О целесообразности второго этапа Конституционной реформы в Российской Федерации

Георгий Девятый, офицер запаса, юрист

Аналитическая записка (обращение)

Представляемое обращение мотивировано призывом Президента Российской Федерации к широкому общественному обсуждению содержания инициированной конституционной реформы. Реформа представляется исторически назревшей, как отражение произошедших в стране изменений, принятие курса на ресуверенизацию России, ухода от модели государственности начала 1990-х годов, сложившейся в значительной мере по итогам «холодной войны» и не без влияния внешнего воздействия, закрепляемой Конституцией 1993 года. Инициатива Президента по проведению реформы вызвала позитивный отклик среди населения России, о чем свидетельствуют социологические опросы, а также среди патриотически ориентированной части экспертного сообщества. Однако характер развертки реформы, в том числе на уровне рабочей группы по ее проведению, не может не вызывать озабоченности в отношении угроз срыва ее проведения и выхолащивания ее содержания. Анализ возникающих при проведении реформы правовых коллизий приводит к выводу о целесообразности двух этапов конституционного реформирования.

Невозможность ограничиться поправками в Конституцию

Конституционная реформа в том варианте, в котором ведется обсуждение на уровне Рабочей группы, приводит к возникновению правовых коллизий, делающих ее результаты юридически ничтожными. Путь конституционных поправок сообразно с действующей Конституцией (статья 135, 136) может относиться к содержанию глав с 3 по 8. Изменения в главы 1,2 и 9 предполагает созыв Конституционного Собрания, которое созывается на основании конституционного закона, который несмотря на то, что предусмотрен Конституцией, на настоящее время отсутствует. Конституционное Собрание, внося изменения в главы 1 ,2, 9 не может ограничиться поправками, а, согласно, пункту 3 статьи 135 главы 9 «либо подтверждает неизменность Конституции Российской Федерации, либо разрабатывает проект новой Конституции Российской Федерации». Не оговорена в Конституции и возможность внесения поправок в преамбулу Конституции, что предполагает ее неизменный характер, как описание конкретного акта принятия действующей Конституции 12 декабря 1993 года.

Однако предложенные Президентом в Послании Федеральному Собранию положения конституционной реформы не могут быть реализованы без изменений глав 1 и 2, а соответственно, не могут быть проведены без принятия новой Конституции.

Положение о приоритетности Конституции России над международным законодательством, международными договорами и решениями международных органов вступает в противоречие с положением статьи 15, пункта 4 (первой главы), заявляющей прямо обратное. Положение Послания нашло отражение в Законопроекте № 885214-7 «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации публичной власти», предлагающем изменение редакции статьи 79 (глава 3) следующим образом: «Российская Федерация может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами Российской Федерации, если это не влечет за собой ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя Российской Федерации. Решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению в Российской Федерации». При этом неизменная статья 15, пункт 4 заявляет прямо противоположный подход: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». Статья 15 отдает приоритет международным договорам, равно как и общепризнанным принципам и нормам международного права, а статья 79 - приоритет национальному законодательству.

Статья 16 первой главы дает в отношении возможных прецедентов возникновения такого рода коллизий следующее пояснение: «1. Положения настоящей главы Конституции составляют основы конституционного строя Российской Федерации и не могут быть изменены иначе как в порядке, установленном настоящей Конституцией. 2. Никакие другие положения настоящей Конституции не могут противоречить основам конституционного строя Российской Федерации». Таким образом, поправки Законопроекта «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации публичной власти», вступающие в противоречие с главой 1, включая поправки в статью 79, оказываются, согласно статье 16, юридически ничтожными.

Важное значение для обеспечения национальной безопасности России имеет положение Послания о запрете на занятие высших государственных постов лицами, имеющими иностранное гражданство либо вид на жительство, позволяющий длительно проживать на территории другого государства. Однако при неизменности главы 2 Конституции РФ это положение вступает в противоречия со статьями 32 и 62 главы 2. Статья 32 заявляет о равенстве граждан России в занятии государственных должностей, праве избираться в органы государственной власти и участии в отправлении правосудия. Пункт 3 статьи 32 устанавливает в качестве ограничений в реализации этого права признание гражданина судом недееспособным и нахождение его в местах лишения свободы. Ограничений, связанных с наличием иностранного гражданства или видом на жительство в другой стране, статья 32, равно как и другие статьи главы 2, посвященной правам человека и гражданина, не устанавливает. Более того, статья 62 специально оговаривает возможность наличия у российского гражданина гражданства другого государства, что не может служить основанием умаления его прав и свобод без соответствующих законодательных изменений. Тем более, без изменений в главе 2 невозможно проведение ограничения прав на занятие высших государственных постов для российских граждан, имеющих вид на жительство в другом государстве. Статьи 19 и 27 главы 2 запрещают умаление прав граждан в зависимости от места жительства и предоставляют право на выезд из страны по своему усмотрению.

Положение Послания Президента о закрепление в Конституции принципов единой системы публичной власти, включая местный уровень, налаживания эффективного взаимодействия между государственными и муниципальными органами, противоречит духу установления статьи 12 главы 1. Сообразно со статьей 12, «Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». Вместо идеи единства публичной власти на всех уровнях заложена идея ее разделения на государственные и местные властные органы.

Предложение по расширению социальных гарантий в Конституции, в частности, фиксации минимального размера оплаты труда не ниже размера прожиточного минимума и ежегодной индексации пенсий, невозможно без изменений главы 2 «Права и свободы человека и гражданина». Социальные гарантии гражданам излагаются именно в главе 2. Привнесение их в изменяемые главы 3-8 (перечислим их названия - Федеративное устройство, Президент Российской Федерации, Федеральное Собрание, Правительство Российской Федерации, Судебная власть и Прокуратура) выглядело бы абсурдно и не представляется возможным.

Реализация предложения Послания по закреплению в Конституции повышения статуса и роли Государственного Совета вступает в противоречие со статьей 11, приоритетной по отношению к другим главам главы 1. Пункт 1 статьи 11 дает перечень субъектов осуществления государственной власти в Российской Федерации, среди которых Государственный Совет отсутствует.

Таким образом, реализация президентской инициативы по осуществлению конституционной реформы невозможна без изменений глав 1 и 2, относящихся, соответственно, к основам конституционного строя и основам правового статуса личности. Эти изменения предполагают в свою очередь принятие закона о Конституционном Собрании и принятие новой Конституции. Поправки, которые могут быть приняты в рамках глав 3-8 можно было бы принять на первом этапе конституционной реформы, провозгласив второй этап по обсуждению и принятию нового Основного закона. Без принятия новой Конституции заявленные положения Послания Президента Федеральному Собранию не могут быть реализованы в полном объеме и их реализация, таким образом, невозможна без второго этапа конституционной реформы.

