Фольклор. Язычество/Христианство - столкновение миров. - Часть I.

На протяжении многих лет историки, археологи и этнографы обсуждают различные версии происхождения русских. Сходятся в одном: родительское древо — древние славяне. Известный византийский император и писатель Маврикий (на него ссылается Н. М. Карамзин) уже в VI веке свидетельствует: «Сии люди, на войне жестокие... возвращались домой с одним своим природным добродушием... Они не знали ни лукавства, ни злости; хранили древнюю простоту нравов, неизвестную тогдашним Грекам; обходились с пленными дружелюбно и назначали всегда срок для их рабства, отдавая им на волю или выкупить себя и возвратиться в Отечество, или жить с ними в свободе и братстве» Маврикий подчеркивает качества восточных славян, поразившие его: «...Они любят свободу и не склонны ни к рабству, ни к повиновению. Храбры, в особенности в своей земле, выносливы, легко переносят голод и жару, недостаток в одежде и пище. Юноши их очень искусно владеют оружием» /. Спустя несколько столетий, другой византиец — историк Лев Диакон — подтвердит данную Маврикием характеристику: «Сей народ отважен до безумия, храбр, силен»

История древних славян — это период развития язычества и, как везде в аналогичные периоды — господство мифологического типа мировоззрения и культуры, основанных на магических верованиях. Нашим предкам каждый лес, ручей, колодец, отдельное дерево представлялись имевшими своего духа, свою душу. Явление известное, свойственное всем народам ранней стадии развития: «человек непроизвольно и бессознательно превращает природное существо в душевное, субъективное, то есть человеческое» Другими словами, для культуры древних народов был характерен анимизм (anima — душа): воззрение, согласно которому все — и человек, и зверь, и дерево, и камень, — имеет свою душу и все живо до тех пор, пока душа не расстанется с телом.

Языческая культура славян знала строгое расписание годовых магических праздников. Смена времен года и сельскохозяйственных сезонов сопровождалась торжественными празднествами. В декабре славяне встречали сурового бога зимы Коляду. Новый год (1 января) был древним славянским праздником заклинаний благополучия на весь год. Весной начинался радостный цикл праздников солнца. На масленицу пекли блины — символ солнца, провожали соломенное чучело божества — зимы, сжигали его за пределами села, а иногда одновременно зажигали просмоленное колесо на высоком шесте (еще один символ солнца). Первая неделя лета была посвящена покровителям любви — Ладе и Лелю. Веселыми песнями и свадьбами отмечали эту неделю славяне.

Заметное место занимало поклонение богам стихии и покровителям того или иного вида человеческой деятельности. Изображения богов ставились на городских площадях, богам сооружали храмы, при которых находились жрецы-кудесники, волхвы, чародеи. О своих богах славяне слагали мифы и легенды, особенно благодаря бога солнца, который научил людей ковать металл и установил правильные семейные отношения.

Сегодня славянское язычество известно нам фрагментарно. В.В. Иванов и В.Н. Топоров, определяющие несколько уровней внутри древнейшей славянской мифологии.

К высшему уровню относились два праславянских божества, чьи имена достоверно известны - Перун и Волос (Велес), а также некий женский персонаж, чье праславянское имя неясно (возможно, это Мокошь). Эти божества, воплощавшие военную и природно-хозяйственную функции, связаны между собой как участники грозового мифа: бог грозы Перун, обитающий на небе, на вершине горы, преследует своего змеевидного врага Велеса, живущего внизу, на земле. Причина распри — похищение Велесом скота, людей, а в некоторых вариантах и жены громовержца. Поединок завершается победой Перуна, которую символизирует проливающийся с небес дождь, приносящий плодородие. Кстати, В.Н. Топоров считает, что «Збручский идол» является изображением именно Перуна.

К богам высшего праславянского уровня относят, правда, с долей условности, также: Сварога - бога или духа огня, Дажьбога - солнечного бога, подателя благ, и безымянную землю (Мать сыра земля) — всеобщий источник жизни, мать всего живого, в том числе и человека.

