Снова возвращаемся в Белый Крым — на полуостров тайн, наслаждений и контрастов))) В прошлой статье мы немного поговорили о деятельности врангелевского «премьер-министра» Кривошеина и о том, куда эта деятельность завела народное хозяйство Крыма. Мы увидели, как жители полуострова, принадлежавшие к различным классам и сословиям, оценивали административные и экономические реформы, которые проводило правительство Кривошеина. Напомню, что население Крыма (даже те классы, которые традиционно поддерживали белогвардейцев) к деятельности Кривошеина и его министров относилось с неприязнью, недоверием, а то и со злобой. Крымчане либо отдавали предпочтение большевикам, либо — если были настроены резко антикоммунистически — признавали, что хоть большевики и плохие, но врангелевцы ничуть не лучше.
А сегодня мы поговорим о том, каким был Крым Врангеля в плане законности и порядка. И уж тут-то, я уверен, все сравнения будут — строго в пользу Белой Гвардии. Ведь каждому либеральномыслящему человеку известно: большевики — кровожадные чудовища, уничтожившие сотни тысяч миллиардов Лучших Людей России из одной только любви к убийствам; в то время как белогвардейцы — настоящие воины и рыцари, которые если и расстреливали кого, то строго всякое быдло, строго по делу, да и то потом долго переживали, каялись и ходили в храм, ставили свечки и молили Боженьку отпустить убиенным быдлякам их грехи.
Вот и наш старый друг, монархист-нацист Немирович-Данченко, уверенно провозглашает:
Репрессии белых ни в какое сравнение с красным террором идти не могли. Доказательством этому можно привести хотя бы институт высылки недовольных элементов в Советскую Россию, имевший в Крыму постоянное применение. Оно доходило подчас до абсурда, как это показал пример высылки в Грузию полубольшевика Канторовича, организовавшего все забастовки Севастопольского порта.
Вот уж действительно — абсурд. Ведь в 1920-м году, о котором ведет речь Немирович-Данченко, Грузия — не имела никакого отношения к «Советской России». Это было самостоятельное государство, рулили там буржуазные националисты и меньшевики. Видимо, меньшевиком был и высланный из Крыма «полубольшевик» (что за чудный термин!) Канторович. Так что наш уважаемный Немирович-Данченко не очень удачный пример привел. Почитаем, что о гуманной практике высылки неблагонадежных элементов в Советскую Россию пишет Раковский:
Приказы Врангеля о высылке в Советскую Россию за разные преступления, главным образом политические, об амнистии добровольно перешедшим со стороны большевиков, на практике сводились к расстрелам высылаемых, к арестам и тюремному заключению для перебежчиков. «Высылка в Советскую Россию» была замаскированной смертной казнью. Как «пропускали через фронт», об этом можно судить по следующему разговору генерала Кутепова с начальником Марковской дивизии генералом Третьяковым в присутствии генерала Писарева.
— Неужели вы их действительно пропускаете? — спросил генерал Кутепов.
— То есть мы их не пропускаем, а только немного отпускаем, — поправил, красноречиво улыбаясь, генерал Третьяков.
— Ну, так и нужно, — одобрил Кутепов.
Удобно, однако. Ты гуманно отправил политического противника «к своим», через линию фронта, а уж куда он, бедолага, потом пропал — пес его знает. Может, шальную пулю поймал, или на мину наступил. В любом случае, грядущие поколения похвалят тебя за миролюбие, ага. Это примерно как если бы большевики на «Философский пароход» подложили бы мину с часовым механизмом! Нет, все-таки Немирович-Данченко неудачный пример гуманизма белогвардейцев привел…
Впрочем, сравнить репрессии белых с репрессиями красных можно на примере другой истории, занятной истории из жизни главного организатора белого террора в Крыму, генерала Климовича, Евгения Константиновича.
К слову, Немирович-Данченко считает г-на Климовича — чуть ли не единственным по-настоящему талантливым чиновником правительства Кривошеина:
Вполне на месте был ген. Е. К. Климович, назначение которого на должность директора Департамента Полиции В.С.Ю.Р. так восстановило против Врангеля левые круги. Вполне естественно, что кадетам и полубольшевикам хотелось бы видеть в Крыму в этой роли какого-нибудь профессора полицейского права, который упразднил бы контрразведки и судил большевиков судом присяжных.