Излагаемые далее соображения о содержании конституционной реформы относятся в силу этого ко всем главам и преамбуле Конституции. В них перечислены основные позиции, требующие изменения в будущей Конституции в сравнении с действующей Конституцией, а также положения, которые отсутствуют в действующей Конституции, но привнесение которых представляется целесообразным.

1. Признание недостаточности отраженного в преамбуле позиционирования России в мире как «части мирового сообщества», целесообразность указание на особую роль и ответственность российского государства в развитии человечества, приверженности многополярному мироустройству.

Мировой конституционный опыт свидетельствует, что позиционирование государств в мире может быть и активно деятельностным, представлять собственный мироустроительный проект. Для сравнения Конституция КНР расставляет приоритеты внешнего позиционирования совершенно иначе: «Китай последовательно проводит независимую и самостоятельную внешнюю политику, решительно выступает против империализма, гегемонизма и колониализма; укрепляет сплоченность с народами различных стран мира; прилагает усилия в деле сохранения мира во всем мире и содействия прогрессу человечества».

Активный внешнеполитический курс России, идущий зачастую в разрез с позицией значительного количества государств, ориентирующихся на Соединенные Штаты Америки или иные центры силы, вступает в противоречие с позицией, заявленной в преамбуле действующей Конституции, о консолидации с мировым сообществом. Такая консолидация может быть не всегда во всем уместна.

Россия отстаивает как ориентир принцип многополярности мироустройства, право государств на собственный самобытный путь развития, что не отражено в действующей Конституции, а соответственно конституционно не легитимизировано. Идея многополярности мира и права народов на самобытное развитие позволяет трактовать позицию осознания себя частью мирового сообщества, по меньшей мере, как недостаточную для отражения позиции России в мире.

2. Целесообразность снятия запрета на государственную идеологию в понимании под идеологией значимых для российского государства ценностей и идеалов. Признание неудовлетворительным сведение высших ценностей России к правам и свободам человека.

Статьей 13 пункта 2 Конституция Российской устанавливает запрет на наличие государственной идеологии. При этом ни в одном законе, или подзаконном акте разъяснения понятия «идеология» не содержится. Следовательно, и то, что запрещается статьей 13, может трактоваться произвольно. В научно литературе насчитывается несколько десятков определений дефиниции «идеология». Чаще всего под идеологией понимается система общественно значимых идей и ценностей. Получается, что Конституция РФ устанавливает запрет на ценности и идеи, принимаемые на уровне государства.

Но без ценностей и идей даже в случае запрета принятия их на государственном уровне нельзя себе представить не одну Конституцию. Содержит определенный набор ценностей и идей и действующая Конституция, нарушая тем самым собственное установление. Так, принцип суверенности национального государства (ст. 4) предполагает, что суверенность признается в качестве ценности. Выбор в пользу демократии (ст. 1) также задается принятием соответствующей ценностной платформы. Не все сообщества, как известно, исторически позиционировались как демократические. Такая же ценностная развилка возникает при выборе между федералистской и унитарной моделью государственности, республиканской и монархической формами правления (ст. 1). Принцип светскости государства (ст. 14) имеет в основании ценностную систему секулярного общества. Другие характеристики государства – правовое и социальное – также имеют соответствующее ценностное наполнение (ст. 1, 7).

Статья 2 Конституции РФ открыто легитимизирует категорию высших государственных ценностей. Указывая, что высшая ценность Российского государства существует, она тем самым признает и наличие государственной идеологии. В качестве высшей ценности Конституция РФ определяет «человека, его права и свободы». Идеология, заявляющая высшей ценностью права и свободы человека – это, в соответствии с классическими трактовками, идеология либерализма. Статья 2 Конституции РФ, таким образом, устанавливает либеральную государственную идеологию в России. Возникает коллизия между статьей 13, запрещающей государственную идеологию, и статьей 2, ее утверждающей. Исторически либерализм, как идеология, был отвергнут подавляющим большинством российского общества, о чем не единожды заявлял и Президент Российской Федерации. Но Конституцией он в противоречии с позицией большинства фактически закреплен.

При введении запрета на государственную идеологию в Конституции РФ положение представлялось так, будто бы Россия переходит на тип жизнеустройства, характерного для «цивилизованных», «правовых» государств мира. Однако анализ конституционных текстов других современных государств показывает, что эта апелляция основывалась на ложной информации. Непосредственный запрет на государственную идеологию существует только в конституциях России, Болгарии, Узбекистана, Таджикистана и Молдовы. В конституциях Украины и Беларуси запрещается установление какой-либо идеологии в качестве обязательной. В отличие от Конституции РФ здесь речь идет не о недопустимости ценностно-целевого выбора для государства, а о недопустимости ограничения гражданских свобод, что является другой постановкой проблемы.

В Чехии государственная идеология запрещается посредством использования в Конституции формулировки - «государство основывается на демократических ценностях и не может быть связано ни исключительной идеологией, ни вероисповеданием». Аналогичным образом этот запрет формулируется в Конституции Словакии. Но и в данных случаях он менее императивно выражен, нежели в Конституции России. Апелляция к демократическим ценностям в Конституции Чехии указывает на то, что ни одна группа не может обладать исключительным правом навязывать народу свою идеологию, но вовсе не на запрет ценностного выбора на основе общенародного консенсуса. В любом случае запрет на государственную идеологию имеет место лишь в конституциях посткоммунистических государств. Принятие этого запрета в качестве следствия соответствующего идеологического поражения очевидно.

В некоторых конституциях устанавливаются ограничители для идеологии. В конституциях Португалии и Экваториальной Гвинеи этот запрет относится к сферам образования и культуры. Бельгийская конституция декларирует данный принцип как идеологическую «нейтральность» образования. Конституции Бразилии, Андорры и Анголы устанавливают другой ограничитель – в виде запрета на «идеологическое цензурирование». Но, даже добавив к перечню стран, запрещающих государственную идеологию, группу вводящих частичное ограничение на ее распространение, таковых оказывается очевидное меньшинство. В подавляющем большинстве конституций стран мира запрет на государственную идеологию отсутствует.

