Страсти по Сталину

Историческая фигура Иосифа Сталина крайне неоднозначна. Одни его клеймят и называют сатаной во плоти, другие в буквальном смысле пишут иконы с его ликом. Полемика между первыми и вторыми может длиться часами, до хрипоты до мордобоя… На любой аргумент за или против Сталина противоположная сторона готова привести десятки контраргументов. Этот спор не умолкает на протяжении уже нескольких лет. Почему наше общество никак не может прийти к взвешенной, объективной и нейтральной позиции относительно Сталина и его роли в судьбе нашего Отечества? Ведь удалось же сформировать такие суждения относительно других не менее одиозных фигур родной истории, таких как Иван Грозный или Петр Великий.

Скажем прямо: к Сталину нельзя относиться нейтрально и не замечать плодов его эпохи. К примеру мой Челябинск до начала его правления был совершенно маленьким и одноэтажным городом с печным отоплением и без центральной системы канализации и водопровода. Ваша жизнь проходит в домах, сооруженных в ту эпоху, вы ходите по улицам и проспектам, созданным тогда, и даже вероятней всего работаете на предприятиях, построенных при правлении Сталина. За четверть века его пребывания у власти наша страна и наше общество совершили качественный скачок в развитии от аграрного традиционного общества, где большинство населения живет на селе и занято нехитрым крестьянским трудом, к стадии индустриализации и урбанизации, то есть к обществу, где основными движущими силами становятся не патриархальные традиции, а наука и массовое промышленное производство.

Существуют версии о том, что это общество можно было построить иным путем без культа личности, ГУЛАГа и тесноты коммунальных квартир, и вероятней всего получить другой гораздо более эффективный результат этого строительства. Но история не знает сослагательного наклонения. Безусловно, Челябинск рано или поздно превратился бы из уездного города в мегаполис, возможно, он был бы чище и краше, но городом промышленным гигантом он стал именно при Сталине и благодаря политике Сталина.

А ведь Челябинск мог стать ничем. К примеру Аргентина в начале ХХ века так же как и Российская Империя показывала большие темпы экономического роста. Страна богатела, туда стекались сотни тысяч эмигрантов из Европы и не только нищей Испании или Румынии, но и из вполне респектабельной Германии, Франции, Италии. Весь ХХ век Аргентина не знала ни революций, ни крупных войн, но в ХХI век она вступила в качестве отсталой страны третьего мира, где так же как и век назад половина жителей ютится в лачугах и не имеет доступа к электроснабжению.

В отличие от Аргентины Россия смогла совершить рывок в будущее, несмотря на то, что первая половина ХХ века в ее истории стала самой кровавой и разрушительной. Именно в период этого рывка страной руководил Сталин.

Почему же тогда многие не готовы признать это как объективную данность? Почему умные образованные люди, прекрасно понимающие, что нельзя взять и вычеркнуть из памяти десять лет истории, пытаются настаивать на забвении Сталинской эпохи, а то всего советского периода? Почему так рьяно и грозно звучат голоса сталинитов в его поддержку?

Когда после ХХ съезда КПСС в 1956 году была объявлена борьба с культом личности Сталина, а все монументы в его честь, в том числе и в Челябинске, были демонтированы, общество отнеслось к случившемуся так же равнодушно, как смене времени года. Почему Никита Сергеевич Хрущев не боялся гнева сталинистов, которые еще десятилетие назад шли с его именем в смертельный бой с нацистами? Ответ кроется в том, что Хрущев задавал новый импульс и вектор общественного развития. В космос первыми в мире отправились наши спутники, наш Юрий Гагарин стал первым человеком, покинувшим пределы Земли. Города застраивались целыми кварталами и районами новых панельных жилых домов, гарантирующих пусть и тесную, зато свою квартиру для каждой семьи. А у жильцов этих квартир впервые в истории нашей страны появилась бытовая техника. Споры о коллективизации, индустриализации и масштабах репрессий в этих условиях были мало актуальны — общество задавало совсем иные темы для обсуждений.

О Сталине заговорили вновь, когда этот импульс преобразований в советском обществе угас в период Брежневского застоя. Когда советскую систему ломали и корежили в 90-е, о Сталине никто не говорил ни плохо, ни хорошо. Страна вставала на новые рыночные рельсы, открывала ларьки со сникерсами и носила малиновые пиджаки. Взгляд большинства был адресован в будущее, и всем верилось в то, что либеральные преобразования приблизят жизнь каждого к стандартам сытой и респектабельной Европы. Общественная дискуссия была посвящена не вопросу о количестве миллионов, расстрелянных лично Сталиным, а обсуждению визита Майкла Джексона в Москву.

Однако вскоре голоса в поддержку Сталина зазвучали снова. Зазвучали и голоса, критикующие легендарного правителя. Зазвучали именно тогда, когда люди в основной своей массе поняли, что данные им либеральные свободы ограничиваются лишь свободой выбора между колой и пепси. Просвещенная и демократическая Европа, как и свободный выезд из страны, оказались ценностью малозначимой в стране, где заграничные паспорта получили лишь 15% от всего населения. И так сложилось отнюдь не из-за патриотизма или нежелания видеть быт других народов, а из-за банальной бедности, которая не позволяет увидеть мир. Начавшаяся в начале двухтысячных полемика сталинистов и антисталинистов является не более чем констатацией факта неудачи рыночных реформ 90-х годов. Эти преобразования не смогли качественно изменить жизнь большинства, которое так и продолжает жить, учиться и работать в тех домах, на тех улицах и предприятиях, что были сооружены в эпоху Сталина.

В истории России аналогичный спор, связанный с обожанием до обожествления или, наоборот, ненавистным отрицанием правителя прошлого, кипел и бурлил в первой половине XIX века. Славянофилы и западники так же вели многочасовые диспуты, исписывали сотни страниц журналов и даже стреляли и кололи шпагами друг друга на дуэлях, выясняя, был ли Петр I спасителем или губителем Отечества.

Точку в этих спорах поставил Александр II, начавший Великие реформы в России, включая и отмену крепостного права. Они камня на камне не оставили от того блестящего уклада дворянского быта XVIII века, что был заложен Петром Великим, но позволили России вступить в эпоху модерна.

Вероятно, то же самое будет и со Сталиным. Спор о нем будет вестись ровно до тех пор, пока качественные изменения жизни в России не затмят достижения ушедшей эпохи.