"Брак народа": детонатор метафизической катастрофы в СССР.

По иронии судьбы (на мой взгляд, чёрной) коммунисты всю дорогу боролись против «вульгарного материализма», объявив себя материалистами, и против социал-дарвинизма, объявив себя дарвинистами. 

Они довольно складно (связно и убедительно) объясняли, что такое вульгарный материализм (нигилизм), и в чём его опасность. Не менее складно они объясняли, что такое социал-дарвинизм (в просторечии - нацизм), и в чём его опасность для общества. 

При этом они никогда не умели объяснить, в чём отличие их «элитарного материализма» от вульгарного (вульгата – народная, упрощённая версия), и чем их «асоциал-дарвинизм» отличается от социал-дарвинизма.

Где-то в 60-е годы коммунисты сделали русскую кальку со слова «материализм» - «вещизм», объявив «вещизму» решительный бой. Этот бой они с треском проиграли – потому что, опять же, объясняя, в чём порочность вещизма – они никак не могли отделить это, безусловно, порочное, явление от своего «материализма».

Между тем «вещизм» и «материализм» - это как «нравственность» и «мораль», одно и то же понятие, просто на разных языках. Трагедия строительства нового общества на изначально-гнилом основании предопределила последующий крах «великого эксперимента» и торжество на его руинах всякой дичи, вроде средневекового исламизма. Дело в том, что средневековый житель халифата – это всё же человек, хотя и очень примитивный, очень варварский. 

Если же человека систематически обрабатывать атеизмом, то растворяется само существо человеческое, всякое отличие человека от животного. Социал-дарвинизм, конечно, дрянь (тут полностью согласен с идеологами КПСС) – но чем его лучше «асоциал-дарвинизм»?

Бюхнер и Молешотт утверждали, что мозг выделяет мысль, как желчный пузырь желчь. Это приводило коммунистов в исступлённую ярость, заставляя кричать - "нет, нет"! 

- Я не против - говорил я своим школьным учителям в советской школе - Но тогда как? Не как желчь, а как что - в вашей картине мира? Ну, допустим, не как желчь, а как электрический импульс, велика ли разница? Ведь Бюхнер и Молешотт не утверждали, что мысль похожа на желчь, они лишь приводили аналогию: разные органы выделяют разные выделения. А поскольку всё материя (как вы сказали) - то все выделения материальны. А какие они могут быть в вашей картине мира ещё?! Объясните!!!

Никто не говорит, что атеист не способен на добрые поступки. Наоборот, я (да и вы) могу назвать десяток лично знакомых атеистов, которые всю жизнь делали людям только добро. И побольше, чем современные им верующие. Трагедия атеиста в другом. Он не может внятно и связно объяснить происхождение своих представлений о добре. Я опишу ситуацию, которая совсем не умозрительная, а реально-историческая, и отражает суть «перестройки» с её дьявольскими соблазнами.

Вообразите, что человек всю жизнь честно трудился, помогал бедным и защищал слабых. И вот к нему подходит циничный представитель моего холёного, откормленного позднесоветского поколения – и спрашивает:

-А с чего ты взял, что нужно делать именно это?
-Потому что это добро.
-А с чего ты взял, что это добро?

Любой дарвинист вам легко раскидает, что помощь слабым – это «порча породы». Приведёт цитату из Ч. Дарвина: "...мы строим приюты для имбецилов, калек и больных, мы ввели законы для бедных, наши медики изо всех сил стараются спасти жизнь каждого до последней секунды... Таким образом, слабые члены общества продолжают производить себе подобных. Всякий, имеющий хоть какое-то отношение к разведению домашних животных подтвердит, что это губительно для человеческой расы."

-То есть, думая, что ты творил добро – ты творил на самом деле зло?

 Атеист впадает в паралич недоумения. Он не знает, как отвечать.

Максим Горький говорит об этом: «Дарвин – дьявол… Он внушил, что закон жизни – зло». Но эти слова Горький вкладывает в уста кликуши, истерички, которую окружающие зовут «валаамовой ослицей», душевнобольной женщины. И тут – понимай, как знаешь: то ли женщина права, несмотря на своё психическое расстройство, то ли не права – но тогда «закон жизни – зло» - это правильно…

Дело вовсе не в том, что атеист не делает добра. Дело совсем в другом: атеист не может объяснить, ЗАЧЕМ он это делает, и ДЛЯ ЧЕГО.

Говоря в целом, атеизм отменяет (и неумолимо) деление форм жизни на «правильные» и «неправильные». Любая форма жизни равноправна и равноценна с любой другой, что вытекает из бессмысленности зарождения, протекания и прекращения биологической жизни. Она любая бессмысленна, как и её отсутствие.