Категория «высшие ценности» присутствует не только в Конституции России и конституциях постсоветских государств. Но в отличие от постсоветского кластера, перечень высших ценностей заявляется в них, как правило, более широким списком. Свободы и права человека не отрицаются, но оказываются одной из позиций ценностного перечня. Так, к примеру, в Конституции Бразилии помимо личных прав и свобод в него включены социальные права, безопасность, благосостояние, развитие, равенство и справедливость. Соответственно, и в будущей Конституции России перечень высших ценностей должен соответствовать действительным высшим ценностям российского народа, включая, в частности, ценности суверенитета и любви к Родине.

Запрет на государственную идеологию при утверждении де-факто идеологии либерализма означает неревизионируемость либерального выбора. Этот выбор заявляется не в качестве определенной идеологии, а как данность. По сути, запрет на государственную идеологию в России означает запрет на пересмотр идеологии либерализма.

В ситуации юридической неопределенности понятия идеология важно подчеркнуть, что речь должна идти о закрепляющей объединяющей национальной идеи, а не идеологий отдельных партий или общественно-политических групп. Целесообразно конституционное позиционирование России как правового государства, опирающегося на традиционные духовно-нравственные ценности российских народов. Правовой характер российской государственности должен подчеркнуть императивность действия закона и системы права в целом, опора же на традиционные духовно-нравственные ценности – то, что в основе закона и права лежат идентичные многовековые историко-цивилизационных накопления России.

3. Изъятие из Конституции приоритетности международного права над национальным, включенности в национальное законодательство, позиционируемых как общепринятые принципов и норм международного права. Признание установления приоритетности международных принципов, норм и договоров, как противоречие с ценностью суверенитета России.

Приоритетность международного права противоречит идее суверенности России. Включенность общепризнанных принципов и норм в правовую систему России устанавливают ее несуверенное положение.

Сама категория «общепризнпанности» представляет собой спорный теоретический конструкт, противоречащий реализуемой Россией установкой на формирование многополярного мира. Нет ни одного положения, которое, безусловно, можно было бы считать универсальным для всех без исключения сообществ. Следовательно, общепризнанность является определенным допущением о наличии некоего политического субъекта, наделенного правом заявлять нормы и принципы от лица всего человечества. Сам по себе такой подход уже есть умаление национальных суверенитетов. Легитимизация политического субъекта, надстоящего над суверенностью отдельных государств, прямо противоречит доктрине суверенности.

Традиционный аргумент, что «общепризнанные принципы и нормы» общепризнанны в том смысле, что устанавливаются решением большинства государств, также не выдерживает критики. На момент начала Великой Отечественной войны большинство государств Европы входило в фашистский блок. Европейская «общепризнанность» прямо противоречила на тот момент суверенности СССР. Как Российская империя, так и Советский Союз исторически реализовывали собственный проект, диссонирующий с фарватером развития большинства государств мира. Принцип общепризнанности лишает государства права на выдвижение собственной альтернативной ценностной позиции проекта, лишая его в этом смысле оснований суверенитета.

В подавляющем большинстве конституций стран мира апелляций к «общепризнанным принципам и нормам» не содержится. В устанавливаемой ими ценностной иерархии приоритетной ценностью является суверенитет. Характерна в этом отношении выдержка из Конституции Ирландии: «Ирландский народ настоящим утверждает неотъемлемое, неотчуждаемое и суверенное право избирать собственную форму правления, определять свои отношения с другими народами и развивать свою политическую, экономическую и культурную жизнь в соответствии с его собственными склонностями и традициями».

В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. дается пояснение, что содержание принципов и норм международного права раскрывается, «в частности, в документах Организации Объединенных Наций и ее специализированных учреждений». Из этого пояснения, с характерной оговоркой – «в частности», следует, что не только ООН и его структуры генерируют «общепризнанные принципы и нормы», имеющие в России приоритет над национальным законодательством. Другие акторы, стоящие над российским законодательством не уточняются, но предполагается Постановлением, что таковые существуют.

Безусловно, поражает российский суверенитет, как и традиционные духовные ценности России, предписание следовать принципам и нормам не только самой ООН, но и его специализированным институтам. К таким решениям специализированных институтов ООН относится, например, принятая в 2011 году Советом по правам человека ООН резолюция, направленная на защиту прав секс-меньшинств. Она предусматривает создание специальной комиссии, осуществляющей ревизию национальных законодательств на предмет выявления положений, ущемляющих интересы представителей LGBT-сообщества. Несмотря на голосование России против резолюции Конституция Российской Федерации фактически предписывает ей принятие резолюционных решений.

Положение об «общепризнанных» нормах и / или принципах международного права не является универсальным для мирового конституционного законодательства. Большинство конституций стран мира соответствующих апелляций не содержит. Такого рода положения присутствуют в конституциях следующих государств: Австрии, Азербайджана, Армении, Беларуси, Болгарии, Венгрии, Германии, Греции, Грузии, Йемена, Ирака, Италии, Ирландии, Киргизии, Литвы, Молдовы, Монголии, Португалии, Румынии, Словении, Узбекистана, Украины, Туркмении, Хорватии, Чехии, Эстонии (подавляющее большинство – это бывшие страны СССР и социалистического содружества государств). Однако контекст использования этих положений и их смысловое содержание имеет принципиальное отличие от российского случая.

Конституция РФ апеллирует к «общепризнанным принципам и нормам» шесть раз - преамбула, статья 15, статья 17, статья 55, статья 63, статья 69. Это больше, чем в любой другой конституции стран мира (за исключением Грузии). В подавляющем большинстве случаев в конституциях стран мира положение об общепризнанных нормах и принципах международного права относится к сфере внешней политики государств. Подразумевается нерушимость границ, невмешательство во внутренние дела друг друга. Пример соответствующего подхода дает, в частности, ст. 10 п. 1 Конституции Монголии: «Исходя из общепризнанных норм и принципов международного права, Монголия будет вести миролюбивую внешнеполитическую деятельность». В этом же контексте соответствующее положение использовалось в Конституции СССР 1977 г.: «Статья 29. Отношения СССР с другими государствами строятся на основе соблюдения принципов суверенного равенства; взаимного отказа от применения силы или угрозы силой; нерушимости границ; территориальной целостности государств; мирного урегулирования споров; невмешательства во внутренние дела; уважения прав человека и основных свобод; равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничества между государствами; добросовестного выполнения обязательств, вытекающих из общепризнанных принципов и норм международного права, из заключенных СССР международных договоров».

