Небольшие штрихи к общей картине Семилетней войны. 1761 год.

 Семилетняя война. 1761й год.

На четвертом году войны в русскую армию был назначен уже четвертый по счету командующий… Ну да: Апраксин – это раз, Фермор – это два, Салтыков – это три, ну и генерал-фельдмаршал Александр Борисович Бутурлин – это четыре! У человека несведущего может сложится впечатление, что в России было столько генерал-аншефов и фельдмаршалов, достойных командовать нашим войском, что если бы их в день резали по одному, то и через месяц никто бы не заметил.

Впрочем, Петра Семеновича Салтыкова понять можно: нахлебался он своим «командантством» вдоволь: союзники-цесарцы давят, Петербург систематически грозит карами небесными (ну, или какие там они ещё бывают, кары-то?), вот он, как человек военный, видимо, и выбрал самый действенный способ «откосить от службы»: сказался больным (благо, никаких военно-врачебных комиссии тогда не существовало)! Поскольку должность командующего, в отличии от 1756 года, когда в ней был некомплект всего и всех, и в отличии от 57-59 годов, когда было не понятно сможем ли мы противостоять сумрачному гению из Сан-Суси, на сентябрь 1760го года была вполне карьерной, то желающий нашелся (или нашли?) быстро.

Знакомьтесь: Александр Борисович Бутурлин 

, старый служака, хороший мужик… Да-да, именно что хороший! Видимо, в Питере ему не всё рассказали, когда отправляли на командование, и вот он, приняв войско, и столкнувшись с австрийскими наездами, решил: как вы со мной, так и с вами! Цесарцы требовали от него активных совместных действий, а он, в свою очередь, понимая, что обещанное Россия уже получила (я про Восточную Пруссию), продолжал политику Петра Семеновича Салтыкова, только тот был человек прямой, а Александр Борисович перешел на очень тонкий троллинг: дескать, куда идти, да вы что? У меня войско изнемогло/голодает/болеет (таки да, припасов было брать неоткуда), да и сам я «пил шотландский эль, и к вечеру сильно устал». В общем, катали на него генералы Священной Римской империи в Питер жалобы, а тому хоть бы хны: то порох намок, то жрать нечего, ну и всё в таком духе.

И тут из города на Неве прилетает приказ: зимовать там, где стоишь (т.е. на территории противника)…

«Ага, щаз, шнурки только поглажу» - быть может сказал Бутурлин, и повелел армии отправляться за Одер.

«Ибо что же у меня после таких зимних квартир от войска останется, дорогой читатель» - наверное сказал бы нам тролль восточной стороны в звании генерал-фельдмаршала, и с этим невозможно не согласиться. Оно ж всегда из столицы-то «виднее», как живется солдатам и офицерам за много сотен километров от российской границы.

Попутно, Александр Борисович, найдя в нашем войске непорядок, пытался его залатать подручными средствами: например, отменил отпуска для всех без исключения офицеров (у нас война, если что, а вы тут со своими рапортами!), а ежели господин поручик/капитан/подполковник/генерал изволят быть больными, то искренняя забота об оном старших по званию (а то и душеспасительное чтение Устава 1755го года на ночь) подействует много лучше вечеров с матерью/женой! И с этим, опять же, невозможно не согласиться!

Так что нет, господа-товарищи, не был наш четвертый по счету командующий таким уж забулдыгой и неучем, каким его изобразил В.С. Пикуль в своей книге «Пером и шпагой». Конечно, кто ж служа в армии не позволяет себе расслабиться, НО в его случае это «не мешало работе».

И вот, в мае 1761го года он, отделив часть сил на осаду Кольберга, пошел в Силезию на соединение с австрийцами, и в августе русский и цесарский командующий душевно обнялись, держа фигу в кармане каждый... О чём это я? Ну как сказать, Бутурлин особо не торопился, ибо считал, что поводов к тому нет, и это до боли в сердце выбешивало австрийцев, дескать, у нас общее дело, а тут такие подставы.

