Михаил Беглов
Признаюсь, меня – человека, воспитанного на классической русской и мировой литературе, всегда, мягко говоря, удивляли люди, которые очень легко относятся к тому, что и как они говорят. Как журналист и писатель я хорошо знаю высокую цену Слова. Оно может кого-то поссорить или, наоборот, примирить, рассмешить или опечалить, спровоцировать конфликт или погасить пламя войны.
Но у каждого из нас есть ответственность более высокого порядка. Ответственность перед нашим родным, великим русским языком. Ответственность за сохранение нашей многовековой культуры, наследия Пушкина и Толстого, Есенина и Достоевского. И, более того, наша ответственность как нации, поскольку именно язык является носителем ее генов, ее первичным, если так можно сказать, «половым признаком».
«Завоеватели считали победу неполной над порабощенным народом до тех пор, пока им не удавалось уничтожить их язык. На штыках своих армий они приносили законы, предписывающие отказ от публичного использования собственного языка в пользу языка победителей под угрозой самых суровых наказаний», — вот так Уинстон Черчилль определил значение родной речи в книге «Жизнь лидера».
Между тем, нынешнее состояние русского языка вызывает сейчас тревогу многих писателей, учителей, политиков, ученых и журналистов. Давно наша языковая культура не подвергалась такому массированному и беспощадному издевательству.
С одной стороны, это вызвано явным падением общего уровня образования, как школьного, так и высшего. Переход на так называемые «новые», скопированные с западных стандарты привели к тому, что во взрослую жизнь выходят полуграмотные, плохо образованные люди.
Сегодня для выпускников школ и вузов русская литература остается огромным белым пятном. Между тем, всем нормальным людям понятно, что без ее знания невозможно и полноценное владение всем богатством великого русского языка и уважительное к нему отношение.
С другой стороны, наш родной язык стал объектом зверской бомбардировки зарубежными заимствованиями, большинство из которых абсолютно чужды и совершенно нам не нужны. С этим бороться уже сложнее, потому что сейчас стало модно коверкать родной язык. Некоторые считают, чем «заковыристее» вы излагаете свои мысли, тем больше вы соответствуете так называемому «тренду».
Начало этого нашествия иностранных слов пришлось на 1990-е годы. Отказ от коммунистической идеологии, ликвидация искусственных барьеров на пути общения России с остальным миром, стремительное развитие Интернета, сохраняющееся лидерство Запада в развитии науки и технологии – вот лишь некоторые из объективных причин такого положения.
Что мы имеем в результате? Когда я читаю новостные ленты или слушаю новости по радио или ТВ, то покрываюсь потом от ужаса и боли за родной язык. Чего только и не услышишь: тренды, спойлить, имплементация, фейк, харассмент, джоб оффер, кэшбэк, мастхэв, рестрикции, коллаборация, массшутинг. И так далее, и тому подобное. Со всеми остановками.
Вот и кочуют из статьи в статью, из выступления в выступление бессмысленные заимствования типа «имплементация». Нет в русском языке слова «имплементация», а есть слова исполнение, выполнение, претворение в жизнь и т.д. Нет, если этот термин специально придумали, чтобы ввести в заблуждение западных «партнеров» типа «мы собираемся имплементировать, но не выполнять», то тогда, конечно.
Общая неграмотность, усиленная поверхностным знанием иностранных языков, приводит также к введению в оборот штампов, основанных на некорректных переводах. Лично меня приводит в бешенство своей бессмысленностью, например, фраза «на полях встречи в верхах». Мировые лидеры встречаются не в чистом поле, - хотя, быть может, если бы они собирались где-нибудь на Орловщине или в Бургундии и помогали крестьянам собирать урожай, то пользы от их встреч могло бы быть и больше. А пока получается, что взяли английское выражение, тупо перевели, причем неправильно. Английское «on the grounds» не имеет никакого отношения к полям.
Только по неграмотности можно было назвать словом «реновация» снос старых зданий. Потому как «renovation» означает «обновление», а не разрушение. Вот если бы они действительно реконструировали пятиэтажки, как это делают в некоторых странах, то это была бы реновация.