Конституция РФ не просто говорит о существовании «общепризнанных принципов и норм», но, в отличие от большинства конституций стран мира, использующих апеляцию к общепризнанности, инкорпорирует их в собственную законодательную систему и отдает им приоритетность по отношению к национальному законодательству. В таких формулировках, как в России, положение об общепризнанных нормах и принципах обнаруживается только в Конституции Австрии и Основном Законе Германии. Соответствующие положения появились в конституционном праве этих государств после поражения в Первой мировой войне и были воспроизведены после очередного поражения уже после завершения Второй мировой войны. Они представляли собой исторически фиксацию ограниченности суверенитета потерпевших поражение государств. Заимствование этих прецедентных положений для Конституции РФ прямо указывает, что и законодательство России производно от факта поражения в «холодной войне».

Исходя из вышеизложенного, положение об общепризнанных нормах и принципах международного права в случае разработки новой Конституции России было бы целесообразно купировать. За основу легитимности заключаемых и действующих международных договоров мог быть взят критерий непротиворечивости Конституции России и высшим ценностям российского общества, а не новеллам международных органов, безосновательно претендующих на общепризнанность.

4. Пересмотр гипертрофированного понимания отделения церкви от государства, отказ от подхода, приравнивающего традиционные российские религии к сектам.

Вопрос о религии – один из наиболее слабо представленных компонентов Конституции РФ и диссонирует с мировой конституционной практикой. Понятия «Церковь», «конфессия», «религиозный культ», «традиционные религии», «вера» и т.п. вообще ни разу не упоминаются в Конституции. Показательно, что при акцентировании внимания на многонациональности России, игнорируется ее конфессиональная неоднородность.

Закрепленное в статье 14 понятие «светское государство» не расшифровывается ни в одном из действующих законодательных положений. На практике под ним зачастую подразумевается атеистическая государственность. Очевидна также некорректность формулировки отделения религиозных объединений от государства. Это выглядит как своеобразное отлучение Церкви.

Положение о светском характере государства присутствует в очень ограниченном перечне конституций стран мира. В современной России принцип светскости гипертрофирован. Сам термин «светское» следовало бы изъять, как создающий смысловые противоречия.

Целесообразно принятие конституционного положения, препятствующего распространению тоталитарных сект и иностранных религиозных организаций в России. Роль традиционных религий России должна быть акцентирована в качестве духовных основ российского общества.

Целесообразно учесть и мировой конституционный опыт. Светский характер государства декларируется в меньшинстве Конституций стран мира, тогда как большинство апеллирует к идентичным для соответствующего общества религиозным традициям. Во многих конституциях заявляются приоритетные позиции в государстве определенной религии. Эта приоритетность может быть выражена определением ее в качестве государственной, официальной, господствующей, традиционной религии или религии большинства. Статус официальной, или государственной религии закрепляет, например, позиции евангелическо-лютеранской церкви в конституциях скандинавских государств. Другим способом декларации об опоре государства на определенную религиозную традицию является указание на ее особую роль для соответствующего сообщества. Король в Дании, Швеции и Норвегии должен, согласно конституционным текстам, обязательно принадлежит к евангелическо-лютеранской церкви. В Греции православная церковь определяется как господствующая, в Болгарии – традиционная. Об особой поддержке государством римско-католической церкви заявляет, например, конституция Аргентины. Конституция Мальты устанавливает преференцию церкви толковать, «что справедливо и что ошибочно». Христианское религиозное учение предписывается к обязательному преподаванию в мальтийских школах. Перуанская конституция подчеркивает особую роль католической церкви как важного элемента исторического, культурного и морального формирования Перу. На особую историческую роль православия указывают конституции Грузии и Южной Осетии. Испанская конституция, заявляя с одной стороны, что никакое верование не может иметь характера государственной религии, с другой стороны предписывает органам публичной власти «принимать во внимание религиозные верования испанского общества и поддерживать вытекающие из этого отношения сотрудничества с Католической церковью и другими конфессиями (т.е. поддерживать именно католицизм как религию большинства).

Особый тип конституций представляют конституции исламских государств. Определенные положения исламской религии прямо инкорпорированы в их конституционные тексты. Основной низам королевства Саудовской Аравии прямо указывает, что настоящей конституцией страны является «Книга Всевышнего Аллаха и сунна Его Пророка». Земные законы рассматриваются как производные от Божественных установлений. Производность законодательства из шариата является общей характерной особенностью исламских конституций. О приверженности буддизму заявляют конституции Бутана, Камбоджи, Лаоса, Мьянмы, Таиланда, Шри-Ланки. Конституция Шри-Ланки вменяет в обязанность государства обеспечение защиты и изучения населением учения Будды.

Конституция России, как известно, ни к одной из религиозных традиций не обращается. Православие, как религия большинства российского населения, равно как и другие традиционные российские религии, в ней также не упомянуто. Соответствующее указание целесообразно внести в преамбулу будущей Конституции России.

Следует внести ограничения в отношении свободы распространения религиозных убеждений, если они противоречат традиционным ценностям России (статья 28 действующей Конституции). Целесообразно ввести разграничение между свободой веры и свободой распространения религиозных убеждений. Свобода веры не может иметь ограничений. Но ограничения в отношении распространения религиозных убеждений (проповеди) желательны. Реализуя право свободно распространять религиозные убеждения, в России распространились различные антироссийские и антисоциальные религиозные движения. Многие из них определенно работают на поражение суверенитета российского государства, связаны со спецслужбами геополитических противников России, и неограниченность в свободе вероисповедания представляет угрозу для нравственного и психического здоровья российского населения.

5. Упоминание в Конституции Бога, в возможной формулировке ответственность перед «Богом или собственной совестью».

Одной из главных современных проблем как для России, так и мира в целом, является отсутствие нравственных идеалов. Традиционно в различных исторических сообществах и в России, в частности, эти идеалы выражались обращением к Богу. В этом отношении апелляция к Богу в будущей Конституции России может иметь большое духоподъемное значение. Для верующей части общества упоминание Бога в Конституции означало бы наличие сакральных основ в российском государствостроительстве.

Несмотря на распространенное представление об универсальности принципа светскости большинство конституций мира содержат апелляцию к существованию Бога. Категорией «Бог» оперируют и более половины Конституций европейских стран. С апелляции к Богу открываются преамбулы многих конституционных текстов. Германская Конституция: «Сознавая свою ответственность перед Богом и людьми…». Греческая Конституция: «Во имя Святой, Единосущной Неразделимой Троицы…». Ирландская Конституция: «Во имя Пресвятой Троицы, от которой исходят все власти и к которой как нашей последней надежде должны быть направлены все действия человека и государства, Мы народ Эйре, смиренно признавая все наши обязанности перед нашим священным Господином Иисусом Христом, который поддерживал наших отцов в столетних испытаниях…». Все перечисленные государства признаются правовыми и демократическими, и апелляция к Богу не ставит под сомнение соблюдение ими права на свободу совести.

