Если поступаешь на актерский, то поступаешь во все вузы, какие есть в городе. Гитис, Щепка, Щука, Мхат, Вгик, Кулек, какая-то академия мюзикла. Ты везде. Скоро ты становишься профессиональным абитуриентом. Ты знаешь, кто набирает курс в этом году, сколько курсов, хороший мастер или не очень. А потом, с треском провалившись, едешь в Питер, чтобы попробоваться и там.
"Знаете, только Мхат", говорит сногсшибательная брюнетка с огромными голубыми глазами. А потом ты видишь ее на пробах в Институт Культуры и вместо того, чтобы насмешливо улыбнуться (ну и где твой Мхат, красотка?), серьезно киваешь. Держись. Мы с тобой одной крови, ты и я.
Театр пылает у нас в крови.
А казалось бы, ничто не предвещало.
* * *
РГУ нефти и газа им. И.М.Губкина, "Керосинка", 1999 год
- Овчинников, вы сегодня защищаться будете? - спросил доцент Андреев. Я встрепенулся. Что?
- Ээ... я же завтра по плану?
Андреев кивнул. У него борода норвежского шкипера, короткая трубка в прокуренных зубах, растянутый свитер советского геолога и злодейский вид старого флибустьера с деревянной ногой. Только грабит он измерительные приборы. И вообще, добрейшей, хотя и ехидной, души человек.
- Кхм... Да, завтра. Но сегодня один кандидат выпал. Выступите вместо него?
По плану сейчас защита проекта, первый день. Репетиция будущего диплома.
Первый день — день отличников. А я так, второй эшелон. Если не третий.
- У вас же проект готов? - спросил Андреев.
- У меня плакаты не с собой.
Андреев вздохнул, сунул в рот трубку.
- Часа вам хватит?
Я прикинул. Рысью через Ленинский проспект, на остановку. На маршрутке двадцать минут до фотоателье, двадцать обратно. Дискета у меня с собой. Только вот там очередь, наверное, черт. Плакаты формата А1, распечатать нужно на плоттере. Какое слово интересное — плоттер. Плот-тер. Завораживающе.
- Да.
Я успел. Взмыленный, как рысак на скачках, я примчался в институт с плакатами, еще горячими после печати. Сашка Кротов, звезда нашего курса и мой друг, только что защитился. Пока я переводил дыхание, ребята развесили плакаты. Я выдохнул и шагнул в класс.
Комиссия сидела на стульях, смотрела на меня. Замдекана Попадько, элегантный как рояль, в дорогом костюме — даже отсюда я чувствовал холодноватый аромат его одеколона, профессор Браго, весь круглый, словно собранный из чугунных гирь, его галстук-слюнявчик знаменит на весь институт, как и его требовательный характер, профессор Тумайкин — добрый и мягкий, мы очень любили. Доцент Андреев стоял в стороне, прислонившись к приборной стойке, и покусывал трубку. Похоже, нервничал. Вокруг расположились зрители — мои одногруппники.
- Дима, вы готовы? - сказал Андреев. - Начинайте.
Я начал доклад.
Мне повезло, что из-за спешки я не успел испугаться. Слушали меня вежливо, но довольно равнодушно. Еще бы, думал я. После блестящего, наверняка, проекта Сашки Кротова... Эх.
Я закончил доклад, повернулся к комиссии, ожидая вопросов. "Десять минут позора, и ты инженер", шутили на курсе. Правда, до диплома еще надо дожить.
- Скажите, - начал Попадько вежливо, с легкой холодцой в голосе. Я мысленно приготовился к худшему. - Вот вы выбрали такой дорогой прибор, а датчики поставили простые "сапфиры". Почему?
К тому моменту мне эти "сапфиры" уже снились. До сих пор при слове "сапфир" мне представляется датчик давления в разрезе, а не сверкающие россыпи графа Монте-Кристо.
Но в тот момент все знания о "сапфирах" куда-то улетучились. Осталось только удивление.
- Так хорошие же датчики? - сказал я. - Пока вроде никто не жаловался...
Эффект оказался странный. Сокрушительный.
Простая фраза порвала зал.
Смеялись все. Даже элегантный Попадько. Смеялся великий и невыносимый Браго. Профессор Тумайкин закрыл глаза ладонью и хихикал.
И все изменилось.
Я поймал волну. Забрал внимание. Теперь они были мои.
Я фактически заново описывал проект, только теперь — по-другому. Это было путешествие в мир невероятных вертикальных сепараторов и их автоматического регулирования. В этом мире кипели страсти, и сталкивались потоки, добро и зло мелко сепарировались, а фракции разделялись. Это был Шекспир. Это был театр — как я понял намного позже, когда уже учился на актерском. Я играл на сцене. И даже не подозревал, что играю.
Вдохновение. Разойдясь, я схватил мел и начал рисовать на доске схемы и диаграммы.
- ...а раз характеристика датчика линейная...
- Как линейная? - встрепенулся Браго. Кажется, он сделал попытку вырваться из паутины моего обаяния. "Слышите вы меня, бандерлоги?"
- Все правильно, на этом интервале — может быть принята за линейную, - отрезал профессор Тумайкин. "Слышим, Каа". - Продолжайте, пожалуйста.
И я продолжал.
Когда я закончил, раздались аплодисменты. Я вышел из лаборатории, не чувствуя под собой ног. Меня поздравляли, хлопали по плечу. "Ну ты даешь", сказал кто-то. Я только помотал головой. Особое чувство. Полет. Ты легкий-легкий, а земля проносится где-то далеко внизу под твоими ногами. Словно ты человек с картины Марка Шагала. И вслед за тобой летит бесконечный, на все небо, лохматый шарф. Кайф.
Именно ради этого чувства актеры выходят на сцену.
Комиссия ушла. Доцент Андреев позвал всех в лабораторию, чтобы огласить итоги.
- Кротов — пять, отличный проект, отличные знания. Овчинников... - доцент помедлил, пожевал шкиперскую бородку. И добавил, с сомнением глядя на меня: - Овчинников пять. Понравился.
Кажется, в этот момент мне стоило что-то заподозрить...
* * *
=========
В качестве иллюстрации: Лоуренс Оливье в фильме "Гамлет"
Оценили 7 человек
15 кармы