КАПИТАЛИЗМ КАК ИДЕЯ: УТОПИЯ И САМООТРИЦАНИЕ

В принципе неопределённости, суть которого – «что-то будет, а что – мы не знаем» заключена большая сила. Во-первых, принцип неопределённости не вступает в конфликт с зоологией, её инстинктами, опирается на толщу биологической привычности.

Во-вторых, он безошибочен, обладает абсолютной достоверностью, и любой иной прогноз рядом с ним кажется завиральным. Тот, кто обещал что-то определённое – всегда рискует обмануться, и предстать смешным, глупым.

А тот, кто сказал: «будет то, не знаю что» - всегда прав, и никогда не врёт. Скажем, коммунизма в 1980-м году не наступило (наврал Хрущев), но ведь сам-то 1980-й год наступил! А куда бы он делся?! Хороший или плохой, угодный нам или неугодный, живой или мёртвый - но мы же понимаем, что он будет. Если я сейчас скажу, что в 2030 году наступит 2030 год, и в нём что-нибудь случится, это же будет абсолютной правдой, до которой невозможно "докопаться" с возражениями....

Мы же понимаем: что-то ведь обязательно будет! А что именно – хитрец благоразумно умолчал, дабы не опростоволоситься…

Принцип неопределённости в обустройстве общества мы называем «зоологизмом». Суть зоологизма такова: что бы ни случилось, наперед мы этого не знаем. Звери грызутся между собой (т. н. «зоомахия») и какой-то победит.

Но ведь победа зверя зависит не только от его силы! Ещё от ловкости, хитрости, а также великого множества случайных обстоятельств, которые просто невозможно заранее учесть…

+++

Если мы полагаем, что капитализм не есть зоологизм, то капитализм теоретиков оказывается лишь одной из форм социализма, причём одной из самых утопических его форм.

В теоретической утопии по имени «капитализм» принцип определённости вступает в непреодолимый конфликт с принципом неопределённости зоологизма биосферы. Зоологизм не может заранее сказать – будут соблюдаться законы или не будут – это вопрос на усмотрение конкретного текущего (сегодняшнего) победителя.

Захочет, выиграв «свободную конкуренцию» - будут. Не захочет – не будут. Ему решать, а не теоретикам, ведь это он, а не они выиграл в «свободной конкуренции»!

Зоологизм не может ни ввести, ни отменить ни одного устойчивого общественного института. Причина – выше описана. 

Победители всё время меняются, и каждый вводит, чего хочет, и отменяет, чего не хочет. Эволюция дарвинистов движется вслепую, и никаких заранее определённых форм не имеет.

 Здесь вначале грубый факт бытия – который только потом, задним числом, как-то оформляется (или вовсе не оформляется) в сознании.

То есть вначале Каин убил Авеля, а потом пришёл теоретик, и оформил это как «прогрессивное явление» (хотя говорить о «прогрессе» в рамках эволюционизма-дарвинизма смешно[1] ). 

А может, и не пришёл, и не оформил. Может, Каин после Авеля ещё и теоретика камушком по темечку приложил.

 Как пели в детском мультике:
Потому что всё возможно,
Всё бывает, так сказать…

+++

Если апологетам капитализма сказать, что при настоящем, живом, аутентичном капитализме (зоологизме) не будет ни законов, ни частной собственности, ни рыночных отношений, ни демократических институтов – они наверняка заколдобятся, как старик Ромуальдыч, нюхнувший свои онучи.

Они наверняка скажут: что же это за капитализм такой, если частной собственности нет? ! Нам её вынь, да положь, а то мы так не играем!

Если я не прав, поспорьте.

Но моя идея вот в чём: принцип неопределённости не включает в себя никакой обязательности: 

то есть собственность не может устойчиво быть, и устойчиво отсутствовать. Зоологическая свобода в том и проявляется, что собственность то есть, то нет, «то потухнет, то погаснет». 