Если познавательный атеизм ликвидирует в науке понятие ОБЪЕКТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ, то в оценке качества жизни он ликвидирует объективные нормы поведения. Всё неизбежно сводится к субъективным удобствам, вкусам, удовольствиям СУБЪЕКТА, биологической особи, и кроме этого ничего не остаётся.

-Почему ты называешь злодея злодеем?
-Потому что он мне мешает жить.
-А если бы лично тебе он не мешал жить – он и злодеем бы быть перестал?
-Почему ты назвал подлеца подлецом?
-Потому что он лично мне неприятен.
-А если бы он стал лично тебе приятен – он перестал бы быть подлецом?

Понятно, что на вкусовщине субъективизма никакой объективной оценки поведения просто быть не может. Всё сводится к удобствам и ощущениям физического тела, через разрыв обобщения идей (деградацию абстракного мышления) отделённого от других физических тел.

Есть только то, что я чувствую. Свою боль я чувствую – значит, она есть. Чужой не чувствую – значит, её нет (т.е. она несущественна, даже если холодно-рассудочно предположить её существование).

Для того, чтобы биологическую особь, от природы способную чувствовать боль только в пределах своей нервной системы, превратить в социальную особь – цивилизации потребовались тысячелетия развития и тренировки абстрактного мышления, способности ума к обобщению идей, исторически-неразрывно связанные с культом, храмом и религией.

Нельзя ответить на вопрос, который не поставлен, не сформулирован.

Нельзя решить проблему, которая не проблематизирована, не поставлена на решение в повестке мышления.

Мыши живут вместе с нами, в одном времени и пространстве, но их не волнуют проблемы угнетения, поскольку мышь (или свинья) – вообще не в силах понять, о чём идёт речь. Собака – лучший друг человека, член семьи и верный помощник, но собака обладает абсолютно рабским характером, и поставить перед собой проблему рабства, унижения, неполноправия с хозяином – органически не способна.

Прежде чем предложить решать проблему – нужно ведь объяснить, почему это вообще проблема?! Чего в ней проблематичного? А то вдруг получится, что ты всю жизнь спасал больных, и думал, что делом занимаешься – а Ч. Дарвин за это заклеймил тебя «губителем рода человеческого»…

Так кто не прав – он или ты?

Спойлер: с точки дарвинизма, внутри его логики – оба. Не только твоя позиция, но и позиция Дарвина отличается ОПРЕДЕЛЁННОСТЬЮ, пытается выставить себя объективной, а в рамках случайного выживания объективности нет.

 Если тебе нравится лечить больных – лечи, пока не надоест, но то же самое можно сказать и про их истребление. Тут ни в чём нет смысла, ни в том, ни в этом! Грибок плесени загнулся вправо: поищем в этом глубокий смысл! Ой, нет, смотрите, грибок плесени загнулся влево! Давайте и в этом искать глубокий смысл…

Если полагать жизнь плесенью, то в какую сторону загибается грибок – дело его удобства, и ничьё больше. Потому на таком основании невозможно построить никакого общества – потому что всякая норма в обществе будет подвергаться, с этой позиции, не только скептицизму, но и просто глумлению.

Невозможно наделить смыслом никакую деятельность в обществе, которое и происхождение, и течение, и окончание жизни объявило случайными и бессмысленными.

+++

Неудивительно, что отторжение теории от практики, по закону сшивания несовместимых тканей, началось с первых же лет СССР, мучило его всю его краткую историю и привело к его гибели.

Возникло зеркальное противоречие теории и практики, обратное, но симметричное царскому времени. 

Дело в том, что коммунистов воспитало Православие, много веков преподавая людям в теории то, что вопиющим и дичайшим образом опровергалось практикой царской России. 

Это и привело людей, усвоивших с детства ценности апостольской общины, воспитанных на примерах из Евангелия -  к гневу и ярости по поводу существующего лживого и хищного уклада, а заодно и против казённо-синодальной церкви, покровительствующей ему.

 Покровительствующей преступно – иного слова не подберу. Раздражение православного человека, воспитанного во вполне определённом ключе, росло и множилось, в итоге он ударил кулаком, и снёс режим.

Неудивительно, что, избавившись от хищных лицемеров помещичье-буржуазного толка, выходцы церковно-приходских школ начали НА ПРАКТИКЕ насаждать в полной мере апостольские отношения.

 Это касалось не только отношения к богатым и частной собственности (в христианстве строго отрицательного), но и, например, «клубнички» половых отношений. 

Сталинизм – одно из самых жёстких и бескомпромиссных воплощений христианского института брака и семьи. Нигде так жёстко не преследовались проституция, публичные дома, разврат в искусстве, как в сталинском СССР! Никто не проводил апостольские правила отношения к собственности так буквально и бескомпромиссно - как это делали в сталинском СССР. 

