О проблеме биологической систематизации

К началу XVIII века наукой был накоплен большой объём биологических знаний, однако с точки зрения структурирования этих знаний биология существенным образом отставала от других естественных наук. Определяющим вкладом в устранении этого отставания стала деятельность шведского естествоиспытателя Карла Линнея (1707—1778), который определил и реализовал на практике основные положения научной систематики, что позволило биологии в достаточно короткие сроки стать полноценной наукой.

Главным в систематике, по мнению Линнея, является построение естественной системы, которая, в отличие от каталожного списка, «сама по себе указывает даже на пропущенные растения».

Чарлз Дарвин предложил понимать естественную систему как результат исторического развития живой природы. Он писал в книге «Происхождение видов»: «…общность происхождения <…> и есть та связь между организмами, которая раскрывается перед нами при помощи наших классификаций».

Это высказывание положило начало новой эпохе в истории систематики, эпохе филогенетической (то есть основанной на родстве организмов) систематики.

Дарвин предположил, что наблюдаемая таксономическая структура, в частности, иерархия таксонов, связана с их происхождением друг от друга. Так возникла эволюционная систематика, ставящая во главу угла выяснение происхождения организмов, для чего используются как морфологические, так и эмбриологические и палеонтологические методы.

Новый шаг в этом направлении был сделан последователем Дарвина, немецким биологом Эрнстом Геккелем. Из генеалогии Геккель заимствовал понятие «генеалогическое (родословное) древо». Родословное древо Геккеля включало все известные к тому времени крупные группы живых организмов, а также некоторые неизвестные (гипотетические) группы, которые играли роль «неизвестного предка» и помещались в развилках ветвей или в основании этого древа.

Геккель очень хотел, чтобы на каждой развилке дерева можно было разместить какой-нибудь организм. Такой организм и был бы родительской (предковой) формой для всей ветки. Но если такие организмы и находили, впоследствии признавали их не предками, а «боковыми ветвями» эволюции. Так произошло, например, с тупайями, археоптериксом, ланцетником, трихоплаксом и многими другими организмами. Геккель мечтал найти организм, который можно было бы поместить в самое основание дерева, и даже однажды сообщил, что он найден. Организм представлял собой комок слизи и получил название батидий, но вскоре оказалось, что это — продукт деградации морских животных. Такое существо (по-английски оно называется last common ancestor, сокращённо LCA) не найдено до сих пор.

                                                                                          (Материал из Википедии)

Несколько дней назад я беседовала с биологом на тему классификации животных и растений. Со времен Карла Линнея систематизация в биологии настолько усложнилась и запуталась, что буквально каждый день претерпевает изменения. Меняются признаки, появляются новые виды, новые формы, которые заставляют пересматривать всю систему. Плюс к этому добавилась и генетическая информация, которая была недоступна во времена Линнея. И если морфологические признаки являются определяющими для классификации нижних ветвей (от вида до рода), то выше рода определяющими являются именно генетические данные.

Становится очевидно, что необходима не просто новая, единая классификация, а совершенно новый ПОДХОД к систематизации знаний. Невозможно, как хотел Геккель, представить эволюцию в виде древа, в основании которого находится какой-то один организм – родоначальник всех организмов, а в узлах сидят предки родов и видов. И вообще, такое ДИСКРЕТНОЕ представление о развитии жизни, когда организмы рассматриваются как независимые или даже конкурирующие друг с другом, справедливо только до определенного уровня, и оно неспособно полностью объяснить механизм видообразования.

На определенном уровне развития системы организмы следует рассматривать как единый поток энергии или некую функцию, выполняющую определенную роль в системе. Только с такой точки зрения объяснима та синхронность изменений в системе, которая придает эволюции согласованный, разумный характер.

Именно благодаря таким процессам и происходят эволюционные изменения в природе и в генетическом коде.

На уровне отдельных организмов и видов мы действительно видим различия и конкуренцию, но чем выше мы поднимаемся, чем шире охватываем классифицируемые множества, тем очевиднее становится единство, тем явственнее просматривается единая структура взаимодействия. И тогда определяющими становятся не статичные морфологические признаки, такие как форма клюва или окраска, а само поведение организмов и видов, их роль в экосистеме, их способность к совместной жизнедеятельности, к эффективной самоорганизации.

Видообразующим является именно ДЕЙСТВИЕ, т.е. некий живой поток процессов превращения. Каждый живой организм мы можем представить как направленный поток действий. Они могут объединяться, образуя «ручьи» и «реки», формируя иерархию действий.

Каждый из нас выстраивает свою жизнь, исходя из своих жизненных приоритетов. И если эти приоритеты соответствуют природной иерархии действий, то жизнь складывается гармонично, эффективно, и мы чувствуем связь с миром, свою роль в ней, смысл своей жизни. Если же мы начинаем руководствоваться своими личными предпочтениями, идущими вразрез с природными, то жизнь наша становится хаотичной и бессмысленной, а мы становимся источниками разрушения, а не созидания.

Я недавно вернулась из заповедника, в котором работала волонтером. И мне бросилась в глаза разница между двумя разными системами приоритетов. В одной на первом месте стоит деятельность по сохранению природы, её исследованию, поддержанию гармонии в ней, а в другой – на первом месте стоит экономическая прибыль, человеческие интересы, не связанные с природой, её исследованием и развитием.

В одной человек ощущает себя частью единой системы и все свои действия выстраивает вокруг основной, системообразующей функции – исследовании природы и уменьшения в ней энтропии. В другой – каждый руководствуется своими личными интересами и представлениями о мире, создавая при этом конфликты, несущие хаос. В одной потоки действий согласованы и структурированы, в другой – нет.

Может ли человек, живущей в системе, противоречащей природе, понимать её правильно, истинно?

До тех пор, пока мы не расставим правильно жизненные приоритеты и не станем ЖИТЬ В СООТВЕТСТВИИ С НИМИ, каждое наше начинание будет тщетным, увеличивающим хаос и отдаляющим нас от истины.