Да уж конечно, разве большевики заслуживают суда присяжных? Их, сволочей, вообще безо всякого суда надо стрелять. Потому крымским главполицаем и назначили Климовича, опытного борца с «красной заразой». Евгений Константинович был очень заслуженным жандармом: возглавлял московскую охранку, заведовал Особым отделом Департамента Полиции РИ, а в 1916-м году возглавил весь этот Департамент, оттуда ушел на повышение, в Правительствующий Сенат… Так вот, Википедия пишет о персонаже:
«После Февральской революции, как и прочее начальство Департамента, состоял под следствием Чрезвычайной следственной Комиссии Временного правительства. После Октябрьской революции перебрался на Юг, служил в Добровольческой армии».
А в биографии Климовича был один пикантный момЭнт — как раз между прозябанием под следствием и поступлением на службу в Добровольческую армию. Об этом момЭнте нам расскажет все тот же Немирович-Данченко:
Климович… …был безупречно честным человеком — обстоятельство, помогшее ему в 1918 г. быть оправданным в Петрограде большевистским революционным трибуналом, который при всем желании свести счеты с б. Директором Департамента Полиции, отпустил его на все четыре стороны.
Честно говоря, когда я ЭТО прочитал — я аж попутался. Не, я в курсе, что большевики проявляли, нет-нет, либерализм по отношению к врагам трудового народа. Краснова с Корниловым там под честное слово из тюрьмы выпустили и все такое…. Но чтобы — отпустить на все четыре стороны бывшего Директора Департамента Полиции! Да ещё — бывшего начальника московской охранки, занявшего эту должность в январе 1906-го, то есть — в самый разгар репрессий против участников декабрьского восстания 1905-го года… Это, знаете ли, перебор. Не, ну вы сами прикиньте, что бы случилось, попади в лапы белогвардейской контрразведке — Дзержинский, или хоть Урицкий! Вот вам — реальное сравнение «кровожадных» большевиков с «добрыми и незлобивыми» белогвардейцами. Между прочим, Немирович-Данченко красноперых христопродавцев-убийц-извергов ненавидит так, что ажно кюшат не может, а при этом из его же слов выходит, что большевистский Ревтрибунал не штамповал бездумно смертные приговоры, а реально разбирался в делах обвиняемых, реально проводил следствие!
Выходит, что невиновных людей страшный и ужасный Ревтрибунал оправдывал и «нагонял», даже если у большевистского руководства имелось огромное желание свести с этими невинными агнцами счеты?! Да ну нах. Прямо-таки беспощадный разрыв шаблонов. А Немирович-Данченко факт оправдания Климовича Ревтрибуналом еще и приводит — как доказательство безупречной честности и порядочности генерала! Поневоле задумаешься: не засланный ли казачок этот Немирович-Данченко? Не продался ли он жЫдобольшевикам? А то в его мемуарах — сплошные противоречия. Сам пишет человек, сам же себя и опровергает… Особенно это заметно в главе, посвященной Исходу Святой Белоэмиграции с полуострова… Впрочем, об этой главе мы поговорим в финальной части нашего экскурса в историю Белого Крыма. А пока — вернемся к бравому генералу Климовичу. Я даже сомневался, включать ли эпизод с Ревтрибуналом в статью, уж больно неправдоподобно он выглядит. Однако, в мемуарах князя Оболенского читаем:
Я стал говорить Климовичу о том, какую губительную роль в постановке полицейского розыска до сих пор, кроме бесконечного моря прямых злоупотреблений, сыграло растяжимое толкование понятия — «большевизм», как в большевизме обвиняли умеренных социалистов и даже совсем не социалистов, имевших несчастье служить в большевицких учреждениях. Приводил примеры расправы над совершенно непричастными к большевизму людьми и т. д. Словом, говорил все то, что раньше говорил Кривошеину и с чем последний вполне соглашался.
Климович уклонился от изложения своей программы, но словоохотливо стал рассказывать о том, как сидел в тюрьме при временном правительстве и какие при этом испытывал унижения. При большевиках было тоже скверно, но они, по крайней мере, выпустили его на свободу и даже дали возможность поступить на службу в какой-то банк. Смысл его речи заключался в том, что все левые одним миром мазаны.
