Как русские дипломаты превратили военные неудачи в триумф

  Ровно 165 лет назад подписанием Парижского мирного договора была завершена Крымская война. Это был первый за очень долгое время военный конфликт, в котором русская армия потерпела поражение. Однако русская дипломатия удивительным образом смогла компенсировать военные неудачи. Каким образом и благодаря чему это произошло?

  25 февраля 1856 года в Париже при покровительстве императора Наполеона III, уже с гордостью ощущавшего себя новым лидером Европы, открылись заседания международного конгресса, целью которого было определение итогов Крымской войны. Переговоры продолжались два месяца, но уже 30 марта был подписан главный итоговый документ конгресса – Парижский мирный договор.

  Этот трактат был подписан всеми участниками войны: Россией, Францией, Великобританией, Сардинией и Турцией, а также не воевавшими великими державами Австрией и Пруссией. В высшем обществе ходили сплетни, что крошечное Сардинское королевство приняли на конгрессе не столько потому, что оно вошло в число антирусского альянса, сколько из-за стараний возлюбленной Наполеона III графини Кастильоне, заодно работавшей тайным агентом главы Сардинского правительства графа Кавура, будущего объединителя Италии.

  Крымская война началась, как казалось, из-за совершенно ничтожного конфликта – права контроля над христианскими святынями в Иерусалиме. Традиционно церковь Рождества Христова и храм Гроба Господня находились в совместном пользовании католиков и православных, но с 1740 года французы-католики получили в этом особые, хотя более символические, нежели реальные права. В 1850 году Наполеон III, тогда ещё президент Французской республики, поддержал гораздо более радикальные требования, включавшие передачу Католической церкви полного контроля над главнейшими храмами.

  Для Османской империи подчиниться требованиям французов означало существенно ущемить права своих же православных подданных, которых было во много раз больше, нежели католиков. К тому же это неизбежно вызвало бы недовольство первой державы православного мира – Российской империи. Но и отказывать Франции было очень тяжело – отсталая Турция полностью зависела от западных технологий и поставок. В этой ситуации Россия выступила в качестве защитника суверенитета Османской империи, а Николай I в письме к султану выразил ему свою поддержку.

  Дальше начало происходить нечто очень странное. Французское правительство уверяло Россию в своих мирных намерениях и заявляло, что позиция посланника в Константинополе Лавалета – самоуправство. В то же самое время Лавалет взял в отношении султана совершенно диктаторский тон и грозил ему французской военной эскадрой. В итоге уже подготовленный султанский фирман, подтверждавший статус-кво, не был обнародован, а католики получили всё, что требовал французский посланник. Создавалось ощущение, что Россию провоцируют на силовое выступление, которое может стать поводом для обвинений в агрессии.

  Николай I не хотел действовать безрассудно, но обстоятельства заставляли его пойти на решительный шаг. Престиж Российской империи оказался под угрозой. Положение защитника православных народов Востока, завоёванное в многочисленных войнах, могло рухнуть вместе с репутацией государства, спасовавшего перед французскими угрозами. Тогда Николай I провёл переговоры с послом Великобритании, рассчитывая договориться о разделе сфер влияния в Турции в обмен если не на поддержку, то нейтралитет в споре с Францией. Глава кабинета министров лорд Рассел обнадежил русского императора в мирных намерениях англичан, но рекомендовал действовать с осторожностью. Николай I воспринял это как развязывание рук и начал действовать более решительно.

  В 1853 году в Константинополь отправилась русская дипломатическая миссия, потребовавшая предоставления России статуса официального покровителя всех православных подданных султана и передачи святых мест Православной церкви. Это было попыткой спровоцировать уже на этот раз турок. Султан удовлетворил второе требование, но в праве протектората отказал самым решительным образом.

  Николай I получил повод для силового давления и приступил к реализации своей давней мечты – ликвидации Османской империи.

  В июле 1853 года русские войска заняли принадлежавшие туркам Молдавию и Валахию, которые служили гарантией выполнения русских требований. Угроза войны привела к созыву международной конференции, которая предложила султану удовлетворить русские требования. Османская империя отказалась, потребовала от России вывести войска, а когда этого не произошло – объявила Российской империи войну. И тут выяснилось, что и Франция, и Великобритания обещали туркам военную помощь, что стало причиной вмешательства этих стран в боевые действия. Так вместо слабой Турции Россия оказалась вовлечена в конфликт с двумя великими державами. Фактически это означало следующее: одна, пусть и могущественная страна начала войну против почти всего остального мира.

  Как ни удивительно, в этой ситуации Россия показала себя настолько хорошо, насколько это вообще было возможным. Русский флот полностью разгромил турецкий и вышел из войны лишь под угрозой столкновения с куда более мощными объединенными франко-британскими силами. Несмотря на высадку десанта в Крыму, Севастополь год держался в осаде, навсегда став городом русской славы. Все попытки десанта с моря были успешно отбиты, а адмирал Нейпир, командующий британским флотом на Балтике, привезшим экспедиционный корпус для взятия Петербурга, мрачно посмотрел на неприступные укрепления Кронштадта, после чего развернулся и уплыл прочь. Зато на Кавказе русская армия перешла границу Османской империи, разбила ее войска и взяла важную крепость Карс.

  В конце 1855 года союзникам стало ясно, что война приобрела патовый характер и её необходимо как можно скорее завершать.

  Во Франции и особенно в Великобритании зрело народное недовольство неудачным ходом кампании в Крыму и отсутствием какого-либо результата на других фронтах. В декабре эта позиция была выражена в австрийской ноте, требовавшей начать мирные переговоры. Новый император Александр II (Николай I скончался 2 марта 1855 года) принял предварительные условия и согласился сесть за стол переговоров.