Осознавая, что помимо верующих, значительную часть современного российского общества составляют атеисты, агностики, представители религиозно-этических школ, в которых понятие Бог отсутствует, обращение к Богу не в будущей Конституции России не должно иметь императивного характера. Опыт таких обращений также дают Конституции стран мира, в частности, Конституция Польши: «ощущая ответственность перед Богом или перед собственной совестью». Неимперативность закрепления обращения к Богу в будущей Конституции России снимает возможные и уже предъявляемые в свете дискуссии вокруг конституционной реформы обвинения, что будто бы внесение в Основной закон слова Бог нарушает права неверующих и принцип свободы совести.

6. Упоминание в Конституции русской идентичности в возможной формулировке «русский народ и все братские народы России».

В действующей Конституции России парадоксальным образом отсутствует какое-либо определение идентичности того сообщества, от имени которого и принимается Конституция. Нет в нем ни слова «русские» (оно используется единственный раз в отношении языка – статья 68, но не идентичности), ни даже «россияне». Используется маркер «многонациональный народ России», который при замене названия страны мог быть использован и в любой другой Конституции. Между тем в конституционных текстах подавляющего большинства других государств, в том числе этнически неоднородных, национальная идентификация содержится. В Конституции СССР использовалось понятие «советский народ», трактуемое как новая историческая общность.

Указание на историческую роль русского народа в государствообразовании России, равно как значение русского языка и русской культуры в формировании единой российской общности, имеет принципиальное значение для историко-культурного воспроизводства российского социума, обеспечения самосознания составляющего большинство русского и единства культурного пространства. Сама по себе такая фиксация не умаляет другие народы, не ограничивает их прав и не дает преференции представителям русского народа. Имея исключительно историко-культурную апелляцию, она лишь указывает на обстоятельства возникновения и развития России, основания российского цивилизационогенеза.

Купирование угроз националистической трактовки упоминания русской идентичности может быть предусмотрено посредством обращения к опыту других Конституций, и в данном случае Конституции Испании – «испанцы и все народы Испании». В Конституции России эта формулировка может быть предъявлена в следующем виде – «Русский народ и все братские народы России». Такая формулировка, с одной стороны, содержит указание на русскую национальную идентичность и подчеркивает ее особую роль, с другой, подчеркивает многонациональность российской общности, поддерживаемую не на принципах толерантности, а братских отношений между народами.

7. Изъятие из Конституции положения о допустимости частной собственности на российские природные ресурсы. Признание природных ресурсов России достоянием всего народа России.

В большинстве конституций стран мира заявляется, что природные ресурсы находятся в собственности государства, или всего народа. Меньшее число конституций обходит вопрос о собственности на природные ресурсы стороной. Но только Конституция РФ 1993 года – единственная в мире заявляет о допустимости частной собственности на природные ресурсы (статья 9, п. 2; статья 36, п. 2). Хотя закон РФ «О недрах» запрещает частную собственность на недра, но он допускает частную собственность на добытые из недр полезные ископаемые и иные сырьевые ресурсы, что делает запрет на частную собственность в отношении недр фактически нефункциональным.

Положение Конституции о возможности частной собственности на природные ресурсы является правовым основанием для российского олигархата, о борьбе с которым говорил Президент в Послании Федеральному Собранию. При существующем положении уникальные, крупнейшие в мире сырьевые ресурсы России не работают в должной мере на ее суверенитет и процветание. Единственным устанавливаем ограничением на владение природными ресурсами в действующей Конституции указывается требование охраны окружающей среды. Подчеркивается статьей 36, что право собственности осуществляется свободно, то есть без установления каких-либо обязательств на «сырьевиков» со стороны государства. Между тем, определение сырьевых ресурсов в качестве государственной или общенародной (что предполагает введение соответствующей категории) собственности могло бы стать основой социального благополучия для большинства населения и «подушкой безопасности» для российского государства.

Другое положение статьи 9 пункт 1 о том, что «земля и природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории» является основанием для сепаратизма. Определенные локальные общности и этнические группы могут предъявлять свои исключительные права на природные ресурсы, тогда как они должны принадлежать всему народу России. Указанное положение в Конституции РФ уже было использовано в сепаратистских устремлениях в конституциях национальных республик до внесения в них соответствующих изменений в начале 2000-х гг. Соответственно, это положение из будущей Конституции России также должно быть изъято.

8. Изменение положения о запрете любой деятельности, направленной на монополизацию и абсолютизации конкуренции, имея в виду целесообразность наличия государственных монополий в ряде стратегически значимых для государства отраслях и сферах. Установление допустимости и целесообразности государственного регулирования экономических процессов, осуществления государственного планирования.

Запрет на любую экономическую деятельность, направленную на монополизацию, установлен статьей 34 пункта 2 Конституции Российской Федерации. Оговорок о возможности создания монополий при определенных условиях в Конституции не содержится. Не предусмотрена возможность национализации отдельных отраслей или производств – мера, к которой прибегают в том числе многие западные государства в связи с возникающей необходимостью.

Между тем, государство может и должно монополизировать стратегически важные для себя сферы. Запрет на монополизацию стратегически значимых отраслей ведет к поражению суверенитета государства в экономической сфере и может использоваться в качестве инструмента сдерживания инновационного развития России. Противоречит конституционный запрет и принятому в 1995 году Федеральному закону «О естественных монополиях», что само по себе предполагает необходимость разрешения существующего противоречия.

Запреты на создание монополий в конституциях встречаются как исключительные прецеденты, характерные главным образом для стран «третьего мира». В ряде конституций, в том числе конституциях европейских государствах (например, Франции, Италии, Испании) предусмотрен механизм монополизации, реализуемый в интересах общества. Не получила распространения (за исключением Азербайджана и Литвы) установка на запрет монополий даже в созданных по общему шаблону конституциях государств постсоветского пространства.

Статьей 8 пункта 1 гарантируются «свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, свобода экономической деятельности». Возможность государственного регулирования экономических процессов Конституцией не предусматривается. В статье 75 дается, правда, перечень оснований для ограничения перемещения товаров и услуг. Однако в этом перечне отсутствует государственная целесообразность, связанная с защитой суверенитета России и национальной безопасности страны. Той же статьей указывается на недопустимость создания препятствий для свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств за исключением тех оснований, которые перечислены в перечне. Государство, сообразно с действующей Конституцией, лишено возможности осуществления протекционистской политики, поддержки национального производителя, ограничения конкуренции в пользу российских хозяйствующих субъектов.