То есть либеральное Временное Правительство Климовича упекло в каземат и всячески унижало, а убийцы-большевики Климовича из каземата вытащили и устроили на службу в «какой-то банк». В какой именно? Ну, если дело было в 1918-м году, то вариант всего один — в Государственный банк РСФСР, поскольку других банков в Стране Советов к 18-му году не осталось, большевики их скопом национализировали, 14-го декабря 1917-го года. Так что есть маза, что наш доблестный Климович успел и красным послужить чуть-пачуть. Стало быть, ему не «дали возможность поступить на службу в банк», его «трудоустроили в главный банк страны». Напомню, речь идет о бывшем главном жандарме Империи, злейшем враге революционеров. Нет предела чекистской мерзости, ага.
Но — вернемся к нашим баранам. Помилованный большевиками генерал Климович поступил на службу к Врангелю, заделался начальником Особого отдела штаба Главнокомандующего и принялся, для начала, эффективно забарывать большевистское подполье. Ну, это Немирович-Данченко так пишет:
Врангелю нужен был на этом посте в Севастополе техник-специалист полицейского дела, и ген. Климович вполне оправдал возложенное на него доверие. Несмотря на огромные средства, затраченные большевиками на поддержку движения зеленых и коммунистов в Крыму, благодаря энергии и настойчивости Климовича, движение это должно было к осени сойти на нет…
А вот князь Оболенский считает по-иному:
При Климовиче, как и до него, тюрьмы были переполнены преимущественно случайными людьми, что нисколько не мешало, а скорее помогало работе оставшихся на свободе большевистских агитаторов.
Кто прав? Кто неправ? Точно и не скажешь… Хрен его знает, короче. Но известно, что Климович и до Гражданской имел склонность «делать большевиков» из совершенно случайных людей. Слово бывшему сослуживцу красавца-жандарма, Александру Павловичу Мартынову:
Случилась трамвайная забастовка; забастовавшие служащие требовали некоторых изменений экономического характера; «политика» отсутствовала; забастовавшие выбрали забастовочный комитет человек в пятнадцать. По проверке моим отделением, члены забастовочного комитета были людьми, до того не зарегистрированными по делам отделения и как будто поэтому беспартийными.
Е. К. Климович, исходя из взгляда, что «теперь не время для забастовок», отдал мне распоряжение арестовать членов этого комитета, что мною и было исполнено.
Начавшимся дознанием не было установлено причастности «комитетчиков» к подпольным революционным организациям. При моих докладах генералу Мрозовскому мне пришлось отметить, конечно, беспартийность членов забастовочного комитета и тот факт, что, согласно сведениям моей очень осведомленной в деятельности московских социал-демократов агентуры, революционное подполье забастовки не организовывало.
Так как генералу Мрозовскому необходимо было принять меры в отношении арестованных членов забастовочного комитета, он пригласил к себе генерала Климовича и меня. Мы оба не знали цели нашего вызова к главноначальствующему.
После краткого разговора о текущих делах генерал Мрозовский обратился к градоначальнику и попросил его высказаться по поводу забастовочного комитета.
К моему удивлению, генерал Климович стал доказывать, что требования забастовочного комитета инспирированы местным социал-демократическим подпольем, что члены комитета тоже большевики и с ними надлежит поступить как с таковыми…
…Генерал Мрозовский, усмехнувшись, спросил генерала Климовича, на чем именно он строит свои доводы. Е. К. Климович начал доказывать свои выводы из общих положений, говоря, что отсутствие у начальника охранного отделения сведений по данному вопросу не означает еще того, что общие выводы неправильны; что у него достаточный опыт в таких делах и прочее.
Генерала Мрозовского он, однако, не убедил.
Как видим, Климович фактически спалился на попытке совершить служебное преступление, оговорить заведомо невиновных людей. И как же сей эпизод отразился на карьере Евгения Константиновича? Прочитаем ещё пару строчек из книги Мартынова:
В конце 1915 года произошли крупные перемены на верхах нашего министерства, и, как водится, во главе Департамента полиции был поставлен новый человек. Им оказался генерал Е. К. Климович.
