Активизация США на Каспии

Об активизации американцев на Каспии после достижения договоренности с Казахстаном о предоставлении портов Курык и Актау для нужд снабжения войск США и НАТО в Афганистане.

1. Соединенные Штаты намерены вывести на качественно более высокий уровень сотрудничество с Казахстаном и Узбекистаном. Об этих намерениях свидетельствуют, в частности, активные действия американской дипломатии в Астане и Ташкенте, увенчавшиеся визитами в Вашингтон президента Казахстана Нурсултана Назарбаева (январь 2018 года) и президента Узбекистана Шавката Мирзиеева (май 2018 года), которых принял лично президент Дональд Трамп. Очевидно, США намерены усилить свое влияние на Астану и Ташкент, прежде всего, с целью их надежного участия в проекте транспортировки грузов для западного контингента в Исламской Республике Афганистан (ИРА).

2. Оформление нового партнерства США, Казахстана и Узбекистана через проект содействия силам западной коалиции в ИРА может стать основой для создания еще одного транспортного коридора в Прикаспийском регионе. Основой этого коридора, на наш взгляд, станет восстанавливаемая американцами Северная сеть поставок (ССП) грузов для сил США и НАТО в Афганистане, которая предполагает использование казахстанских портов Актау и Курык на Каспии и железнодорожной сети Узбекистана. В проекте ССП принимают также участие Грузия и Азербайджан, чьи порты (соответственно, на черноморском и каспийском побережьях), а также сеть железных дорог также будут задействованы в инфраструктуре перевозки грузов в ИРА.

3. В настоящее время в политическом, экспертном и медийном сообществе обсуждается проект возрождаемой ССП лишь в одном направлении – транспортировке грузов и людей с запада на восток, через территорию Казахстана и Узбекистана в Афганистан. Однако, на наш взгляд, высока вероятность того, что Соединенные Штаты предложат (если уже не предложили) Астане, Ташкенту, а также Бишкеку проект «обратного транзита» — использования все той же инфраструктурно-логистической цепи реанимируемой Северной сети поставок, но уже для перевозки грузов из Центральной Азии в Европу. Такого рода проект наверняка будет позитивно встречен политическими и деловыми элитами Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Афганистана, так как откроет перед ними новые транзитные возможности, что будет способствовать развитию экономик региона.

4. Переход Северной сети поставок на двухсторонний (реверсный) формат работы (не только перевозка грузов для западной коалиции в ИРА, но и транзит гражданских грузов из стран центрально-азиатского региона на запад) будет означать появление альтернативы транзитным проектам, которые развивает в регионе Китай (в том числе, в рамках своей концепции «Нового Шелкового пути»). Очевидно, Пекину придется либо готовиться к конкуренции с транзитным проектом Вашингтона в регионе, либо согласовывать с ним свои интересы. Нельзя исключать того, что, при определенных условиях, реверсный режим работы ССП может превратиться в «каспийское плечо» китайского «Нового Шелкового пути», создав тем самым условия для практического партнерства США и КНР в регионе. Такое развитие событий не кажется фантастическим, учитывая стратегическую склонность китайцев уходить от открытых конфликтов интересов и искать компромиссные варианты их преодоления.

5. Диверсификация международных транзитных проектов в регионе повышает значимость политических элит центрально-азиатских республик. Включенность Казахстана и Узбекистана в реверсный проект американской ССП, очевидно, приведет к активизации в Астане и Ташкенте китайской, а также российской дипломатии. Конечно, есть риск, что эта активизация не всегда будет носить конструктивный характер. Однако при умелом балансировании казахстанские и узбекистанские элиты наверняка смогут конвертировать эти риски во вполне зримые материальные преференции.

6. Появление модели обратного транзита ССП будет выгодно Кабулу, который в последние два года пытается активно встроиться в региональную железнодорожную и авиационную сеть перевозок. Афганские амбиции стать одним из главных посредников в системе транзитных маршрутов в регионе наконец-то начнут удовлетворяться. Особые преференции от нового проекта может получить север Афганистана, который благодаря поддержке Узбекистана плотнее всего включен в региональную транспортную кооперацию. Кстати, в связи с возможностью реверсного транзита ССП весьма перспективными выглядят усилия Ташкента по развитию трансграничного сотрудничества с северной афганской провинцией Балх и, в частности, по электрификации железной дороги Карши-Термез, являющейся частью маршрута, ведущего через Хайратон в Мазари-Шариф. По словам узбекских правительственных чиновников, электрификация дороги Карши-Термез расширит возможности выхода Узбекистана не только к афганскому рынку, но и к портам Юго-Восточной Азии (заодно, увязав с ними и афганский рынок). Появление в этой инфраструктурной комбинации возможностей западного транзита Северной сети поставок выглядит как «вишенка на торте», фактор, выводящий всю конструкцию на принципиально новый уровень возможностей.