Отсутствует в действующей Конституции планирующая деятельность со стороны органов государственной власти. Сама функция государственного планирования и государственного экономического планирования, в частности, не указывается. Фактически действующей Конституцией легитимизируется либеральная модель организации экономики, которая показала свою неэффективность в 1990-е годы и неадаптивна к условиям России.

9. Устранение конституционного положения о независимости Центрального Банка от других государственных органов в осуществлении эмиссионных функций, как несовместимого с финансовым суверенитетом России.

Статья 75 Конституции Российской Федерации устанавливает независимость Центрального Банка России в реализации им эмиссионных функций от других органов государственной власти. Независимость Центральных банков от национальных государств рассматривается в современном мире в качестве одного из главных глобальных инструментов управления. Независимое положение Центральных банков установлено во многих странах мира, и Россия не представляет в этом отношении исключения. Но в конституциях такое его положение специально оговаривается крайне редко. Прецедентов среди конституций государств мира всего четыре – Конституция РФ 1993 года (первая закрепившая независимый статус ЦБ), Конституция Афганистана 2004 года, Конституция Ирака 2005 года, Конституция Косово 2008 года. Все эти страны объединяет поражение суверенитета как исторического фона принятия их конституций. Для сравнения, даже конституции прибалтийских государств Эстонии и Литвы указывают на ответственность Центральных банков перед государственными органами или принадлежность его государству («Банк Эстонии действует на основе закона и подотчетен Государственному Собранию»; «Центральным банком в Литовской Республике является Банк Литвы, который на праве собственности принадлежит Литовскому государству»).

Принцип независимости Центрбанка от других органов государственной власти превращает его фактически в частную компанию. Между тем, деятельность Центрального банка должна, казалось бы, осуществляться в рамках соответствующей государственной политики, а соответственно Центробанк должен подчиняться высшим государственным органам России. При независимости Центрбанка от Российского государства он может оказаться зависим от международной финансовой системы. Через независимость Центрбанка от государства Россия лишается фактически суверенного права денежной эмиссии.

10. Устранение из Конституции возможностей использования системы федерализма в сепаратистских сценариях. К таким требующим устранения положениям относится наличие Конституций в отдельных субъектах Федерации, наличие государственных языков в регионах помимо русского государственного языка и др.

Национально-территориальный принцип построения Российской Федерации в ситуации действия центробежных сил может, как это показывает опыт конца 1980-х – 1990-х годов, фактором государственного распада. Имея в виду эту угрозу, негативные составляющие национально-федералистской модели при принятии новой Конституции России должны быть минимизированы.

Исторический опыт показывает, что Федерации, построенные на национально-территориальной основе, наименее устойчивы. Национально-территориальный федерализм продуцирует конфликт идентичностей и программирует, при ситуации ослабления центральной власти, территориальный распад по национальным границам.

Декларируя федеративное устройство, Россия оказывается заложником западного категориального аппарата. Ее выбор ограничивается моделями федерации, конфедерации и унитарного государства. Исторически в России реализовывалась совершенно иная модель, неописываемая в указываемых категориях. Соответственно, целесообразно было бы вместо Федерации найти иное, цивилизационно-идентичное для России понятие, описывающее ее модель государственного территориального устройства.

Основанием для реформирования национально-федералистской системы может послужить фиксация заложенного в ней нарушения принципа равноправия.

Декларируемый в статье 5 п.1. и п.4. равноправие субъектов РФ опровергается в той же статье п.2., в котором республикам предоставляется преференция иметь свои Конституции и быть государствами, что прямо подрывает суверенитет России. В качестве эквивалента слова «республика» используется термин «государство». Получается парадоксальная ситуация, что при наличии провозглашаемого государственного единства, внутри России существует еще множество государств. Данное недоразумение является, по всей видимости, следствием переноса американской политической терминологии. В английском языке слово state относится как к государству, так и штату. В русском лингвистическом контексте государство и его административные единицы терминологически никогда не совпадали. Поэтому эквивалентное обозначение республик как государств желательно было бы в будущей Конституции устранить.

Согласно ст. 66. п.1. наряду с Конституцией России существуют конституции республик. Это принижает значение Основного Закона России, ставит его на один уровень с Основными Законами республик. При этом отсутствует даже оговорка о приоритетности Конституции России перед конституциями республик и производности их от нее. Республики принимают конституции, тогда как края, области, автономные области и автономные округа – уставы. Устанавливается, таким образом, неравноправность субъектов Федерации. Очевидно, что наименование Конституция в отношении регионов России логично заменить общим для всех регионов термином Устав.

При утверждении равноправности субъектов Федерации (статья 5. п. 4) не разъясняются основания деления их на республики, края и области. Не прописан принцип этого деления. Республики могут претендовать фактически на более широкую суверенность, чем области, что и прослеживается на уровне законодательства субъектов Федерации.

Ряд субъектов Федерации назван в соответствии с названием того или иного этноса («титульного народа»). Такой подход создает фактически этнические преференции на соответствующих территориях, что противоречит принципу национального равноправия. И это при том, что далеко не во всех субъектах титульный этнос является численно доминирующим.

Констатировав в статье 68 п. 1 государственный статус русского языка, действующая Конституция представляет национальным республикам право установления своих государственных языков. Фиксируется тем самым не только и не столько многоязычие народов РФ, сколько существование на ее территории множества государств. Содержится, таким образом, покушение на государственную целостность России. Поскольку границы и соотносимость применения русского-государственного и регионального-государственного языков в республиках находится в ведении национальных властей, создается весьма угрожающая для российской языковой интегрированности ситуация.

В целях предотвращения потенциального лингвистического сепаратизма мог бы быть конституционно установлен принцип единого государственного языка. Действительно, в мировой конституционной практике известны случаи государственного билингвизма. Однако полилингвизм, помимо Российской Федерации, в современном мире существует еще в единичных случаях (например, в Швейцарии и Индии). Наличие в едином административном образовании по меньшей мере двух государственных языков способно создать управленческий хаос. Следствием такой лингвистической неопределенности является факт осуществляемой в ряде национальных республик фактической дискриминации по языковому принципу, направленной чаще всего против проживающего в них русского населения (феномен выдавливания русских). Содержащий указанные положения статьи 68 п. 2 о государственных языках целесообразно изъять из будущей Конституции, что не должно умалять права на использование и изучение родных языков.