Ты кого-то съел в джунглях – и он стал твоей собственностью. Потом тебя кто-то съел – и ты его собственность. А тот, кого ты съел, как часть тебя – тоже становится чужой собственностью.

Принцип неопределённости зоологической свободы – не в том, что законы отсутствуют: ведь стабильное отсутствие законов тоже было бы определённостью. Нет, законы, как и собственность – то всплывают произволом очередного победителя, то исчезают им же. Их то вводят, то отменяют. То применяют ведённые – то игнорируют. На всё воля конкретного, сегодняшнего победителя в конкуренции!

Проще всего это понять, когда смотришь на международную политику «реального капитализма» (зоологизма). Международное право им не просто отменено, но хуже: проституировано, выборочно включается и выключается, одних убитых детей ему жалко, других нет, и т. п. 

Почему? Да потому что твёрдая и официальная отмена международного права тоже была бы определённостью. А зоологизм никакой определённости на дух не переносит: это вроде как самому себя свободы лишить. Вдруг мне завтра расхочется то, чего хочется сегодня, а закон на камне высечен…

+++

Всякий «капитализм», выведенный теоретиками, строится на принципах (теоретики без этого не могут) – и потому становится разновидностью социализма, искусственным проектом конструкторов в кабинетах.

Не понимая диалектики, люди не понимают, и того, что крайности смыкаются. И через это полная отмена частной собственности будет точно тем же, что и полная её защита. Если защищать каждого от расхищения его трудов - каждого, а не только блатных-избранных! - если сделать защиту собственности принципом, а не проституированной отговоркой – то как раз социализм и получится.

Достижение принципиальной определённости по любому вопросу делает капитализм социализмом, причём (вы будете смеяться) со всеми атрибутами «развитОго социализма».

Возьмём для примера кого-нибудь, сильно ненавидевшего большевиков. Скажем, Ивана Ильина. Этот человек почти в каждом абзаце восхваляет частную собственность. Но столь же упорно он восхваляет и Православие. Предположим, что ему дали власть. Сказали: ну давай, реализуй свои принципы!

Ильин хочет, чтобы везде было «православненько». Но частный собственник, которого Ильин славит – не будет у Ильина спрашивать, как ему обустроить свою собственность. Он это сам решит – ибо хозяин. А чтобы он делал на заводе не по собственной воле, а по Ильину – он должен перестать быть хозяином. Чтобы на заводе были гарантии православия – надо, чтобы хозяином там был Ильин, а не собственник.

Если Ильин будет докучать собственникам тем, что им не нравится – они скинутся и переизберут Ильина. На то у них инструменты демократии. У Ильина выбор невелик: 

- или ликвидировать частную собственность, хозяев жизни 
– или прислуживать им, как лакей и ночной сторож. 

Но если ты лакей – то о каком же Православии может идти речь?«Чья страна, того и вера» — принцип, который возник в Германии результате Аугсбургского религиозного мира 1555 года. Подданные князей не имели права на выбор вероисповедания. 

Каждый князь сам решал, какая вера будет в его владениях. Не ликвидировав хозяев и хозяйчиков, Ильин вынужден будет следовать этому принципу: хозяин сменил веру, значит, и все ильины её меняют…

+++

Суть вот в чём: неважно, какая именно у тебя идеология, ЛЮБАЯ из них, будучи определённой, вступит в конфликт с принципом неопределённости «закона джунглей». 

Наш воображаемый Ильин, как правитель, если не хочет отрекаться от Православия – вынужден будет создать «орден меченосцев», т. е. то, чем Сталин называл КПСС. 

Представители этого ордена будут ходить и пиз…ть нарушающих базовые принципы хозяйственников, через то перестающих быть хозяевами. 

Далее неизбежно появление Госплана – потому что всякая идейная определённость, всякая принципиальность – требует определённости в экономике.

Если вы хотите защищать частную собственность,
А частные собственники всё время жрут друг друга,
То вы должны поставить над ними контрольную структуру,
Которая сильнее, весомее их всех, вместе взятых,
И потому не может быть ими подмята,
В результате чего будет защищена частная собственность каждого,
Но исчезнет, как социальный институт: никто уже не хозяин, все только верноподданные.

