Я вернулся домой, в Севастополь родной. Морская прогулка - 3

  А я вам говорю, что нет
  напрасно прожитых мной лет,
  ненужно пройденных путей,
  впустую слышанных вестей...
  И никогда не поздно снова
  начать всю жизнь, начать весь путь,
  и так, чтоб в прошлом бы — ни слова,
  ни стона бы не зачеркнуть.

         Ольга Берггольц

  "Как незаметно пролетело время..." Этими словами заканчиваются две истории, две морские прогулки Алексея: Морская прогулка -1  и Морская прогулка -2

  ... Полста календарей осыпалось листочками под дуновением ветра времени с той поры, как Голландия простилась со своими воспитанниками, отличниками и троечниками, выпорхнувшими на площадь адмирала Нахимова в новеньких кремовых рубашках с лейтенантскими погонами.

  С тех пор Холодная война сменилась вполне себе горячей, а страна поменяла строй и название. И вот уже поседевшие выжившие жертвы горбачёвской перестройки и ельцинских перестрелок задумались: "Надо встретиться". Надо встретиться! - шумели севастопольские платаны, помнившие и все три Обороны города-героя, и этих мальчишек-курсантов, важно вышагивающих по улицам в голландках или бушлатах.

  Зачатились и пересчитались. Результаты оказались не радужными и не радостными. Из 49 выпускников электромеханического факультета эту дистанцию прошли меньше половины. Да и разбросало народ прилично. Самые дальние осели на Камчатке и в Мурманске, кто-то оказался в ближнем зарубежье. Как ехать? Воздушный и водный пути отрезаны. Ну, Сашка Старшинов, не достав ж.д. билета, неординарно приехал из Москвы автобусом. Остальные, не считая местных - поездом. У оказавшихся за границей добавлялись сложности с её пересечением: евроконцлагерь неохотно выпускает своих жителей в восточном направлении.

  Если б Алексея спросили, к кому он едет, первый ответ был бы: к старому другу Севастополю. Впрочем, и парней хотелось увидеть. И постараться узнать, разглядеть в грузных седых мужиках тех шустрых, смешливых или серьёзных, влюбчивых, смелых и находчивых ребят, с кем дружил и делил казарму и класс, стоял на вахте и ходил в увольнение.

  Друзья, я помню ваши лица.
  Мне до сих пор Система снится,
  наш класс и кроссы по утрам,
  перед отбоем тарарам.
  И это всё - как главный приз,
  судьбы причуда и каприз.
  Пусть на другом я берегу,
  но с ним расстаться - не могу.

  За окном мелькали сначала пейзажи средней полосы, сменившись степными просторами. На пригорках вдоль "железки" виднелись аккуратные свежие кладбища с триколором на штоке. За Воронежем пошли СМС-ки с предупреждением об атаках беспилотников. В Ростове в купе подсел крепкий мужик лет 40 в камуфляже. Алексей сразу обратил внимание на его глаза. Они были бесцветные, убитые. Роман - так он представился - успел повоевать, после ранения поручили ему развозить тела погибших родственникам. Врагу не пожелаешь такую работу.

  Ранним утром по случаю прибытия поезда на вокзал традиционно прозвучала мелодия "Легендарный Севастополь" - жаль, уже в записи, а не в исполнении духового оркестра. Кстати, ту же мелодию отбивают каждый час куранты башни Театра имени Лавренёва Черноморского флота.

 

    Город поразил Алексея своей чистотой и красотой. И неизменной узнаваемостью - хоть и прошло с последнего визита целых 35 лет.  После Питера его спокойное достоинство и немноголюдность, улыбки встречных и морские виды оказывали магическое воздействие. Хоть и чувствовалось, что город прифронтовой, и ещё помнит обстрел и разрушение части Главного штаба, трагедию на пляже в Учкуевке прошлым летом. В первую же ночь Алексея разбудил сигнал воздушной тревоги из "матюгальника" под окном. Он выглянул в окно: никто никуда не бежал, редкие загулявшие прохожие спокойно продолжали свой путь. 

  Алексей поселился совсем рядом с Театром КЧФ, на Большой Морской. Утром спрашивал дорогу у женщины, заодно поинтересовался поведением жителей во время тревоги: - А что Вы делаете по этому сигналу? - Я? Бегу в огород, поливать грядки.

  Севастопольцы очень приветливы и всегда готовы помочь, от этого становилось теплее и спокойнее. Правила поведения в городе были понятны: нельзя фотографировать Южную и Севастопольскую бухту, нельзя трогать любые оставленные свёртки. В остальном - полная свобода; полиция, военная и гражданская, встречалась крайне редко.

  К сожалению, Алексей не увидел прежнего моря бескозырок и фуражек на улицах и бульварах; за все 10 дней удалось встретить единственного курсантика 3 курса, скорее всего, из ЧВВМУ им. Нахимова("Стрелки", по-нашему - то есть из Стрелецкой бухты). Но горше было от того, что его Alma mater, Севастопольское ВВМИУ(Голландия, по-нашему), давно прекратило своё существование. Хохлы, захватив власть, тут же закрыли и разграбили его материальную базу. Уцелело само здание и экспериментальный ядерный реактор ИР-200 - видимо, испугались излучения.

  В один из дней на Графской встретились 12 бывших птенцов этого гнезда. Конечно же, узнали друг друга. И были крепкие объятия, был столик в кафе с тостами и воспоминаниями, была поездка на катере в ставшую родной Голландию. 

    Там теперь разместился Университет с замечательными студентами, изучающими ядерную энергетику.

  Побывали в музее СВВМИУ. Почтили светлую память своего первого Начальника училища вице-адмирала Крастелёва.

  Там же на стене вывешены фотографии "Бессмертного экипажа" - выпускников СВВМИУ, погибших при исполнении воинского долга. Алексей узнал такие знакомые лица своего подопечного Вити Курочкина и близкого друга Игоря Каспровича с К-429.

  Конечно же, Алексей заглянул в читалку, где провёл когда-то немало счастливых часов своей учёбы.

  ... А руки ещё держат Знамя, и выправка осталась.

  Прощаться было тяжело. Неизвестно, как сложится дальше жизнь - у каждого и у страны в целом. Но уже то, что удалось встретиться и повидаться(переписка такого эффекта не даёт) - было замечательно. 

  В оставшиеся дни Алексею предстояло ещё одно прощание - с самым любимым городом. Столь же пронзительное.

На кораблях играют зорю,
звук бронзовеет над водой,
и серебрится край у моря:
светлей небес, почти седой.

А Корабелка ловит рыбу
и окунает в воду чад.
Шершавы каменные глыбы,
и чайки - как без них? - кричат.

Над бедной нашею стороною
прошепчет бриз: Господь велик.
И солнце прячет за волною
свой умиротворённый лик.

Подай мне, Отче, соль и камни,
и птиц, и рыб, и новый день:
и я приму его, пока мне
играют зорю по воде.

          Ольга Старушко

  Когда поезд на Питер тронулся с перрона - грянуло "Прощание славянки!"