Пробыл он в этой должности недолго и вслед за очередной «министерской чехардой», весной 1916 года, покинул пост директора Департамента полиции с тем, чтобы вознестись в Сенат, — карьера исключительная для офицера Отдельного корпуса жандармов, со средним образованием, большим опытом в делах полиции во всех ее отраслях, с административным стажем, умом живым и практическим, бойким темпераментом, громадным самомнением и весьма некрупным интеллектом…
Судя по всему, «наверху» решили, что Климович со своими взглядами («не время для забастовок», «отсутствие сведений не означает, что выводы неправильны», «быдло — в стойло» и т. д.) засиделся на мелких должностях, такому кадру самое место — на политическом Олимпе. Ибо — правильно мыслит мужик. Настоящий патриот, ага. Такому нужен простор, чтобы талант развернулся. Вот во врангелевском Крыму Климович и «развернулся» по полной программе. Благо, теперь рядом не было генерала Мрозовского, тормознуть Евгения Константиновича было некому, так что он начал «производство» большевиков в промышленных масштабах. Раковский утверждает:
Тюрьмы в Крыму… …были переполнены на две трети обвиняемыми в политических преступлениях. В значительной части это были военнослужащие, арестованные за неосторожные выражения и критическое отношение к главному командованию. Целыми месяцами, в ужасающих условиях, без допросов и часто без предъявления обвинений томились в тюрьмах политические в ожидании решения своей участи…
…Имуществом, судьбой и даже жизнью в Крыму распоряжались взяточники, грабители, мошенники и бандиты, объединявшиеся в организации, именуемые контрразведкой.
Может быть, Раковский преувеличивает? Ну, например, не все же контрразведчики поголовно были — уголовниками? Почитаем, что по этому поводу пишет Слащев. «Генерал Яша», говоря о контрразведке, честно предупреждает читателей, что «доступа во все тайники этого учреждения не имел», потому может рассказать только о тех контрразведчиках, которых знал лично. А лично Слащев хорошо знал троих контрразведчиков: полковника Кирпичникова, полковника Астраханцева и некоего чиновника по фамилии Шаров. Так вот,
Полковник Кирпичников, личность крайне темная, так же темно был убит за каким-то темным делом темными личностями из белых же.
Полковник Астраханцев, личность тоже достаточно темная, в момент одесской эвакуации уехал из Крыма с казенными деньгами будто бы в Новороссийск с докладом, а на самом деле, скупив валюту, бежал за границу.
Уже в Чаплинке я получил от Ставки запрос относительно моего мнения о Шарове. Я ответил, что это личность очень подозрительная и, по моему мнению, «мерзавец». Оказалось, что Шаров был наконец привлечен к ответственности за свои действия в Джанкое; поводом послужило то обстоятельство, что одна родственница Протопопова признала кольцо, бывшее у него, за кольцо казненного полковника Протопопова.
Хорош был выбор контрразведчиков, из которых один убит по грязному делу своими, другой убегает за границу с казенными деньгами, а третий уличается в присвоении вещей казненного и потом сознается в ряде других преступлений по грабежам, вымогательству и убийству… …Умирающий строй всегда пользуется такими гадинами.
Оболенский тоже указывает, что белогвардейцы не гнушались комплектовать контрразведку голимыми уголовниками:
В Симферополе был арестован по подозрению в большевизме мой хороший знакомый, редактор газеты «Южные Ведомости» Арон Павлович Лурье. Это был человек исключительных душевных качеств, необыкновенно кроткий, добрый и незлобивый. Официально он принадлежал к партии народных социалистов, но по существу, благодаря особенностям своей натуры, не мог уложиться в рамки какой-либо партии. К большевикам относился с ненавистью.
Когда Крым был занят большевиками, он был одной из первых жертв их террора.
Когда он был арестован и приведен в соответствующее полицейское учреждение, то попал на допрос к некоему N (фамилию этого господина я забыл), деяния которого когда-то разоблачались в «Южных Ведомостях» (вероятно, это и было причиной ареста Лурье). А история ротмистра N «обыкновенная», но весьма характерная. Во времена Деникина он служил в контрразведке, но ему не повезло: изобличенный в целом ряде вымогательств и насилий (до убийств включительно) он был предан военному суду и приговорен к каторжным работам.
На его счастье в это время приехал в Крым главно-начальствуюший генерал Шиллинг, который, благодаря заступничеству за N одной особы женского пола, приговора не утвердил, а заменил каторжные работы простым разжалованием в рядовые.
А рядовой N вновь был принят на службу в полицию, где получал ответственные поручения до ведения дознаний включительно.
Вот веселье-то! Написал, значит, разоблачительную статейку про «оборотня в погонах», а потом — у «оборотня» в кабинете оказываешься, на допросе. «Ну что, сука, доразоблачался?!»