Ст. 66 п. 5 устанавливает фактическую равновесность между Российской Федерацией и субъектами Федерации. Договоры и соглашения между Россией и входящими в нее субъектами уравновешивают их в качестве равноправных субъектов отношений. Части уравновешиваются с целым. Такая модель определяет ослабление властных полномочий Центра. Разрушается принцип иерархичности в управлении регионами.

Также подрывает позиции Центра положение статьи 67 п.3 о процедуре изменения границ между субъектами Федерации на основе двухсторонней договоренности. Такие изменения, вероятно, должны быть не вопросом двустороннего согласования региональных властей, а общегосударственным решением. Из Конституции РФ оказалось изъято (и, по всей видимости, не случайно) имевшееся в Конституции СССР положение об утверждении договоренности об изменении границ между субъектами со стороны единого государства.

11. Отмена категоричности положения о запрете цензуры, как несоответствующего задачам информационной безопасности страны, защиты нравственного и психического здоровья граждан.

Запрет цензуры в Российской Федерации установлен статьей 29 п. 5 Конституции и соотносится с аналогичными запретами в конституциях ряда государств мира. Однако универсальным конституционным правилом такой запрет не является. Рядом Конституций, например, Конституцией Франции предусматривается ответственность за злоупотребления свободой слова.

Абсолютизация принципа свободы СМИ ведет к подрыву информационного суверенитета, духовных потенциалов и психического здоровья российского общества. Необходимо внесение в будущую Конституцию ограничений на распространение информаций и мнений, подрывающих или умаляющих суверенитет России. Целесообразно также дополнить данное положение указанием на недопустимость распространения информации, наносящей ущерб традиционным общественным ценностям России, пропагандирующей жестокость, насилие, сексуальную распущенность, асоциальное поведение, оказывающей негативное воздействие на нравственность, психическое и психологическое здоровье населения.

Запрет государственной цензуры, без оговорок в отношение пределов этого установления, лишает государство важнейшего инструмента в обеспечение информационной суверенности. Цензурирование СМИ и интернета существует во многих странах мира, имея соответствующее законодательное закрепление. Видится целесообразным введение положения об общественном национальном контроле за деятельностью СМИ.

12. Определение брака в качестве союза мужчины и женщины. Определение семьи в качестве основы общества. Поддержка многодетных семей. Внесение государственной задачи народосбережения.

Постмодерн, проявляемый, в частности, в легализации однополых браков в ряде стран западного сообщества, ЛГБТ-пропаганде представляет собой вызов для всего человечества. На момент принятия Конституции Российской Федерации это вызов не стоял еще так остро, но сегодня ответ на него на конституционном уровне через поддержку традиционной брачности и любви представляется крайне актуальным. В действующей Конституции России институт брака вообще не упомянут, как таковой. Между тем, в Конституции СССР статья 53 определяла брак как союз мужчины и женщины и говорила о добровольности его заключения. Определение брака как союза мужчины и женщины дают в настоящее время многие Конституции государств (в том числе конституции Венгрии, Польши, Сербии, Болгарии, Бразилии, ряда государств постсоветского пространства). Внесение соответствующего определения и в будущую Конституцию Россию должно явиться знаковым шагом в декларации приверженности традиционным семейным ценностям. Саму категорию традиционные семейные ценности и положение об их целевой поддержке со стороны государства целесообразно внести в текст Конституции.

Действующая Конституция России, как и Конституции многих государств мира, указывает на государственную поддержку института семьи, материнства, отцовства и детства (статьи 7, 38). Но ряд Конституций идет в этом отношении дальше, давая характеристику семьи как: «ячейки общества»; «основы общества»; «естественного морального фундамента»; «фундамента сохранения и развития нации»; «краеугольного камня»; «фундаментальной частицы общества»; «основного очага развития и возвышения человека»; «основы для выживания страны»; «естественного первоисточника общества». Включение определения семьи, как первоэлемента социального строительства, в будущую Конституцию России будет подчеркивать приоритетность заботы о семье в выстраивании государства и общества в целом.

Целесообразно в свете демографических вызовов, стоящих перед Россией, указать на целевую поддержку многодетных семей. Такое указание существует в ряде конституций стран мира, включая, в частности, конституции Австралии, Италии, Швейцарии, Польши, Греции. Положение о поддержке многодетных семей содержалось и в Конституции СССР. В действующей Конституции Российской Федерации само понятие многодетная семья отсутствует.

Отсутствуют в ней и задачи демографической политики. Внесение в Конституции задачи народосбережения России должно быть зафиксировано в качестве одного из стратегических ориентиров государства.

Воспитание детей является не только обязанностью родителей, как это зафиксировано в статье 38 п.2 действующей Конституции, но также государства и общества. Целесообразно в будущей Конституции России указание на наличие у государства воспитательных функций. Внесение в Конституцию положения о воспитательных функциях государства выводит на реализацию соответствующих программ в сферах распространения информации, образования и просветительства. Видится целесообразным установление принципа о недопустимости детской беспризорности в России.

13. Внесение положения о праве на жизнь с момента зачатия.

Статья 20 действующей Конституции России заявляет право человека на жизнь, при этом не давая уточнения о времени отсчета начала жизни. Российская Федерация входит в первую тройку стран по общему числу абортов, и занимает абсолютное первое место по их суммарному коэффициенту. Критическая ситуация требует законодательного вмешательства. Запрет абортов должен иметь исключения, например, когда без осуществления соответствующих медицинских процедур возникает угроза жизни матери. Запрет осуществления аборта существует в настоящее время в большинстве стран Азии, Африки и Латинской Америки (незападном мире), варьируясь от полного запрета до запретов с исключениями. В СССР законодательное запрещение абортов действовало с 1936 по 1955 гг., соотносясь как с возросшими показателями рождаемости, так и политикой по восстановлению традиционной морали. Напротив, немецкие оккупационные власти в западных районах СССР периода Великой Отечественной войны целевым образом поддерживали практику абортов (имелись соответствующие распоряжения).

Целесообразно обратиться в этом отношении к опыту новой, принятой в 2012 году Конституции Венгрии, в которой право на жизнь определяется с момента зачатия («жизнь плода будет защищена с момента зачатия»). Аналогичное положение следовало бы внести и в будущую Конституцию России. Традиционные религии, включая православие, как известно, запрещают аборты. Законодательно аборты в России разрешены. Возникает диссонанс между закрепленными в традиции нравственными ценностями и законами.