Это всё очень хорошо – но какое отношение это имеет к атеизму и материализму? Получилось, что атеисты закрыли бордели, вполне легально существовавшие в «православной» России. И кто более православный в данном случае?

Советская практика не могла себе найти опоры в теории – точно так же, как теория царизма не могла найти себе подтверждения в практике. 

Говорим одно, делаем другое – но только теперь наоборот. Раньше говорили правильные слова, прикрывая ими грязные поступки, теперь, наоборот, делаем благородные поступки, но прикрываем их грязными словами.

Если брать типологию советского общества, то оно православное до терроризма, до изуверства. Производство и быт, семья и досуг в СССР определялись представлениями о правильном и неправильном, специфически присущими только и исключительно православному человеку. Про такое говорят – «дорвались». Много веков баре-отступники мешали мужику-ортодоксу реализовать его мужицкую ортодоксальную мечту о правде, и вот, наконец, он сам кузнец своего счастья.

Именно поэтому благость «совпрактик» казалась сомнительной людям иных конфессий, и уж совсем непонятной – материалистам и атеистам. Ибо из логики материализма и атеизма она не вытекала вообще никак!

 Понимая это, Сталин, в силу его мудрости, совершил определённый поворот к Православию, в поисках опоры обоснования своим действиям. Например, колхозному строительству, раскулачиванию и репрессиям, напрямую вытекающим из «Жития апостолов».

Деян.5:1–6. "Некоторый же муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, продав имение, утаил из цены, с ведома и жены своей, а некоторую часть принес и положил к ногам Апостолов. Но Петр сказал: Анания! Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли? Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоем? Ты солгал не человекам, а Богу. Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех, слышавших это".

 Видите - вступая в колхоз утаил часть барахла, и даже не выслан - а сразу мёртвый упал! Объяснить колхозы идеалами апостольской общины легко - но как объяснять их через атеизм?! Тут никакая изворотливость языка не поможет... 

Этот поворот Сталина остался незавершённым, да и не мог быть завершён – ибо православный мужик разуверился в старой церкви, он прочно закрепил за ней ярлык лицемерки, обманщицы, многовековой покровительницы враждебных православному мировоззрению явлений. 

Канонизированный в Православной Церкви святой Лука Войно-Ясенецкий (а так же великий хирург и учёный) на вопрос коммунистов, друг он им или враг, ответил совершенно определённо:

- Если бы не ваше безбожие - я стал бы коммунистом.

Другой канонизированный православный святой Иоанн Шанхайский, (архиепископ Сан-Францисский, урожденный князь Дм.Шаховский), писал: 

"В эмиграции потом я встречался со многими лицами как дореволюционной, так и февральской России.... я замечал с горечью, не все принимали на себя нравственную ответственность за все происшедшее, и еще реже доходили до сознания своей вины перед Богом и пред своим народом".

А в его же "Поэме о русской любви" есть такое признание:

"Мы все грешили в старые года
Сословною корыстью, равнодушьем
К простым, живущим в этом мире душам.
Мы помогали братьям не всегда!И вот стекла дворянская вода, 
Изъездив облака, моря и сушу, 
Я понимаю, что случилось тут, 
- Благословен великий Божий Суд."

Мужик делал, чего хотел, но при этом (выплеснув младенца вместе с грязной водой) ему не оставалось окормляться ничем, кроме токсичной тухлятины из Бюхнера, Молешотта, Геккеля, Дарвина и Спенсера. Эта интеллектуальная отрава подействовала не сразу, но, когда подействовала (то есть выросло в полном смысле разуверенное поколение) – судьба СССР и всех его величайших проектов оказалась предрешена, и дни его сочтены.

Ленин в полемическом задоре, и безо всякого обоснования обругал Бога словами «всякий боженька есть труположество», и я много лет, доселе, пытаюсь понять, что он имел в виду. Если отбросить эмоции, ненависть, то в сухом остатке – что?! Каким образом «всякое» предположение о существовании в жизни Смысла, Истины, Добра подталкивает к половым сношениям с трупами? Задумался о смысле жизни – и тебя сразу в морг потянуло «пошалить»?

Ненависть – плохой советник, а Ленин был человек – и человеку свойственно ошибаться. Своему любимому детищу, социализму, Ленин сделал такую инъекцию, после которой дитя было обречено на инвалидность и довременную кончину. Это не вредительство, а именно ошибка – ибо людям свойственно ошибаться, особенно когда они на нервах и во власти эмоций.

А вот если я скажу, что материализм – мертвечина, то в этом нет никаких эмоций, а простая констатация факта. Ибо материя – именно неживое, неодушевлённое и лишённое мышления, самосознания по определению. И если вы с малых лет будете кушать мертвечину – здоровья вам это не прибавит, что и доказала история.