А куда же смотрел Врангель? Он не видел, что творится в контрразведке? Оказывается, все он видел. И его все вполне устраивало. Читаем у Раковского:
— Я не отрицаю того, что она на три четверти состояла из преступного элемента, — такой отзыв о крымской контрразведке дал в беседе со мной Врангель.
— Но в то же время, — говорил он, — меня возмущают несправедливые нападки на генерала Климовича. Он был только хорошим техником сыска, техником своего дела.
Блин горелый, ну как же так? В контрразведке — натуральное засилье уголовников, аж 75% личного состава — «преступный элемент». А начальник контрразведки при этом — «не виноват»?! Бред какой-то. В чем же дело? Почему к явным «проколам» Климовича — такое снисходительное отношение? А вспомним врангелевского министра финансов, г-на Бернацкого. Вроде, рубль обвалил, промышленность разрушил, спекулянтов расплодил, тыл развратил. Но при этом — оставался в фаворе у начальства. Потому, что деятельность Бернацкого была полезна для иностранных империалистов и крупных крымских спекулянтов. То есть — для правящего класса, для людей, которые реально заправляли Белым Крымом. То же самое и с Климовичем. Да, контрразведка жестоко щемила крымских обывателей, даже кулаки и бизнесмены средней руки не чувствовали себя в безопасности. Зато — ведомство Климовича успешно громило профсоюзы, рабочие организации и кооперативы, существенно облегчая жизнь солидным, состоятельным господам:
Обыски и аресты, в особенности среди антибольшевистски настроенных рабочих, принимали характер какой-то вакханалии. Аресты производились чаще всего под предлогом сочувствия большевикам, причем это сочувствие выражалось, например, в том, что рабочие жаловались на дороговизну, на невозможные условия существования. Профессиональные союзы ожесточенно преследовались. Создалось в конце концов прямо невыносимое положение и на рабочих конференциях прямо дебатировался вопрос об официальном самоупразднении всех союзов. Мотивировалось это тем, что самый факт существования рабочих организаций дает контрразведке постоянный богатый материал для вылавливания своих жертв.
Озлобленно преследовались и кооперативы, которые являлись могущественными конкурентами крымским хищникам-спекулянтам, в числе которых были и лица, занимавшие высокие административные посты, вплоть до министерских. Крымские кооперативы в конце концов подверглись жесточайшему разгрому под тем предлогом, что у них существует, мол, связь с советскими кооперативными организациями.
Ну, и как буржуям не наградить, не повысить такого старательного и талантливого помощничка? Его и повысили. Читаем в «Биографическом справочнике высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России»:
В августе 1920 г., в связи с успешной деятельностью генерала Климовича по очищению тыла Русской армии в Крыму, генерал Врангель передал в его распоряжение всю государственную стражу.
Ну да, ведь с контрразведкой-то г-н Климович отлично справлялся. Отлично он справился и с организацией работы других крымских спецслужб. Читаем рапорт полковника Бородина на имя командира Донского корпуса:
Надзиратели, стражники пьянствуют, дебоширят, бьют морды крестьянам, берут взятки, обещая за это освобождение от мобилизации и освобождение от ареста. Под арест же сажаются крестьяне не только без достаточных к тому поводов, но и с целью вымогательств. Пристава смотрят сквозь пальцы на преступные деяния низших органов административной власти, сами участвуют в попойках и в сокрытии преступлений. Пристава, надзиратели, стражники, волостные старшины и старосты бездействуют и пристрастно относятся к зажиточным крестьянам, от которых можно кое-что получить «детишкам на молочишко». Это вызывает у крестьян в лучшем случае безразличное, в худшем — ярко враждебное отношение вообще к власти генерала Врангеля.
А враждебно относящимися к Врангелю обывателями занималась контрразведка. ;)
Теперь вот угадайте, граждане: после того, как Врангель в эмиграции создал знаменитую организацию РОВС — какой бывший жандармский генерал возглавил в этом самом РОВСе контрразведку? Все верно, это Евгений Константинович Климович стал командовать врангелевской «службой безопасности». Кто ж еще? Как говорил один умный грузин, кадры решают все. ;)
Вопчем, весело было жить во Врангель-лэнде! Раковский пишет:
Когда за минимальные преступления грозили драконовские кары, — в это же время в гражданских и военных органах управления, среди высших чинов администрации, совершенно безнаказанно изо дня в день происходили у всех на виду грандиозные хищения, творилась невообразимая вакханалия взяточничества, совершались подлоги и т. д.
