Ольга Антонова
С годовалой дочкой и старыми родителями они выживали в двух километрах от Суджи. Глава семьи удивил своей смелостью врага: пережил удар дрона и операцию в украинском тылу. Они выстояли. Однако чиновники, сбежавшие первыми, вернулись и устроили героической семье очередное испытание.
Лия и Вадим Агаповы подробно рассказали журналисту Царьграда, почему не уехали из осаждённого посёлка, как выживали и что случилось потом.
— Вы хоть сами понимаете, в каком аду жили? — спрашиваю у Лии Агаповой.
Не осознали до сих пор. Это нам и помогало пережить все случившееся,
— отвечает Лия.
Трёхэтажный дом Агаповых стоит на окраине Заолешенки, в 2 км от Суджи. В сухие жаркие дни в начале августа мимо участка семьи бесконечной армадой шли танки и БТР. Первые трое суток Агаповы звонили в МЧС, писали в ТГ-канал губернатора Алексея Смирнова: им уходить или оставаться?
Не сейте панику. Всё будет хорошо. Не доверяйте фейкам. Ждите подомового обхода,
— был всем ответ.
— Мы и ждали обхода. Ждали, что глава Заолешенки Логунов даст разъяснения. Но он благополучно эвакуировался, вывез семью. А мы остались. Мой отец до сих пор не может понять, почему они так с нами поступили. У нас большая семья: мы с мужем, годовалая дочка, мои немолодые родители и двоюродный брат, который приехал в гости незадолго до оккупации. Брата мы прятали — ему 36 лет, вдруг бы арестовали?
Забрали авто для нужд Украины
— Когда пришли враги, страшно было?
Страшно было все семь месяцев — и за ребёнка и за себя, за всех. На нашей улице почти никого не осталось. Солдаты обыскивали дома в поисках наших военнослужащих. Приходили из СБУ, допрашивали. Мы не думали, что это будет так долго. Думали, неделя-другая, придут наши,
— говорит Лия.
Вадим вспоминает, что среди штурмовиков, которые первыми вошли в Заолешенку, были поляки.
Они забрали у нас "Газель" и "Форд Мондео". Сказали, для нужд ВСУ. Катается, сейчас, наверное, по Сумам с новыми номерами. Нам оставили микроавтобус "Фольксваген" и маленький трактор, я его сам собрал,
— вспоминает Вадим.
Оккупанты изъяли у семьи телефоны, ноутбуки. Связь с внешним миром — радиоприёмник.
Мы знали обстановку на фронте, но про нас, оккупированных, новостей по радио не было.
Пришли в военную комендатуру, и там Вадим удивил: не просил ничего для себя и семьи, а сказал, что хочет помогать старикам. Разрешили.
Что интересно, у коменданта были базы данных всех жильцов округи. И нам сказали, что в Судже осталось около двух тысяч стариков.
Поставил цистерну на тонну воды
На участке Агаповых была скважина и генератор — они стали спасением для бабушек и дедушек в округе. В салоне микроавтобуса Вадим установил цистерну на тонну воды, врезал кран. Август и сентябрь были очень жаркими, без дождей. На зеркала обеих дверей привязал белые ленты — чтобы вэсэушники по машине огонь не открыли.
Мы съестное брали из разбитых магазинов — солдаты их разграбили не до конца. Приходилось есть просрочку. Как-то пожилая женщина попросила лекарство от давления, иначе умрёт,
— вспоминает Лия.
И мы нашли.
— Неужели аптеки работали?
— Нет, конечно. У нашей автостанции аптечный пункт разбомбило. В крошеве бетона и стекла мы собирали лекарства. В этот момент как раз был сильный обстрел, снаряды над головой летали. Страшно очень было, но как людей оставить без помощи?
Каждый раз, когда Лия и Вадим отправлялись в рейсы, дома не живы, не мертвы их ждали родители с дочкой. Каждые час-два супруги появлялись дома. Небольшой отдых — и снова в дорогу. Бензин Вадим сливал из разбитых машин.
Дрова и гробы
С приходом осенних холодов большая нужда в привозной воде отпала. Набирали дождевую. До самой эвакуации 2 февраля возили продукты, дрова.
И гробы. Умирали от старости, от болезней, от стресса. Помогал хоронить — гробы брал в здании похоронного бюро. Когда они закончились, солдаты выдавали чёрные пластиковые мешки.
Одну из бабушек внук зачем-то запер на ключ и уехал. Её обнаружили, когда взломали дверь. Вадим и Лия возили ей горячее питание, но пенсионерка не ела. Видимо, решила умереть. Супы и каши отдавала кошкам. Когда её не стало, под периной Агаповы нашли сухие корочки хлеба.
Дрон сжёг микроавтобус
13 сентября Вадим поехал помочь с похоронами старика. У печально известного магазина "Пятёрочка" в Судже он услышал резкий свист дрона. Потерял сознание. Очнулся, когда стало жарко. Сбоку в кабине полыхал огонь. Застучал солдат. Вадим из последних сил нажал плечом на дверь и вывалился на дорогу. Опять потерял сознание. А очнулся только в больнице в Сумах.
В больницу его из жалости привёз тот же солдат, ведь Вадима все знали и его авто с белыми лентами — тоже.
Доктор достал из меня 30 осколков. Ещё столько же сидит в руках, ногах, в спине.
В больнице Агапов пролежал две недели, хотя с такими ранениями восстанавливаются месяц и дольше. Но понимал, что семья сходит с ума от страха. Попросил отвезти домой. С завязанными глазами его довезли. И уже через две недели он вышел на привычные маршруты помощи, но уже на тракторе.
