«Он любил Россию». Из воспоминаний о Государе Николае Александровиче

«Он любил Россию. Россия для него была почти тем же, чем была христианская вера. Как не мог он отречься от христианской веры, так не мог оторваться от России».

М.К. Дитерихс «Убийство Царской Семьи...»

«Быть и сознавать себя русскими было не только их гордостью и радостью, но той необходимостью, без которой, по их искренним выражениям, терялась бы вся прелесть их существования. Они не понимали для себя возможности жить вне России. <...>

Вспоминаю один разговор во время обмена мнениями после прочитанных Его Величеством "Собственноручных записок Императрицы Екатерины II", где она, говоря о перенесенном во время лечения кровопускании, выражала шутливо радость, что "хотя она и обезкровлена, но зато у нее не осталось больше ни одной капли немецкой крови, и она стала совсем русской".

На Государя этот эпизод произвел большое впечатление. "Какая изумительная женщина она была, – говорил Государь, – даже судя по этим шутливым словам. Я так понимаю это ее стремление при всяких обстоятельствах не только быть, но и сознавать себя русской"».

Из воспоминаний флигель-адъютанта Мордвинова

«Его день был распределен по минутам: неизбежный круг – установленный сразу по восшествии на Престол. Свет в его туалетной зажигался всегда ранее восьми часов утра. <...>

После прогулки он заходил к Императрице и немного ранее десяти часов начинался его деловой день. Первый разговор был с гофмаршалом, с которым он просматривал лист своих обязательств на текущий день.

Ровно в десять часов начинались аудиенции министров. Каждого из них Государь принимал отдельно. Министры приносили с собой пачки бумаг, которые Государь оставлял у себя для внимательного чтения. На каждом документе он ставил свои заметки карандашом и зачастую просиживал до поздней ночи, чтобы ознакомиться со всеми бумагами.

Николай II не имел личного секретаря и делал всю работу сам, даже накладывал государственные печати на конверты перед тем, как их передавать для отправки. Ни одна бумага не оставалась на его столе – он всегда прочитывал и возвращал все без задержки.

...Следует напомнить, что к этой ежедневной программе часто прибавлялись смотры, публичные обязательства и различные официальные приемы – они отнимали часы, предназначенные для работы, – и приходилось находить другое время для того, чтобы не запустить текущие дела.

<...> Я вспоминаю, как однажды, возвращаясь из Царского Села в Санкт-Петербург, куда Император сопровождал своих дочерей, я посмотрела на часы и заметила, что мы будем во Дворце очень поздно, после часу ночи, и что мне уже очень хочется в постель. "Вы счастливая женщина, – сказал Государь, – у меня же масса работы, которую я еще должен сделать. Должен просмотреть министерские донесения, а уже в девять часов я должен принять Х., так что вставать мне придется в семь часов утра!"».

Из воспоминаний баронессы С.К. Бухсгевден «Император Николай II, каким я его знала»

«Государь обладал удивительным здоровьем, огромной физической выносливостью, закаленностью и силой. Он любил много и быстро ходить. Государь не боялся простуды и никогда не кутался в теплую одежду. Я несколько раз видел его зимою при большой стуже прогуливавшимся в одной рубашке, спокойно выстаивавшим с открытой головой молебствие на морозе и т. п.

Когда в 1916 г. ему предложили отменить Крещенский парад ввиду большого мороза и дальнего (не менее версты) расположения штабной церкви от приготовленного на р. Днепре места для освящения воды, он категорически запротестовал и, несмотря на мороз, с открытой головой, в обыкновенной шинели сопровождал церковную процессию от храма до реки и обратно.

Летом иногда прогулки совершались по Днепру в лодках. Тогда адмирал Нилов вступал в исполнение своих обязанностей, садясь у руля лодки с Государем, а последний безсменно сам работал веслами. Лица свиты сидели в другой лодке, где гребли матросы. И хотя лодка Государя шла посередине реки, и он один в ней работал веслами, а свитская лодка больше держалась берега, первая – никогда не отставала. И так пробирались верст семь вверх по Днепру».