На более низком уровне находятся божества, связанные с хозяйственными циклами  и сезонными обрядами — Род, Чур, большинство женских богинь (Мокошь и др.).

Следующий уровень характеризуется мифологическими персонажами, не имеющими личных имен — Доля, Лихо, Правда, Кривда, Смерть, Суд и др. Многие из этих персонажей позднее присутствуют в сказках (например Горе-Злосчастье). На этом же уровне находятся и герои мифологического эпоса — Кип, Щек, Хорив и др.

К низшей мифологии относятся разные классы неиндивидуализированной (часто и неантропоморфной) нечистой силы, связанной со всем мифологическим пространством от дома древнего славянина до леса, болота и т.п. — домовые, лешие, водяные, кикиморы, русалки и др.

Универсальным славянским мифологическим образом, в котором синтезируется все выше описанное, является мировое дерево, называемое по-разному – райское дерево, береза, дуб, клен, яблоня, сосна. Все дерево в целом может сопоставляться с человеком, особенно с женщиной. С помощью мирового дерева моделируется тройная вертикальная структура мироздания. Три царства – небо, земля, преисподняя; четверичная структура мира – север, запад, восток, юг; жизнь и смерть – зеленое дерево и усохшее дерево.

Описание мира у славян происходило в системе двоичных противопоставлений: жизнь – смерть, счастье – несчастье, правый – левый (неправый), верх – низ, огонь – влага и др. Нередко разные стороны противоположностей представали в виде мифологизированных существ и персонажей: Род (жизнь) – Марена (смерть), Перун (верх) – Велес (низ), Правда – Кривда и др.

Характерные черты славянской мифологии определяют основные направления эстетической культуры.

Пахарь-славянин жил в условиях особой опасности. Вот почему всей жизни человека сопутствовали различные заклинания и магические обряды, и в них одинаково проявлялись две стороны магии: предохранение от зла и пожелание добра. Десятками заговоров, теперь уже во многом нам непонятных, славянин-язычник пытался отгородиться от враждебной стихии. Искусство приходило ему на помощь, создавая амулеты — «обереги». Льняные одежды мужчин были богато расшиты цветными узорами, женская одежда, помимо тканых и вышитых рисунков, щедро украшалась серебряным и самоцветным «узорочьем». У поясов висели костяные гребни с вырезанными фигурами коней, медведей, изображением ладьи с парусом.

Отметим еще раз: древнеславянское искусство, и в частности изобразительное, носило в основном магический характер. Это означало, что всем изображениям придавался определенный внутренний смысл, и все они были призваны служить средствами воздействия древнего славянина-земледельца на солнце, воду, землю и зверей, на все то, что он обожествлял. Однако, создавая амулеты — «обереги», покрывая орнаментом посуду и домашнюю утварь, украшая деревянную избу и боевую ладью фигурами сказочных драконов и животных, славянин-язычник становился художником. Наиболее полно проявились вкусы славянских мастеров при изготовлении различных бронзовых предметов с цветной эмалью. Яркими эмалевыми вставками украшали они шпоры дружинников, подвески к конской сбруе, пряжки поясов, массивные браслеты и особенно — застежки плащей. Металлическая основа усложнялась красивым кружевом и прорезями, придававшими этим изделиям легкий воздушный вид. На золотистом фоне такого бронзового кружева эффектно играли блестящие краски эмали.

Рассматривая культуру древних славян, нельзя обойти вниманием и строительное искусство. Две тысячи лет назад славянские дома делились на две основные группы: северные просторные рубленые избы лесных жителей (их основой был сруб из стройных бревен) и южные, построенные из кривого степного леса или прутьев (там глина восполняла недостаток дерева, жилище частично опускалось в землю). Различие сказалось и в терминологии. В северных землях архитектора называли «плотником» (от слова «плот» — связка бревен). Закономерна и смысловая связь понятий «строить» и «стройное». Постройка воспринималась как «стройное», гармоническое целое. В южных степях не «строили», а «созидали», потому что основным материалом была глина («зьд» или «зъд»). Отсюда «здание» — глиняная постройка, «зодчий» или «здатель» — мастер глинобитного дела, и лишь позднее — строитель вообще.