Кто сказал — «Васильева»? Никто не говорил? Послышалось, стало быть. Навеяло, тыкскыть. Короче, читаешь такое — и таки понимаешь, отчего современные правители РФ столь трепетно любят белогвардейцев. Видимо, чувствуют что-то свое, родное)))
Да, во врангелевских судах было весело. А ведь белогвардейцы могли причинять соотечественникам справедливость и помимо всяких судов. Читаем у Раковского:
Людей расстреливали и расстреливали… Еще больше их расстреливали без суда. Генерал Кутепов прямо говорил, что «нечего заводить судебную канитель, расстрелять и… все»…
А почему Кутепов любил бессудные расстрелы — можно прочитать у Слащева. Дело было в том, что генерал и его бойцы были здорово обижены красноармейцами. Красноармейцы жесточайшим образом «натянули» Кутепова под Новороссийском, вот генерал и срывал злость на мирняке:
Надо сознаться, что беженцы начали мстить в Крыму левым элементам за свои унижения в Новороссийске. Особое рвение в этом отношении проявлял корпус Кутепова, штаб-квартира которого была в Симферополе.
Симферополю не повезло с генералом. Раковский в своей книге цитирует очередную белогвардейскую докладную записку:
«В городе Симферополе — общее подавленное настроение всех слоев населения, вызванное рядом смертных приговоров, вынесенных военно-полевым судом. Подавленность усиливается с каждым днем, так как аресты, производимые чинами контрразведки, не прекращаются. В населении распространяются слухи о крайне предосудительном характере и способе ведения следствия в контрразведках и военно-полевом суде».
Неблагодарное крымское население просто не понимало своего счастья! Белые рыцари просто хотели его, население, защитить от Бела Куна, Розалии Землячки и красных китайских наемников. Белые рыцари защищали Веру Православную от безбожных большевиков! Ради такого можно было перетерпеть пару-тройку растрелов и грабежей! Так вместо того, чтобы сходить в храм и за здравие белогвардейских освободителей от души помолиться — крымчане чего-то грустили, ныли, хныкали, распускали вздорные слухи и норовили пожаловаться на белое рыцарство в Спортлото хоть куда-нибудь. Опять воспоминания Раковского открываем:
Даже запуганные и приниженные органы местного самоуправления выступали с протестами против эксцессов белого террора, доходивших до того, что смертной казни подвергались пятнадцатилетние мальчики, почти дети.
Патриот должен понимать, что и эти казни тоже — вынужденная мера, это все делалось для того, чтобы в Крым не ворвались большевики и не расстреляли всех Лучших Представителей Нации. А пятнадцатилетние пацаны, которых кутеповцы стреляли-вешали — они ж не «лучшие представители», их и в расход можно вывести, от Нации не убудет.
А кутеповцы выводили в расход не абы как, а с фантазией. Князь Оболенский, представитель «запуганных органов местного самоуправления», пишет о вот таком эпизоде из жизни Симферополя под Кутеповым:
Однажды утром дети, идущие в школы и гимназии увидели висящих на фонарях Симферополя страшных мертвецов с высунутыми языками. Этого Симферополь еще не видывал за все время гражданской войны. Даже большевики творили свои кровавые дела без такого оказательства. Выяснилось, что это генерал Кутепов распорядился таким образом терроризировать симферопольских большевиков.
В переводе с княжеского на общечеловеческий это значит, что о жертвах Красного террора г-н Оболенский знал только понаслышке, трупов в глаза не видел. А вот белогвардейские «художества» — все на-ли-цо.
Как говорил барон Врангель г-ну Шульгину:
«Я чего добиваюсь? Я добиваюсь, чтобы в Крыму, чтобы хоть на этом клочке земли сделать жизнь возможной. Ну, словом, чтобы, так сказать, — показать остальной России… вот там у вас коммунизм, т. е. голод и чрезвычайка, а здесь: идет земельная реформа, вводится волостное земство, заводится порядок и возможная свобода… Никто тебя не душит, никто тебя не мучает — живи, как жилось»…
Ну, «показали», чё. И «свободу», и «порядок», и как «никто не душит». У крымчан и у «остальной России» какбе все вопросы отпали.
А о врангелевской земельной реформе мы поговорим в следующий раз.
Оценили 0 человек
0 кармы