Если у вас есть принципы, то нужно и производственное обеспечение их реализации. А хаос ведь ничего не обеспечивает! Вам нужны снаряды – а частному бизнесу выгоднее делать сигареты. Вам нужен хлеб (народ голодает) – а частному бизнесу выгоднее торговать наркотиками…

И тут вопрос, кто кого сломает:

Вы, которому чего-то нужно
Или частный бизнес, который не хочет слушать, чего кому-то, кроме его хозяев, нужно.

+++

Если бы Ильин занимался не демагогией, а всерьёз думал обустроить общество на определённых принципах, то он бы понял (может, и понимал) : ИЛИ Православие, ИЛИ частная собственность. Не потому, что Православие такое вредное и неуживчивое, а потому что в нём есть некая определённость потребностей, которой в джунглях нет. Любые принципы вступят в конфликт с принципом неопределённости, или беспринципностью «свободного выбора».

Или под страхом смерти запрещаешь убивать – или смирись с раздольем убийц.
Или жестоко караешь воров – или смирись с разгулом воровства, в итоге поглощающего всё, до полной смерти страны и народа.
Или ты заставишь людей подчиняться твоей идеологии – или они будут на тебя срать, плевать, посылать тебя с твоими призывами «ребята, давайте жить дружно», игнорировать, а когда сильно надоешь – просто убьют.

Тут нет третьего: или-или. Или какая-то определённость, являющаяся формой брежневизма (однопартийность, Госплан, цензура, дисциплина, жестко очерченный круг прав и обязанностей) или неопределённость джунглей, зоология, в которой ничего нельзя знать наверняка.

Отделима ли реальная многопартийность (о фиктивной, для отвода глаз – другой разговор) от политической проституции? Нет. Ведь многопартийность означает послушную перемену ценностей при победе партии с иными ценностями (если речь не идёт о фиктивных партиях, частях одной). Тебе что-то было дорого, свято – но пришли к власти те, кому это не дорого и не свято, и тебе пофиг… Что это – если не проституция?

+++

Принцип неопределённости в зоологизме не даёт гарантий ни по одному пункту никакого символа веры.

Сила неопределённости в том, что она ничего не отвергает. Но её слабость в том, что она ничего и не утверждает. Это зыбь переменчивая, в которой призрачно всё…

Вообразите себе демократию, не перерастающую в откровенный фашизм с его массовым террором. Я понимаю, что трудно, но мы же теоретики, вообразите, что волшебник запретил чудесным образом демократии перерастать в фашизм. Такую демократию, которой волшебник запретил становится диктатурой – нельзя назвать даже «буржуазной». 

Потому что – пока она демократия – победитель очередных выборов неизвестен. Такая демократия (волшебная, в жизни, вы же понимаете, этого нет) – не отрицает коммунизма никоим образом. Всего лишь надо набрать большинство голосов – и «брюки превращаются… превращаются брюки… в элегантные шорты…»!

Но маразм в том, что на следующих выборах коммунисты запросто могут проиграть – и тогда придут другие власти, и всё, что сделано – будет похерено, а новое будет похерено ещё через выборы, и так – снова и снова! 

Ребёнок в песочнице: выстроил куличики – сломал куличики, снова выстроил, снова сломал… Итога – ноль! Противоборствующие вектора уравновесили друг друга, машина гудит от напряжения – но не может и с места сдвинутся, «лебедь, рак и щука» получились!

Потому «буржуазной демократии» не бывает, как не бывает горячего льда – она должна перерасти в какую-то диктатуру. 

Любой принципиальный человек – диктатор, именно и только потому, что у него есть принципы. 

Нельзя иметь что-то святое – и не отстаивать, не защищать это. То, что легко отдал толпе на поругание – не свято для тебя по определению.