Впрочем, наш фельдмаршал был как слон: пуляй не пуляй, а кожа не треснет, и мог бы при случае заявить: «Я вас подставил? Да кто бы говорил!» - и с этим невозможно не согласиться, поскольку складывалось ощущение, что Эрнст Гидеон фон Лаудон

  

, казалось, специально не спешит воевать водиночку с пруссаками, ожидая подмоги со стороны союзника…. Хотя, с другой стороны, его тоже понять можно: зачем нести такие в том числе репутационные риски, когда на межгосударственном уровне четко установлено: работаем вместе.

Другой «пробежавшей кошкой» между ними стало то, что австриец предлагал используя численное превосходство войск союзников разделаться с прусской армией, защищавшей Швейдниц, которая, к слову, очень хорошо укрепилась на подступах. Однако Бутурлин думал иначе: возьмем в блокаду, перерезав снабжение, и будем ждать, когда те начнут испытывать нужду в продовольствии и порохе, потом сами сдадутся. Препирались они достаточное время: около месяца, чуть ли ни каждый день, цесарец приезжал в нашу ставку, и не солоно хлебавши уезжал. В общем, хотите верьте, а хотите нет, но случилась у Эрнста Гидеона фон Лаудона от общения с его российским коллегой, желчная колика…. Нда-м, горжусь Бутурлиным, однако! Этого австрийского полководца турки да пруссаки так вывести из равновесия не могли, а вот доброе слово русского фельдмаршала – вполне! Может, конечно, его щами с салом угостили, или водку закусил не тем малосольным огурчиком, но факт есть факт.

Ну а когда выздоровевший Лаудон принес план того как, по его мнению, должна действовать русская армия, Бутурлин «взорвался» напрочь. Оставив на взаимодействие с австрийцами 20 000 корпус генерала Захара Григорьевича Чернышева, он снялся с позиций, и направился к Глогау. Впрочем, тут пришлось планы менять, ибо прусская армия усиленно маневрировала, совершая рейды по нашим тылам, оставляя нас без снабжения… Короче говоря, погуляв по территории нынешней восточной Германии и западной Польши, мы вернулись на зимние квартиры….

Ой, да, совсем забыл!

Генерал Петр Александрович Румянцев

, действуя независимо от основной армии, с 15 000 солдат смог осадить и, в итоге, взять крепость Кольберг. Внимания тут заслуживает факт, что это было результатом совместных действий наших сухопутных войск с эскадрой Балтийского флота под командованием вице-адмирала Андрея Ивановича Полянского (в рамках межведомственного взаимодействия, так сказать).

Наши моряки в очередной раз показали, что свой хлеб едят не зря, ибо при непростых погодных условиях смогли выполнить свою задачу не потеряв ни одного судна, доставив сухопутным войскам все самое необходимое прямиком из России, и осуществить блокаду фортеции с моря… Так что, дорогой читатель, если ты из тех, кто любит вставить словцо про то, что «мы -держава сухопутная, и флот нам не нужен», или «хватит содержать эти утюги», подумай о том, сколько в нашей российской Истории, за 300 лет существования флота, военные моряки вступали тогда, когда это было необходимо, исполняя свой воинский долг что на суше, что на море.

К слову, это была уже третья по счету осада Кольберга за годы Семилетней войны. До этого нас преследовали неудачи, поскольку была несогласованность в действиях между сухопутным и морским начальством.

Что ж, вернемся к Бутурлину?

А был Александр Борисович в положении «ох, не позавидуешь!», т.к. австрийцы все же дожали наших высших сановников в столице, и Бутурлина в декабре 1761го года отозвали в Санкт-Петербург для дачи объяснений на тему того, как смел ты, мерзавец, беречь русских солдат не отправляя их в жертву австрийских интересов. Сдав командование армией Виллиму Виллимовичу Фермору (бедный Фермор, который раз уже это с ним происходит!), находясь в пути, фельдмаршал узнает, что Её Величество императрица Елизавета Петровна 05 января 1762го года скончалась, и теперь там, в Питере, естественно, не до его «проказ».

В итоге, не коронованный император Петр Федорович отнесется к Бутурлину вполне лояльно, назначив того генерал-губернатором Москвы.