7. Активация реверсного транзитного потенциала ССП неизбежно повлияет на статус набирающих силу региональных хабов – иранского порта Чабахар и пакистанского порта Гвадар (последний сооружается на китайские инвестиции и является ключевым элементом проекта «Нового Шелкового пути»). Вероятно, этим портовым монополистам придется серьезно скорректировать свои амбиции, а то и вовсе искать способы кооперации с концессионерами Северной сети поставок (под воздействием китайской стратегии согласования интересов).

8. Для России появление каспийского транзитного проекта США может оказаться новым окном возможностей. Во-первых, это создаст условия для конструктивных переговоров с Пекином, который до последнего времени снисходительно посматривал на транзитные возможности российской территории в системе перевозок «Нового Шелкового пути», предпочитая им маршруты в обход РФ. Во-вторых, сама Москва наконец-то начнет развивать собственные транзитные возможности в Каспийском регионе. Прежде всего, речь идет о канале «Евразия», способном соединить Каспийское, Азовское и Черное моря. Этот проект уже 10 лет безуспешно пытаются реализовать наиболее дальновидные политики в Москве, Астане и Пекине. Есть шанс, что американский укол «каспийским зонтиком» сдвинет его с места и сооружение канала «Евразия» станет ярким региональным проектом очередного президентского срока Владимира Путина.

9. Впрочем, это вовсе не значит, что реверсный проект ССП не несет совсем никаких угроз для Кремля. Сегодня в рамках каспийского транзитного дискурса реализуется сразу несколько проектов, которые объективно не совпадают с российскими интересами, так как они предполагают организацию международных перевозок в обход территории РФ. Среди них – проект ассоциации «Транскаспийский международный транспортный маршрут» (ТМТМ), в котором участвуют Китай, Казахстан, Азербайджан, Грузия, Турция и Украина, а также инициированный Баку проект железнодорожных перевозок в рамках транспортного коридора «Юг-Запад», в котором, помимо Азербайджана, участвуют Иран, Грузия, Украина и Польша. Концессионеров этих двух проектов вполне могут заинтересовать реверсные возможности Северной сети поставок и перспективы «объединения брендов», что усилит региональную модель внероссийских международных перевозок.

10. Реализация реверсного потенциала Северной сети поставок существенно усилит политические позиции США в республиках Центральной Азии и Прикаспийском регионе, сделает присутствие здесь Вашингтона еще более обоснованным и востребованным, как для местных элит, так и для общественного мнения. Проект ССП не только внесет коррективы в китайскую стратегию «Нового Шелкового пути», но и понизит уровень влияния Пекина на центрально-азиатский полюс (что также скажется и на политическом статусе Пакистана). Представляется также неизбежным снижение российского политического влияния в странах-участниках проекта ССП. Напротив, активизация опции реверсного транзита Северной сети поставок повысит статус Афганистана в регионе, сделает взаимодействие с ним для ряда республик Центральной Азии весьма привлекательным. Следует ожидать более активного экономического и политического сотрудничества между Кабулом и Ташкентом и превращения Узбекистана в ведущего партнера Афганистана в центрально-азиатском регионе.

А.Серенко

http://afghanistan.ru/doc/1207... - цинк

В целом, США увеличивая свой контингент в Афганистане (как за счет увеличения численности регулярных войск, так и ЧВК) и прокладывая новый маршрут снабжения через республики Средней Азии, деятельно показывают, что уходить из региона под давлением Китая и России не собираются, рассчитывая путем перестройки своей стратегии, сохранить влияние на Среднюю Азию и не допустить усиления своих главных оппонентов. Конкуренция тут будет идти не только в военной сфере, где ключевую роль играет перспективная для будущего Афганистана позиция Талибана, но и сфера транспортной логистики и энергопотоков. "Великий Шелковоый Путь" Китая рассматривается Вашингтоном как один из главных инструментов китайской экономической и политической экспансии в Евразии, поэтому создание тех или иных альтернатив или препятствий, будет неизбежной составляющей стратегии американского присутствия в "хартленде". Разговоры времен Обамы о полном оставлении Афганистана уже забыты, при Трампе политика разворачивается скорее в обратном направлении, где превалируют доктрины времен Буша-младшего.

В отношении России интересы Холодной войны будут толкать США на культивирование оппозиции российскому влиянию в республиках Средней Азии, в том числе и путем использования радикального исламистского фактора, что представляет для России существенную проблему в долгосрочной перспективе, так как наличие группировки вилаята Хорасан в Афганистане и рост исламистских настроений в Средней Азии, повышает как риски террористической активности в этих республиках, но и влияние последствий этой деятельности на Россию в виде увеличения мигранционных потоков и увеличения кол-ва джихадистских ячеек уже на территории самой России.