Ансамбли славянского поселка были различны: встречалась и разбросанная планировка, и деление на два «порядка», и круговая планировка, когда дома поставлены по кругу и все двери выходят на центральную площадь. Позднее эта строительная система включала в себя и укрепления.

Уже в VI—V веках до н. э. возникли крепостные сооружения славянских городищ. В древних крепостях было два элемента, составлявших переход от военно-оборонительного сооружения к художественному зодчеству: это ворота, обычно с перекидным мостом через ров, и высокая сторожевая башня. Название башни в Древней Руси — «вежа», оно связано со словом «вежды» — глаза и «ведать» — знать. Башня всегда была «глазами» крепости, средством наблюдения за внешним миром.

Не только жилища и крепости, но и погребальные сооружения древних славян свидетельствовали о развитии строительного искусства. Дом мертвого должен воспроизводить дом живого, поэтому и клали в могилы модели домов.

Период славянской языческой культуры формально заканчивается X веком — принятием христианства. Но только формально. Старинные культы и праздники, потерявшие свой первоначальный магический смысл, остаются в нашей жизни до настоящего времени, отражаются    в    устном    народном творчестве   и  декоративно-прикладном   искусстве.

Языческая культура — закономерная ступень нашей истории. Веками сложившиеся навыки, основы материальной и бытовой культуры, мифологическое мировоззрение были настолько мощными, что переход к новому типу культуры — христианскому — был возможен только на основе своеобразной «переплавки» принципов древнерусского язычества и византийско-болгарского христианства. Русские мастера успешно восприняли христианскую художественную культуру прежде всего потому, что еще в языческий период они пережили великий творческий расцвет, прошли путь художественного развития, подъем которого приходится на X век, — эпоху «покровителя южных земель» Святослава и мудрого правителя Владимира Красное Солнышко. Первые культурные созидания Руси после принятия христианства — это созидания язычников, «это наследие тех грандиозных языческих святилищ, которые были щедро украшены резьбой, росписью, золотом и костью, в которых варягов-чужеземцев приносили в жертву Перуну, в которых клялись оружием соблюдать договоры с императорами Византии и буйно пировали на обрядовых братчинах, слушая гусельный звон сладкозвучного Бояна»

Возникшая на Руси уже в XI веке ситуация «двоеверия» -«двукультурья» сказывалась на всех уровнях общественного сознания, накладывая свой отпечаток на поведение, ценностную ориентацию и практические стороны деятельности людей. Двоеверие не замыкалось в кругу верований и обрядов, оно оказывало большое воздействие и на развитие мировоззренческих идей, включая этическое и эстетическое сознание, представление об обществе. Христианство впитывало в себя «бытовые» представления о мире, сложившиеся на основе практических потребностей людей и не без влияния дохристианских представлений. Мифологическое мировоззрение было как будто оттеснено и уничтожено, и вместе с тем оно продолжало жить под покровом новых религиозных образов и обрядов, являясь той основой, на которую ложились краски византийской образованности. Византийско-христианская традиция стала одной из двух главных составляющих древнерусской культуры. В целом же в зависимости от конкретных условий преобладала языческая, либо христианская основа. Благодаря возникновению двоеверия прежние мифологические воззрения на протяжении нескольких столетий после принятия христианства продолжали оказывать ощутимое воздействие на развитие отечественной культуры.

Церковные историки проводили резкую грань между язычеством и христианством, усматривая в первом нечто примитивное.  Против этой точки зрения возражал Б.А. Рыбаков. Он полагал, что христианство нельзя противопоставлять язычеству, так как это только два различных по внешности проявления одной и той же первобытной идеологии.