В тот день, когда в микроавтобус попал дрон и Вадим не вернулся в положенное время домой, жена побежала его искать.
На дороге увидела обгорелый остов "Фольксвагена". Тела внутри не было. Вечером узнала, что муж в Сумах. Дни шли за днями, я не знала, что и думать. Хотела уж пожаловаться на боли в почках, чтобы и меня в больницу отвезли. Через две недели пришла домой: у калитки стоял истощённый, перебинтованный Вадим. Слава Богу, на своих ногах.
А Вадим продолжал помогать. Как-то увидел на дороге лежащую обессиленную бабушку. У неё снарядами разбило дом, и она шла в интернат. Вадим подвёз её. Сейчас с ней, к слову, всё хорошо, живет у родственников.
В конце января фронт стал подкатываться к Заолешенке, интенсивность обстрелов возрастала.
2 февраля ночью к нам пришли военные и сказали: "Разбомбили интернат. Мы всех эвакуируем в Сумы". Мы не поверили, я поехал к зданию интерната. Второго и третьего этажей там не было. Я помог выкопать из-под обломков повара Тоню.
Поздним вечером 2 февраля семью вывезли в Сумы. Там в больнице Агаповы прожили месяц, а потом их выпустили по договору между двумя сторонами, и наши вывезли через Белоруссию домой, в Курскую область.
Что с домом
Большой дом Агаповых разрушен. На первом этаже в кухню влетел дрон, в стене зияла большая дыра. Вынесены окна с рамами.
Дом стоит, но потолочная балка упала. От дрона пошла трещина по несущей стене. Стену надо разбирать, а это проблематично. Мы живем в ПВР. Тёща лежит в больнице, оккупация подорвала здоровье,
— говорит Вадим.
Битва в кабинетах
Лия и Вадим родом из Курской области, но почти всю жизнь прожили в столице. В Суджу переехали несколько лет назад. Продали квартиру в Москве и купили дом. Оформлен он на отца Лии. Кто бы знал, сколько унижения придётся вытерпеть семье, чтобы доказать своё право на выплаты как жителям временно оккупированной территории.
Ежемесячная выплата в 65 тыс. рублей с февраля начисляется с момента подачи заявления. Её получают все, кто в первые дни вторжения ВСУ успел выехать из Суджанского района. Мы же, прожившие в оккупации семь месяцев, доказываем своё право на выплату,
— говорит Вадим.
Заявление Агаповы и ещё несколько десятков жителей Суджи не могли подать, потому что сначала жили в захваченном районе, а потом их вывезли в Сумы.
Конкретно нашей семье и ещё нескольким семьям, которые не имеют регистрации в Курской области, но являются гражданами России и фактически проживали в Судже, не назначено никаких выплат по потере имущества. Мы бегаем по чиновникам, один спросил: "А вы вообще граждане России?". Пришлось показывать паспорт.
Агаповы и товарищи по несчастью просили присвоить им статус жителей оккупированной территории.
У нас у всех подорвано моральное и физическое здоровье. Многие потеряли близких, лишились имущества. Почему за время, минувшее со дня вторжения ВСУ, чиновники не разработали алгоритм помощи людям?
От безысходности Агаповы согласились на сертификат по приобретению квартиры. Но если потребуют за это отдать в собственность муниципалитета земельный участок, не знают, как это пережить.
Для нас и других суджанцев дом, земля, наши сады — самое ценное. Просим проявить милосердие и оставить нам жилище и землю,
— говорит Лия.
"Составлена на враждебном языке"
Последствия множественных осколочных ранений Вадима дают о себе знать: после контузии не прекращается шум в голове. Стоит понервничать, а нервничать приходится часто, появляется головокружение. Не работает рука, садятся зрение и слух.
Гражданские люди, получившие лёгкое ранение в Курской области, могут получить от государства выплату в 300 тыс. рублей. Для этого нужно полежать в больнице, пройти судмедэкспертизу и получить деньги. Однако мне сумма не положена. Потому что я предоставил выписку из больницы в Сумах. Чиновники заявили: "Она составлена на враждебном языке. Мы её перевести не можем, потому вы её или переводите сами, или проходите платную экспертизу". А это стоит около 20 тысяч.
Что с того?
Когда готовился материал, Агаповы получили ответ от уполномоченного по правам человека в Курской области. В разработке у чиновников нормативные акты по назначению выплаты в 65 тыс. рублей ежемесячно всем, кто был в оккупации. Закон пока не принят, но у людей появилась надежда на то, что дело сдвинулось.
А мы зададим два извечных русских вопроса: что делать и кто виноват? Что делать тем, кто пережил ад оккупации, чтобы попытаться наладить мирную жизнь? У кого искать помощи и поддержки, если они слышат: "А вы хоть граждане России?".
И кто виноват в том, что настоящие герои, не щадившие жизней ради помощи другим, вынуждены унижаться, обивая пороги чиновников? Тех, которые в первые дни вторжения врага благополучно сбежали, оставив людей в оккупации.
-
-
- +1
-
Зачем поддерживать автора?
Зачем поддерживать автора?
- - Любой текст это труд, если вам понравилась статья, то поддерживая автора - вы показываете, что оценили то, что он потратил свое время и силы.
- - Автор получает небольшую финансовую помощь от вас, у него появляется больше стимула сделать еще лучше.
- - Статья, которую поддерживают пользователи попадет в рейтинг по поддержке на главной странице Конта, что принесет ей больше просмотров и откликов, а значит, поддерживая статью вы помогаете автору продвигать его точку зрения.
Оценил 21 человек
33 кармы