Потому, не обсуждая вопроса, какая диктатура лучше – мы лишь говорим общий момент: какая-либо ценностная диктатура необходима и неизбежна. Из ничего не выйдет ничего, из хаоса не выйдет ничего, кроме хаоса (а сказки про рождение порядка из хаоса оставьте дурачкам[2] ).

Если мы защищаем государство – то мы запрещаем всё, что враждебно государству (и понимаем, что будут ошибки, стараясь минимизировать эти ошибки – мы смиряемся с их неизбежностью).

Если мы защищаем семью – то мы запрещаем всё, что враждебно традиционной семье (и тоже можем иной раз переусердствовать, но лучше перебдеть, чем недобдеть).

Если мы защищаем собственность - то мы запрещаем всё, что враждебно законному обладанию собственности. Защищая честного и законопослушного собственника, мы запрещаем захватное право, террор, шантаж, грабёж, разбой, принудительные конфискации, вымогательство…

Йопт, да мы запрещаем капитализм!

Начали с его защиты (защитим собственника, тра-та-та! ), но поскольку у нас есть Совесть (предположим) – мы отказались проституировать принципы. Частная собственность для нас священна – не у одного Абрама или Ивана, а у всех. И когда мы видим, что Абрам или Иван, рассуждая о святости СВОЕЙ, И ТОЛЬКО СВОЕЙ собственности – осуществляют неслыханное воровство ЧУЖОГО имущества, мы встаём на дыбы!

Совесть – она вот так и работает. Если бы Ильин имел Совесть, и не сдал бы её в ломбард в эмиграции, он сказал бы так:

- Для меня свято Православие, и всякий фабрикант, чьё поведение противно христианским нормам, мне противен и враг мне!

Но если бы Ильин так заявил (так заявил, кстати сказать, святой Лука (Войно-Ясенецкий) [3] ) – то о каком капитализме была бы речь?

То есть фабрикант – лишь до тех пор на своём месте, пока он «красный директор», винтик в машине православного обустройства!

Стоит ему отойти от планово навязываемых принципов организации жизни – и его покарают. Какой же он тогда хозяин? Какой он собственник? ! Он функционер, не более того, «партхозактив» в прямом смысле слова. 

Единственной разницей будет то, что у такого функционера вместо портретов вождей всюду иконы развешаны, и на демонстрации солидарности трудящихся он ходит с церковной хоругвью (что лично я считаю правильным). 

А насчёт того, чтобы быть в полном смысле слова хозяином (то есть баловаться вуду – если захотелось им побаловаться, своя рука – владыка) – не может быть и речи!

+++

Капитализм, построенный на принципах, опирающийся на законность – не имеет ничего общего с реальным капитализмом. Этот умозрительный «рыночный социальный и демократический капитализм» - лишь одна из разновидностей социалистической утопии.

Ведь если мы защищаем частную собственность – то должны защитить собственников друг от друга, чтобы они друг друга не ограбили.

Но стоит такую защиту включить – и частная собственность превращается в общественную! Если мы вмешались в процесс избиения Ивана Петром, если мы запретили Ивану отбирать собственность у Петра – это значит, что мы выше Ивана и выше Петра, потому что их собственностью распоряжаемся, как своей. С какого перепугу станет Иван нас слушать, если он хозяин, а не мы?

Мы сперва-то хотели всего лишь защитить частную собственность каждого человека от расхищения, от разграбления и оргии надувательства, мошенничества – а в процессе «увлеклись» и весь капитализм нафиг демонтировали…

К основным принципам капитализма теоретики относят:

- Свободный рынок и конкуренция. Цены и объёмы производства регулируются на основе спроса и предложения.

Практик на такое скажет: ха-ха-ха! Это у волка с зайцем свободная конкуренция на основе спроса и предложения? ! Чтобы люди соревновались по правилам – нужно ввести эти правила, и назначить карающие органы, которые строго будут следить, чтобы не случилось драки без правил.

Или вот ещё, у теоретиков:

- Получение прибыли как главная мотивация экономической деятельности.