Не следует исключать некоторые важные черты сходства между христианством и язычеством, но вместе с тем, нельзя сглаживать их различия. Язычество и христианство - мировоззрения разноценностных ориентации. Совершенно обособленно существует мнение о том, что понятие «двоеверие» применительно лишь к раннему периоду христианизации.

Годичный цикл древнерусских празднеств складывается из разных архаических элементов, одним из которых были солнечные фазы - зимнее солнцестояние, весеннее равноденствие и летнее солнцестояние. Вторым элементов был цикл молений о дожде, и о воздействии вегетативной силы на урожай. Третьим элементом был цикл празднеств урожая, четвёртым - дни поминания предков. Пятым могли быть коляды, праздники в первых числах каждого месяца. Шестым привнесённым элементом были христианские праздники, часть которых также отмечала солнечные фазы (Рождество Христово, Благовещенье), а часть была связана с аграрным циклом южных областей Средиземноморья,  имевшим иные календарные сроки, чем аграрный цикл древних славян. Вот эти аграрно-календарные различия создали неравноправное восприятие христианского календаря в русской среде. Кроме того, большую путаницу в сроки празднований вносил христианский пасхальный календарь, в котором соотносились принципы солнечных и лунных расчётов. В результате постепенно создавалась очень сложная и многоосновная система русских народных праздников, в которых древние языческие заклинательные и благодарственные моления проступают достаточно явственно. «Рассмотрение календарных обрядовых игр, зрелищ, развлечений даёт возможность составить представление о важнейших сторонах жизнеутверждающей народной культуры, стихийно-материалистическом мировоззрении и мироощущении, которые противостоят церковному аскетическому отрешению от мира, господствующей     официальной     культуре

Существует три основных праздничных комплекса: зимние святки (24 декабря - 6 января), купальский цикл "зелёных святок" и осенние праздники Рода и рожениц (август - сентябрь), посвящённые первому урожаю.

Бытовая сторона календарных праздников, состоявшая по преимуществу из остатков языческих обрядов, выражалась в шуточной форме. Народный культ смеха, вытесненный из формальной жизни и церковного культа, сохранялся в  области околоцерковных праздничных зрелищ. Смех играл видную роль в праздничных увеселениях, связанных с моментами переодевания, обновления внешнего вида. Магическое преодоление страха смехом, радостным возрождением, свобода, вольность, устремленность в будущее – всеобщие черты народных игрищ и зрелищ.

По своему магическому характеру бытовые обряды были аналогичны церковным, так как последние ведут родословную от родственных первобытных представлений. Не сумев полностью искоренить славянские верования и обычаи, православная церковь приняла их и освятила, вопреки своим целям способствуя удержанию в народном сознании элементов язычества. В качестве примера можно привести праздник, символический смысл которого пережил века – масленицу. В ней сохранились черты семейно-родового культа предков. Ритуальный характер имело закрепление родственных связей через обрядовое посвящение и одаривание родственников и близких, принимающих участие в устройстве семейных дел молодой четы: повивальных бабок, сватов, кумовьев.

Параллельно с семейной обрядностью масленичные увеселения развивали другую линию – аграрную. Аграрный магический смысл был заложен в кульминационном моменте – проводах масленицы, которые обычно происходили в последний день масленой недели – воскресенье и состояли из двух действий: торжественного шествия с «масленицей» по деревне и проводов (сожжения) чучела «масленицы».

Как ни в одном другом народном празднике, в масленице сконцентрированы пережитки дохристианских обрядов и представлений. Тем не менее, и ее церковь попыталась взять под свое покровительство. Часть языческих обрядов под воздействием православия приобрела христианскую оболочку: к весеннему повиновению «родителей» была привязана вселенская панихида по умершим; славянские обычаи магического очищения трактовались церковниками как нравственная и физическая подготовка к великому посту, как освобождение от грехов,  связанных с участием в языческих игрищах.