В своей статье «К мифологии материализма» известный советский философ А.Ф. Лосев (1893-1988) писал: 

«Если бы вероучение материализма допускало положить в основу бытия «жизнь» и «личность», тогда я не мог бы говорить ни о смерти, ни о чудище, но тогда и материализм перестал бы быть материализмом. Материализм же утверждает, что все в конечном счете управляется материей и сводится на материю. В таком случае все управляется мертвым трупом и сводится на него». 

Согласитесь, возразить трудно, тем более, что Лосев – убеждённый противник частной собственности, и связывал счастье человечества только с отказом от неё.

СССР не мог воспитать своими строителями и защитниками моё поколение – потому что на Бюхнере и Молешотте можно воспитать только описанного Тургеневым Базарова, а Базаров – ни в коей мере не советский человек.

Таким образом все ключевые паттерны советской практики представлялись новому поколению всё более и более нелепыми, потому что и в школе, и в ВУЗе молодого «совка» учили прямо противоположным вещам. И выдавали за истину в последней инстанции то, что прямо и грубо противоречило принятым в СССР отношениям между людьми!

Запустив к нам в советскую школу Дарвина и Геккеля, власть запустила хорька в курятник. То есть к детям(!) пустили наставниками умных и опытных, матёрых пропагандистов буржуазного строя. Тех, кто всё устройство живой природы скопировал с буржуазной конкуренции своего времени, и объявил эту грызню конкурентов – основой основ всего живого!

Мало того: власть собственными руками пресекла и обрубила всяческие им возражения. По личному опыту знаю, как больно били по рукам советскому школьнику, если он осмеливался возражать догмам Дарвина!

Чего этим хотели добиться? Что могло в таком варианте вырасти, кроме поколения людей, взирающих на советскую жизнь с недоумением: как, мол, может быть столь навязчивым и устойчивым столь необоснованное и интеллектуально-несостоятельное? Ну, так оно и выросло…

+++

Иногда можно прочитать, что большевики хотели народу счастья. Это верно, если уточнить, что под «Счастьем» они не понимали пьяной, химической, эндорфинной эйфории. 

У большевиков было вполне определённое представление о правильной жизни, которое они надеялись сделать былью, в чём, по их мнению, и заключается Счастье. Если жизнь догонит мечту…

Но откуда взялась мечта? Откуда взялись все те завлекательные картинки светлого будущего, которые завораживали большевиков? То, что материализм и атеизм не имели к их появлению никакого отношения – ясно хотя бы из того, как мучительно и отчаянно привязывали к ним этот вечно отваливавшийся материализм. В буквальном смысле – «впихивали невпихуемое».

Потому что «советский рай», идеал устремлений, который вознаградит труды и подвиги своих строителей по итогам – один в один православная благодать! Единственное, что на картинке стёрли – надпись сверху, поясняющую, что изображено. Всё остальное на картинке, как было – так и осталось.

Утопия это или не утопия – можно спорить, но нельзя спорить, что она носит отчётливо православное происхождение. Скажем, советский брак – это православный брак, из которого убрали только ритуальные обряды. В остальном же это классический патриархальный институт с милосердным-главой, отцом, мягко подчинённой ему женщиной, немыслимой для атеиста, строгой моногамией, православными канонами верности, и т.п.

Первое, что испытает атеист, на это глядя – даже не отвращение, а…смех. Именно потому юмористы и КВНы сыграли такую большую роль в распаде СССР.

Если ты воспитан в школе, как атеист, а тебе предлагают – не больше, не меньше, как монашескую модель поведения (советский идеальный начальник – монах: аскет, праведник, нестяжатель, склонный к самопожервованию ради других постник, уделяющий всё свободное время духовному просвещению) – тебе смешно. Ты думаешь: то ли эти люди сумасшедшие, то ли они тебя разыгрывают?

Хотеть людям счастья можно по-разному.

Если ты хочешь людям счастья – в том смысле, чтобы они были довольны и радостны, то дай им наркотик, и они будут ржать и лыбиться не переставая. Капитализм, кстати, этим путём и пошёл. 

Но в том-то и дело, что революционер не хочет людям абы какого счастья – лишь бы кайфовали любой ценой! Революционер видит счастья народа в организации жизни по Евангелию. 

Понимает он это или не понимает, обижен он на попов или не обижен – другой вопрос. Но он не видит людям счастья в оглушении и отуплении людей, хотя это самый простой и прямой путь к биологическому счастью толпы. 

Революционер требует организации общества в соответствии с каноном, «единственно верным» - хотя, В СИЛУ ТРАГИЧЕСКОЙ ИЗНАЧАЛЬНОЙ ОШИБКИ – революционер не понимает, откуда этот канон взялся.

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

А. Леонидов, команда "ЭиМ"