Тут уже даже не смешно, а страшно – потому что каким боком сюда можно подсунуть хоть какую-то мораль? ! Речь не идёт о конкретной моральной системе, но, если мы хоть какую-нибудь мораль имеем в приоритете, деньги начнут пахнуть, и получение прибыли уже не будет «главным мотиватором». Куда как проще: всех убил, всё себе забрал, устраивает вас викинг, так мотивированный? !

Теоретики пишут:

- Свобода предпринимательства. Люди имеют возможность начинать и вести бизнес на основе своих решений.

Какое отношение это имеет к реальной капиталистической практике? ! Кто там, в условиях волчьей свободы, будет обеспечивать людям возможность начинать или вести свой бизнес? ! Заяц нашёл себе капусту, и задумал её сгрызть, но волк был против. И не потому, что волку нужна была капуста, ему был нужен собственно заяц… И не капусту от зайца волк защищал…

Николай Выхин, команда ЭиМ
------------------------------------------------------

[1] Само по себе понятие развития, как восхождения от низших форм к высшим требует определить, где «низ», а где «верх». То есть понятие «прогресс» содержит в себе идею Бога, как эталона стремлений. Эволюционизм же никакого эталона не имеет, и потому переменчивость в нём не может быть разделена на «высшую и низшую». Каждое приспособление хорошо в своей среде, и плохо в иной. Жабры, скажем, хороши под водой и плохи в небе. То есть никакого прогресса в эволюционизме быть не может, потому что его приспособленчество не путь снизу вверх, а совокупность ассиметричных ситуационных перемен, каждая из которых годна лишь к конкретному случаю, абсолютной же ценности не имеет никакая.

[2] «Анархия — мать порядка» — высказывание теоретика революции и анархизма Пьера Жозефа Прудона (1809–1865). Это цитата из книги «Решение социального вопроса», опубликованной в 1848 году: «Республика есть позитивная анархия […] Это взаимная свобода […] ; свобода — не дочь, а мать порядка! »

По мнению анархистов, фраза «анархия — мать порядка» обозначает идею о том, что отношения между людьми и организации, предназначенные для удовлетворения всевозможных человеческих потребностей и интересов, могут строиться на принципах добровольности, равноправия и взаимопомощи. Это такой бред, что ныне фраза используется только в шутку, в ироническом контексте выражение используется как комментарий к попытке ввести беспорядок и дезорганизацию под предлогом наилучшего устройства дел якобы во имя наведения порядка. Никакого иного, кроме саркастического, значения у этого афоризма история не оставила.

[3] Цитаты святого Луки Крымского: "Сталин сохранил Россию. Он показал, что значит Россия для всего остального мира, и поэтому я как православный христианин и русский патриот низко кланяюсь Сталину".

"… Я тоже полагаю, что очень многое в программе коммунистов соответствует требованиям высшей справедливости и духу Евангелия. Я тоже полагаю, что власть рабочих есть самая лучшая и справедливая форма власти. Но я был бы подлым лжецом перед правдой Христовой, если бы своим епископским авторитетом одобрил бы не только цели революции, но и революционный метод. Мой священный долг учить людей тому, что свобода, равенство и братство священны, но достигнуть их человечество может только по пути Христову — пути любви, кротости, отвержения от себялюбия и нравственного совершенствования".

"…к фашизму отношусь особенно отрицательно. Чистые идеи коммунизма и социализма, близкие к Евангельскому учению, мне были всегда родственными и дорогими; но методов революционного действия я, как христианин, никогда не разделял, а революция ужаснула меня жестокостью этих методов. Однако я давно примирился с нею, и мне весьма дороги её колоссальные достижения; особенно это относится к огромному подъёму науки и здравоохранения, к мирной внешней политике Советской власти и к мощи Красной Армии, охранительницы мира. Из всех систем государственного устройства Советский строй я считаю, без всякого сомнения, совершеннейшим и справедливым… Признать себя контрреволюционером я могу лишь в той мере, в какой это вытекает из факта заповеди Евангелия, активным же контрреволюционером я никогда не был…".