С принятием христианства на смену Перуну пришёл Иисус Христос, о чём свидетельствуют древние авторы: «по святом крещении Перуна отринута, а по Христа Господа Бога яшася». В результате Иисусу Христу стали присущи некоторые черты Перуна, и поклонение ему во многом напоминало поклонение Перуну с его обильными жертвоприношениями, призванными умилостивить божество, дабы оно даровало благополучие верующим. Отсюда ясно, почему Христос воспринимался как полуязыческое божество, пекущееся не о таких чисто магических явлениях, как «спасение души», а преимущественно о земных нуждах своих почитателей. На Руси его почитали как Спаса-повелителя, которого следует побаиваться и потому регулярно ублажать жертвоприношением, совершаемым в храме Спаса-покровителя, чьей поддержкой надо заручаться во всех случаях жизни. Поэтому и православные праздники, посвящённые Иисусу Христу, отмечались в народном обиходе не как событие евангельской истории земной жизни «сына Божия», а как повод для поклонения Спасу-ревнителю о благополучии верующих в него и не скупящихся на жертвы ему

Языческие символы нашли выражение в прикладном искусстве. Оно не довесок к живописи и архитектуре, а особая область, пронизанная живым народным духом, единственный сохранившейся уголок народной жизни, где можно видеть творчество русских людей, не подчинённое церковной идеологии, а иной раз прямо восстающие, бунтующие против всех. Церковь запрещает музыку, обличает пляски, а мастер серебряных дел смело вырезает на запястье изображение    гусляра,    «гудящего    гораздо»,    и    пляшущей    женщины    с распущенными   рукавами.    Церковь    запрещает    борьбу,    а   на   рельефах Дмитриевского   собора   во   Владимире   скульптор   высекает   фигуры   двух борющихся мужчин. Церковь ополчается против почитания птиц и «ращений», а на золотых котлах княгинь и боярынь обычно красовались птицы и «древо жизни». Таких примеров открытого нарушения русской жизнью церковных запретов можно привести много. Все они говорят о том, что декоративное «прикладное» искусство Х-ХШ вв.  составляло в действительности особую, большую   и   независимую   область   творчества,   отражающую   ту   сторону мировоззрения русских людей, которая сформировалась ещё до христианства и  существовала, несмотря на христианство и вопреки запретам.

Искусство русской деревни Х-ХIII вв. известно только фрагментарно, только по металлическим украшениям, положенным в курганы, и незначительным обрывкам ткани. Но всё же можно говорить о том, что в изобразительном творчестве деревни сосуществовали и состязались друг с другом два принципа: более древний магический и приходящий ему на смену принцип эстетический. Часть сюжетов украшений и элементов орнамента явно магического заклинательного характера выполняла в своё время роль заговоров на благоденствие или оберегов от зла. Самое понятие красивого, украшенного, узорчатого становилось равнозначным хорошему, доброму, благожелательному, оберегающему. Так, в народном представлении всякий орнамент становился заклинанием, каждый магический знак превращался в орнамент. Создавался синтез магического и эстетического начала. На протяжении веков древнее магическое содержание выветривалось, оставалась лишь старая форма, воспринимаемая как привычное украшение.

Каждое жилище украшалось охранительными изображениями: над кровлей возвышался конёк, окна обрамлялись изображениями птиц или цветов, на причелинах вырезался знак солнца, у порога прибивалась подкова, а внутри, около печи был печной столб (олицетворение охранителя домашнего очага -домового) или «коник» - резное изображение конской головы, которая в сказке о девочке-сиротке заменяет ей родных.

В резной деревянной посуде, в тканях, украшающих жилище (убрусы в красном углу, подзоры простыней, столешники), и особенно в женском и девичьем костюме и головных уборах заметно постоянное присутствие определённых символов, переходящих из века в век как какие-то заклинательные «письмена» далекой языческой старины. До настоящего времени эти языческие письмена дошли в виде утратившего смысл орнамента.

Отражение двух культурных традиций,религиозных картин мира, священных для Русского мира, находит отражения во многих фольклорных источниках, основываясь на знаниях бережно хранимых русской деревней, возможно не только поражаться старым временам, но и делать вполне вразумительные открытия, но об этом пожалуй в следующих постах.