социальной инородности, инаковости, обособленности и антагонизма блестящего модерна культуры дворянских «интеллектуалов» и косной архаики «плебса», точнее – «охлоса».

Такая социально-культурная обособленность и формирует особенности самосознания той части холопствующих перед властью просвещенных умников, которые на рубеже ХIX – ХХ веков назовут себя «русской интеллигенцией», бессознательно компенсируя стыд от осознания своей сервильной роли в системе русской власти и «предательства» собственных социальных корней.

После т.н. «пролетарской», а местами даже «социалистической» революции 1917 года социальный статус, источники и сценарии формирования мыслящего меньшинства на Руси принципиально не изменились. С появлением «железного занавеса» и обоюдостороннего санитарного обособления зоны коммунистического эксперимента, зарубежный источник ученой рекрутчины стал иссякать. Ему на смену в режиме импортозамещения Советская власть сочинила политику «ликвидации безграмотности»

- расширив социальную базу академических холопов шаманством «красной профессуры» и

- подведя под пропаганду ценностей и целей правящей паразитической бюрократии современную техническую базу СМИ – печатных, радио, видео (кино),

что позволило охватить пропагандой советского бреда гигантские массы подданных, недоступные до революции пропаганде церковной и самодержавной.

Сатирические образы: «Васисуалий Лоханкин» и «Остап Бендер» Ильфа и Петрова, «Мастер» и «профессор Преображенский» Михаила Булгакова, «доктор Живаго» Б. Пастернака – типы культурных героев кровавого века пролетарской психиатрии, заблудших в аутических дебрях внутренней эмиграции – реакции на импортозамещение и индустриализацию производства советских «умников».

Однако ментальность и советской интеллигенции, и ее постсоветских последышей сохранила системообразующие «демократические» мифы:

- «вины» образованного сословия перед «сиволапым мужичьем» и

- кондовой «эталонности» народного образа жизни.

Хотя тотальная буржуинизация «совка» в начале ХXI века все больше превращает эти мифы в призраки.

РЕЗЮМЕ.

Душа всякого человека о двух крылах:

- хтоническое – натуральное, рефлекторное, несущее в себе программы наследственного приспособления к естественной среде обитания своего животного вида;

- культурное – искусственное, разумное и, в свою очередь, тоже двуслойное – из воображаемых иллюзий и фантазмов личной искренней правды и из разумных умственных конструкций достоверного сенсорного опыта.

Душа интеллигента переполнена продуктами воображения, мало связанными с практическим опытом. В ней тоже есть своя логика, но она весьма отличается от рациональной логики объективного мышления. Основные движущие силы логики интеллигента описываются формулами:

«я так хочу»,

«так должно быть»,

«разве это может быть иначе?»

Образ жизни интеллигента коренным образом связан и протекает преимущественно в виртуальной реальности вымышленного теоретически сконструированного им самим мира. Интервенции интеллигента из этого своего фантазийного мира в мир преобразующей физическую материю практики происходят эпизодически и весьма неохотно.

Интеллигенты постоянно пребывают в состоянии аутической внутренней эмиграции из негативно оцениваемого уклада живой социальной среды своего непосредственного обитания. И потому они неспособны к солидарной консолидации и кооперации своих усилий ради осуществления мечты, которая у каждого из них только своя и иной она знать не желает.

В отношении к действующей власти они настроены

- либо оппозиционно, но пассивно («творите что хотите, но без меня»),

- либо конформно («воля ваша, как и власть, не бодаться же мне с вами»).

Русская интеллигенция – это особая категория людей, полагающих своей МИССИЕЙ говорить самим себе и окружающим ПРАВДУ о мире и об обществе, в котором они живут. В этой правде, как и во всякой прочей ИНФОРМАЦИИ, имеющей персональный источник, ДОЛЯ ИСТИНЫ может быть самой разной. Каков удельный вес истины в его бреднях интеллигент редко задумывается. Его более всего интересует ИСКРЕННОСТЬ своего высказывания. Интеллигент – это человек с маниакально больной СОВЕСТЬЮ и столь же маниакальным стремлением вывернуть свою совесть наизнанку и опубликовать эту картинку предельно широко – покаяться перед «народом».

При этом он редко и очень мало задумывается о практическом осуществлении своей «правды» – о технологиях преобразования общества, о способах практического воплощении общественного идеала. Его дело – СКАЗАТЬ, а как уж оно потом пойдет дальше – это уже не его забота.

Любая попытка практического воплощения своего общественного идеала, нежизнеспособного за пределами мира психиатрических иллюзий, неминуемо превращала на Руси интеллигентную «умную ненужность» в Раскольникова, в Желябова, в Бакунина, а чуть позже – в лейтенанта Шмидта, в Савинкова, в Дзержинского или в Сахарова, Солженицына, Новодворскую.

На рубеже ХХ и ХХI веков русский интеллигент мог перевоплотиться даже в упыря Стрелкова-Гиркина или ратоборствующего графомана Прилепина. «Рыцари революции», «солдаты справедливости» - это всегда гиперагрессивные пациенты, требующие к себе особого внимания и самой тщательной изоляции от мира психически нормальных людей. Изоляции, охраны, а при невозможности таковых – решительного уничтожения. Из соображений санитарии.

Русский интеллигент – одиночка, аутист, не способный к солидарной кооперации с кем бы то ни было. Таким его делает жизнь в социуме служилых холопов, где носители «свободных профессий» и духа бюргерской свободы и инициативы (продукт классической европейской цивилизации), обречены на рабство. «Сила духа» чиновных паразитов и милитаристов неминуемо трансформирует импортный дух европейской свободы в «выхлопные газы» тотальной ненависти, подозрительности, враждебности и… болезненного желудка.

В эпоху НТР советский интеллигент – это юродивый, заброшенный «машиной времени» в индустриальную цивилизацию из «опричных», «смутных» и прочих былых времен. Еще вчера он был «умной ненужностью» - Онегиным, Печориным, Базаровым…. Его желчный скепсис – естественная реакция на предшествующий восторг веры в реформаторский потенциал просвещенного монарха. Ядом нигилизма предки советского интеллигента спасаются и от каторжной доли декабристов, и от адвокатуры «чиновного дьявола» николаевской мундирной России. В Эпоху Интернета он – главный источник информационного мусора социальных сетей. Здесь этот юродивый превращается в шута, тусящего в диапазоне от безобидных «болотных» скандальчиков à la Навальный – до срачного троллинга в интернете.

Найдет ли себе место в будущем русское блаженство духа нам неведомо. История обычно избавляется от масштабных феноменов ради экономии места на страницах летописей.