  Общественное мнение Европы восприняло это с огромным облегчением. Финансы Франции и Великобритании, вынесших основной груз войны, были истощены, Османская империя стояла на пороге краха государственного бюджета. Кроме того, Наполеон III был полностью удовлетворен символической расплатой с русскими за Бородино и взятие Парижа и желал закончить конфликт в ореоле победителя и миротворца одновременно.

  С самого начала работы конгресса выяснилось, что в стане союзников имеются очень серьёзные противоречия. Английская делегация была настроена решительно антирусски и пыталась проводить политику унижения и устрашения Российской империи. Напротив, французы к тому моменту уже поменяли свою политику – и теперь главным стратегическим противником Франции стала Великобритания. Поэтому Наполеон III решил договориться с русскими на как можно более мягких условиях.

  Австрия, недовольная Россией из-за конкуренции за влияние на Балканах, вынуждена была действовать осторожно, потому что большая часть государств Германского союза, президентом которого был австрийский император, заняло прорусскую позицию. Позиция же слабой Турции никого особенно не волновала. В результате Великобритания оказалась в дипломатической изоляции, а русская дипломатия одерживала одну победу за другой, при самой благосклонной позиции Франции. Многотомная «История дипломатии» с изрядной долей юмора описывает поединки, разыгрывавшиеся в Париже:

  «…лорд Кларендон требует срытия русских укреплений по Черноморскому побережью. Орлов отказывает наотрез. Англичане грозят. Орлов снова отказывает. Австрийский делегат Буоль всецело присоединяется к англичанам. Орлов в третий раз отказывает. Председатель граф Валевский говорит, что поддерживает англичан и австрийцев. Но не только Валевский знал, какова позиция Наполеона III в этом вопросе, – это знал Орлов. Поэтому Орлов снова отказывает, а Валевский беспомощно разводит руками. В конце концов Орлов побеждает. Далее, возникает вопрос о нейтрализации Чёрного моря. Тут Орлов, зная мнение Наполеона, уступает; но, когда англичане ставят вопрос о нейтрализации также и Азовского моря, Орлов отказывает. Повторяется та же комедия с Валевским, и снова Орлов одерживает победу. Ставится вопрос о Молдавии и Ва­лахии. Русские уже ушли оттуда, но Орлов не желает, чтобы эти провинции оставались оккупированными Австрией».

  В результате Парижский конгресс, готовившийся англичанами как триумф победителей и позор для России, оказался блестящим успехом русской дипломатической школы.

  Абсолютно все враждебные России требования были в ходе переговоров аннулированы. Османская империя рассчитывала вернуть себе контроль над Молдавией и Валахией, Австрия, в свою очередь, собиралась забрать княжества себе. Но вместо этого было решено, что в Дунайских княжествах будут проведены выборы, после чего народ сам решит свою судьбу. Уже в 1858 году там образовалось новое независимое государство, ставшее основой будущей Румынии. Власть Турции над княжествами и так бывшая почти формальной, была ограничена международными гарантиями. Княжества получили возможность иметь собственные армии.

  Чёрное море стало нейтральным, что было ударом не столько по России, сколько по Турции. Права иметь военный флот лишались абсолютно все страны Черного моря. Проливы Босфор и Дарданеллы в мирное время закрывались для военных судов всех держав. Так Россия даже смогла извлечь выгоду из условий мира, потому что лишившись военного флота в Черном море, она одновременно оказалась защищена международным договором от любой военной угрозы, так как корабли недружественных стран (прежде всего Великобритании) более не могли входить в Черное море.

  Объявлялось свободное судоходство по Дунаю, что опять прежде всего задевало интересы Турции как государства, контролирующего выход Дуная в Черное море. Сербия получала гарантию великих держав от вооруженного вмешательства турок во внутренние дела. Тем самым Россия руками своих недоброжелателей оказала существенную помощь своему будущему союзнику – Сербии. Аландские острова были демилитаризованы, находившаяся там русская крепость Бомарзунд была сильно устаревшей, а работы по ее модернизации еще только начинались, так что никаких особых потерь в этой части русские не понесли.

  Пришлось вернуть османам город Карс, занятый русскими войсками, но тот и так входил в состав Турции.

  В отечественной популярной литературе широко распространено мнение, что одним из итогов Парижского мира стало уничтожение русских укреплений на Черном море, но в действительности это не так. Статья XIII мирного договора запрещала на Черном море лишь военные арсеналы (d'arsenaux militaires). Этот исторический миф основывается на судьбе Измаила и Черноморской береговой линии, которая действительно была уничтожена, но самими же русскими еще во время войны, в 1854 году, после того как создалась угроза захвата фортов мятежными горцами. Измаил также оказался разрушен, но совсем не по требованиям Парижского мира, а потому, что Россия возвращала его Турции, но при этом не принимала на себя обязательств передать крепость в сохранности. Русская армия снова взяла Измаил в 1877 году. А укрепления Крыма, в том числе Севастопольские бастионы, остались во владении России и сохранились в отличном состоянии, в чем легко убедиться, приехав в Севастополь.

  Хотя недоброжелатели России в Европе от итогов Парижского мира погрузились в траур, сожалея об упущенных возможностях, в самой России завершение войны было воспринято очень болезненно. Еще бы – до этого считалось, что русская армия непобедима, а все войны завершаются лишь самыми громкими победами. Но спустя прошедшие годы мы можем совсем иначе взглянуть на Парижский мир, по достоинству оценив виртуозную работу русских дипломатов, превративших военные неудачи в мирный триумф.

                       Источник: vz.ru