У Дуси и так-то лицо умное, а когда я смотрю на неё, спящую, это самое лицо становится таким задумчивым и одухотворенным, освещенным таким внутренним мыслительным процессом, что мне просто неловко находиться с ней в одной постели. Это как если бы ко мне в кровать забрел, к примеру, гигант мысли Толстой. В смысле Лев Николаич. Нет, это неудачный пример. Любой мужчина, любых умственных способностей, вздумавший забрести ко мне в постель, поставит меня в неловкое положение.
Возьмем лучше женщину. Маргарет Тэтчер, к примеру. Хотя, тоже не совсем удачно получается. Женщина в моей постели, если она, конечно, не Дуся, это черт знает что. Это…
- Ты чего не спишь? – открыла один глаз как бы Маргарет Тэтчер.
- Да вот, смотрю на тебя, думаю…
- А чего обо мне думать? Спи, давай.
Глаз закрылся, лицо снова стало одухотворенным. А мне почему-то вспомнилось, как сто лет тому назад, в прошлой жизни, мы с юной Евдокией поздним вечером пошли гулять в парк. И на нас из кустов молча выскочил здоровенный бульдог, и так же молча вцепился Дусе в горло. Помню, как я дико орала и била эту сволочь рулеткой по голове. Как захрипела Дуся, и как я тогда упала на бульдога сверху, обхватив его изо всех сил руками и ногами, и вцепилась зубами в собачье горло. Как, крича от боли, скрылась во тьме освобожденная Евдокия, а я не могла бежать за ней, боялась отпустить этого монстра, боялась, что он догонит Дусю и тогда я уж ничем не смогу ей помочь. Помню, как откуда-то вынырнула бульдогова хозяйка и пристегнула пса на поводок. Как я крикнула ей «Сука!» и ринулась на поиски Евдокии. Как тетка крикнула мне вслед «Это кобель!». Как я металась по ночному парку, натыкаясь на деревья и путаясь в кустах. Как кричала сорванным голосом - Дуся! Дуся! Дуся! Дуся! Дуся! Дуся! Ду…
- Ты чего кричишь? – спросил тут Дусин родной голос.
- Да вот, приснилось страшное…
- Ну-ну, спокойно, ничего не бойся. Спи, давай, а я тебя покараулю – пообещала Евдокия.
И уже через минуту захрапела так вдохновенно, что куда там той Маргарет Тэтчер.
Оценили 40 человек
81 кармы