Из «Воспоминаний последнего протопресвитера русской армии и флота» о. Георгия Шавельского

«Русский язык так богат, что позволяет во всех случаях заменять иностранные выражения. Ни одно слово неславянского происхождения не должно уродовать нашего языка».

Государь Николай II

«Одно из самых светлых воспоминаний – это уютные вечера, когда Государь бывал менее занят и приходил читать вслух Толстого, Тургенева, Чехова и так далее. Любимым его автором был Гоголь. Государь читал необычайно хорошо, внятно, не торопясь, и это очень любил».

Из воспоминаний А.А. Вырубовой «Страницы из моей жизни»

«Император Николай II – это признают и его враги – обладал совершенно исключительным личным обаянием. Он не любил торжеств, громких речей; этикет был ему в тягость. Ему было не по душе все показное, всякая широковещательная реклама (это также могло почитаться некоторым недостатком в наш век!). В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз он зато умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской.

Его большие серые лучистые глаза дополняли речь, глядели прямо в душу. Эти природные данные еще более подчеркивались тщательным воспитанием.

"Я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели ныне царствующий Император Николай II", – писал граф Витте уже в ту пору, когда он, по существу, являлся личным врагом Государя».

Из книги С.С. Ольденбурга «Царствование Императора Николая II»

«Сколько бы раз я не видела Государя, а во время путешествий и в Ливадии я видела его целыми днями, я никогда за двенадцать лет не могла настолько привыкнуть, чтобы не замечать его присутствие. В нем было что-то такое, что заставляло никогда не забывать, что он Царь, несмотря на его скромность и ласковое обращение.

К сожалению, он не пользовался своей обаятельностью. Люди, предубежденные против него, и те при первом взгляде Государя чувствовали присутствие Царя и бывали сразу им очарованы. Помню прием в Ливадии земских деятелей Таврической губернии: как двое из них до прихода Государя подчеркивали свое неуважение к моменту, хихикали, перешептывались, – и как они вытянулись, когда подошел к ним Государь, а уходя – расплакались.

Говорили, что и рука злодеев не подымалась против него, когда они становились лицом к лицу перед Государем».

Из воспоминаний А.А. Вырубовой «Страницы из моей жизни»

«Я помню, как мой отец рассказывал о жизни в Могилеве во время войны, когда в отсутствии Ее Величества Государь, сам разливая вечерний чай, спрашивал, указывая на сахар: "Можно пальцами?" А для моего отца это было действительно счастьем – получить кусочек сахара, тронутый Его Величеством».

Из воспоминаний Т. Мельник (Боткиной)

«В 1911 г. в Киеве Государь, собираясь поклониться святым, почивающим в Лавре, приказал не стеснять толпу. Когда он, выйдя из автомобиля, направлялся к вратам древнейшей русской обители, небольшой наряд полиции с трудом сдерживал народ, стремившийся приблизиться к Царю.

Пристав Тюрин, находившийся в наряде, рассказывал мне, что один диакон не слушал его уговоров. "Мне пришлось, – говорит Тюрин, – обмотать рукой его длинные волосы, но и это не повлияло на него, он рвался вперед. Только когда Государь скрылся из его вида, он пришел в себя"».

Н.Д. Тальберг. «Светлой памяти возлюбленного Государя»

Материал подготовила Людмила Хухтиниеми

Источник: http:­//www­.inform-relig­.ru/...

Царские глаза. На стихи Сергея Бехтеева

Кто видел в жизни только раз

Сиянье кротких Царских Глаз,

Тому Их век не позабыть

И Тех Очей не разлюбить

Кому их встретить довелось,

В том сердце верою зажглось

Того в дни бедствий не смутят

Ни зло людей, ни смертный яд.

Всегда и всюду перед ним

Блестят величием своим

Глаза, Которым равных нет

В греховном мире слёз и бед.

Кто видел в жизни только раз

Сиянье кротких Царских Глаз,

Тому Их век не позабыть

И Тех Очей не разлюбить.

Очей не разлюбить.

Сергей Бехтеев

г. Ницца, 23 ноября 1929 г.

Опубликовано на сайте За Царя! https://xn----7sbbz2c8a3d.xn--...