Целесообразно было бы также установление отсутствующих в действующей Конституции запретов в отношении практики клонирования и злоупотреблений генной инженерии. Такое установление может стать весомым противодействием организации соответствующего криминального бизнеса. Примером в этом отношении может также послужить новая Конституция Венгрии: «Запрещена евгеническая практика, нацеленная на отбор лиц, делая человеческое тело и его части источником прибыли, а также репродуктивное клонирование людей». Более развернутый и детализированный подход в отношении злоупотреблений репродуктивной медицины и генной инженерии представляет Конституция Швейцарии, опыт которой может быть востребован при разработке соответствующих статей будущей Конституции России.

14. Внесение положения о целевой защите традиционных духовных ценностей народов России, ответственности государства за развитие духовно-нравственных потенциалов общества.

Понятие духовность вообще отсутствует в Конституции Российской Федерации. Между тем, большинство мировых конституций содержит прямую апелляцию к духовным потенциалам человека и общества. Трижды понятие духовность использовалась в Конституции СССР, несмотря на атеистический характер советской идеологии. Ориентир духовного развития имеет принципиальное значение для общества, как преодоление эрозии биологизации жизни, установки на потребительство, пропаганды пороков.

Деидеологизация государства привела на практике к утрате им духовных ценностных ориентиров, консолидирующей идеи. В этой связи целесообразно не только устранение из Конституции положения о запрете государственной идеологии, но и внесение положение о России как духовно ориентированном государстве. Принятие этого положения, естественно, не может сделать автоматически российское общество духовным, но оно способно задать ориентир в качестве целевой установки развития социума.

15. Определение российского государства, в соответствии с Федеральным посланием Президента 2012 года как государства-цивилизации. Внесение положения о защите и поддержке цивилизационной идентичности России, праве России на свой цивилизационный путь развития и цивилизационные формы общественной жизни. Внесение в преамбулу Конституции представления основных вех истории России, героических свершений российского народа в прошлом.

Определение России как государства-цивилизации позволяет акцентировать самобытность России, своеобразие пути ее развития, суверенность не только в экономическом и политическом отношениях, но и в плане духовного и культурного бытия. Примером такого широкого понимания суверенитета может послужить формулировка 1 статьи Конституции Ирландии: «Ирландский народ настоящим утверждает неотъемлемое, неотчуждаемое и суверенное право избирать собственную форму правления, определять свои отношения с другими народами и развивать свою политическую, экономическую и культурную жизнь в соответствии с его собственными склонностями и традициями».

Положение о государстве-цивилизации позволяет вместе с тем, акцентировать особую роль России в мире, в качестве одного из цивилизационных полюсов, особый путь цивилизационной надэтнической интеграции. Концепт о России как самостоятельной цивилизации уже получил развитие в науке, в общественном дискурсе и был заявлен Президентом России в 2012 году (год российской истории) в Послании Федеральному Собранию. Из всех теорий исторического развития именно цивилизационный концепт позволяет наилучшим образом выразить в историко-культурном преломлении высшие ценности российского государства и общества.

Прецеденты использования категории цивилизации в Конституциях стран мира существуют. Но акцентированное раскрытие понятия государства-цивилизация может стать российским вкладом в мировое конституционное право.

С цивилизационной идентичностью связана и целесообразность утверждения о преемственности российской истории. О необходимости преемственного осмысления истории России не единожды высказывался Президент, в том числе в Посланиях Федеральному Собранию. Основные вехи осмысления история России, ее величайшие героические свершения, включая Победу в Великой Отечественной войне, могут быть отражены в преамбуле будущей Конституции, как это было в Конституции СССР. Такие исторические экскурсы существуют и в преамбулах многих конституций стран мира, и соответствующее привнесение в будущую Конституцию России не будет диссонировать с мировым опытом.

16. Внесение положения о служении Отечеству как национальной идеи.

Определение Президентом патриотизма в качестве национальной идеи России явилось важным шагом по возвращению стране государственной идеологии и нахождению ценностных основ консолидации российского общества. Однако в действующей Конституции слово патриотизм отсутствует. Действующая Конституция в этом отношении оказывается в противоречие с президентским определением российской национальной идеи. Между тем, слово патриотизм использовалось в Конституции СССР. Оно используется сегодня и в ряде действующих Конституций государств мира, включая, к примеру, конституции КНР, Казахстана, Вьетнама, Кувейта, Филиппин и др.

Положение о патриотизме целесообразно дать в сочетание с позицией о недопустимости в России национализма, как превосходства и дискриминации по национальному признаку. Без такого сочетания и оговорки угрозы ксенофобии с опорой на ложно понятый патриотизм могут быть значительны.

Вытекающей из патриотической позиции ценностной установкой, используемой в том числе при воспитании молодежи, должен стать императив служения Отечеству, как национальной идеи России. Понимание того, что каждый на своем месте и посту служит Отечеству превращало бы данное конституционное положение в действенный механизм социальной консолидации. Установка служения Отечеству будет представлять практическое раскрытие позитивного понимания патриотизма и блокирования возможности ксенофобских интерпретаций.

Последовательность проведения Конституционной реформы

Перечисленные положения могли бы стать основой структуры будущей Конституции, вокруг которых выстраивались бы как производные другие статьи. Даже ограниченный указанными положения перечень предполагает принятие новой Конституции России. Соответственно и развертка проведения Конституционной реформы должна быть проведена, сообразно с главой 9 действующей Конституции, в два этапа. На первом этапе принимаются поправки, которые могут непротиворечиво быть инкорпорированы в действующую Конституцию. В основном эти поправки, исходя из содержания глав 3-8 будут касаться изменений функционирования властных институций. При этом Президент инициирует второй этап конституционной реформы, логически вытекающий из первого. Он будет сопряжен с широким народным обсуждением будущей Конституции, принятие которой должна стать подлинным народным волеизъявлением и выбором народа основ государственной жизни на долгосрочную перспективу.

Второй этап конституционной реформы, в соответствии с главой 9 «Конституционные поправки и пересмотр Конституции», может быть реализован в следующей последовательности: 1. Разработка и принятие закона о Конституционном Собрании; 2. Формулировка предложений о пересмотре положений глав 1 и 2, выносимых на голосование Государственной Думы и Совета Федераций; 3. Созыв Конституционного Собрания; 4. Разработка Конституционным Собранием на основе широкого народного обсуждения проекта новой Конституции; 5. Вынесение проекта новой Конституции России на всенародное голосование.

https://zavtra.ru/blogs/o_tcel...