Или мой самый «любимый» пример. «Очередная атака террористов», «атака в метро Санкт-Петербурга», «химическая атака в Солсбери» - подобные фразы в последнее время, к сожалению, мы слышим по нескольку раз на день.
Есть такое понятие как омонимы. И английское attack и русское атака относятся именно к этой категории. В английском слово «attack» означает нападение, вылазка, удар и так далее, но не атака. Для этого термина есть другие слова - assault, offensive, onslaught, strike. А «атака» в русском языке – это достаточно узкий военный термин, означающий «стремительное наступление на противника», в медицине - «приступ», ну, и в спортивных комментариях. Если так дальше будет продолжаться, то скоро мы увидим на лентах сообщения типа «Атака хулигана на девушку в парке» или «Трое подвыпивших подростков атаковали пенсионерку и отняли у нее весь кэш».
А как вам вот такой реальный заголовок на ленте одного уважаемого агентства: «Глава института национальной памяти Украины Владимир Вятрович атаковал женщин и цветочный бизнес»? И речь идет совсем не о случае «массового харассмента» или «рейпизма» (простите за этот «неологизм»). Из заметки выясняется, что этот «историк» предложил отказаться от празднования 8 Марта.
Причем вышеприведенные примеры взяты из, скажем так, «белой зоны», то есть текстов вполне респектабельных агентств, новостных программ радио и телевидения. Оттуда они как грипп во время эпидемии распространяются вирусом дальше – в тексты выступлений официальных лиц, и в том числе первых лиц государства. Впрочем, часто бывает и наоборот.
А если перейти в «серую зону» - почитать тексты многочисленных Интернет-каналов и сайтов, то начинают седеть последние волосы. Массшутинг, трэш, лонгрид, зачекиниться, лайкнуть, перепостить, киднеппинг, легалайс, промотировать. И вот мое самое любимое, которое даже выговариваю с трудом: откапслочить.
Просто какой-то новый птичий язык, причем высшим пилотажем считается, как я понимаю, еще густо насытить текст матом. И тогда будет совсем круто! Этакий, - перефразируя классика, - новый вариант смешения «английского с нижегородским».
К сожалению, болезненная страсть к заимствованиям заразила мозг многих людей, относящихся и к нашей так называемой «интеллектуальной элите». Некоторые считают, что стоит вставить в свою речь или текст что-то на английском, как ты сразу становишься модным и современным, а главное - дико умным. Чего только не прочитаешь в таких псевдозаумных текстах. «При внешнем перформансе рынка», «классический sector rotation», «конкретный триггер» и так далее в таком же духе.
В русском языке для многих терминов есть замена. Зачем говорить «имидж», если есть слово «образ». К чему «лонгрид», если можно сказать «статья»? Разве «консенсус» прочнее «согласия»? Иногда дело доходит просто до откровенного маразма. Вот только два примера. Как-то один политический обозреватель написал: «Трамп пытается имплементировать в американскую политику совершенно новый подход...» Видимо, он имел в виду «имплантировать», потому что «имплементировать» что-то во что-то невозможно, но просто запутался! Для особо одаренных поясню: под «имплементировать», как я понимаю, имеется в виду исполнять или выполнять. А под «имплантировать» подразумевается «вставить», «добавить», «внести». Некое надуманное производное от слова «имплант».
Как тут не вспомнить Александра Сергеевича Пушкина:
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Образованьем, слава Богу,
У нас не мудрено блеснуть.
Вот именно – понемногу, чему-нибудь и как-нибудь!
Но все же было бы правильнее следовать рекомендации тургеневского героя Базарова: «О друг мой, об одном прошу тебя: не говори красиво».
Я понимаю, что русский язык, как и любой другой, является живым организмом, который что-то в себя впитывает, а что-то отвергает.
Мы уже переживали ни одну волну заимствований. XIX век ознаменовался, например, экспансией французского, до этого при Петре I - голландского и немецкого, а еще раньше — польского и тюркских языков.
Но это был вынужденный и потому естественный процесс, поскольку аналогов тем или иным понятиям в русском языке просто-напросто не существовало. Многие из этих слов мы используем и по сей день: администратор, аудитор, бухгалтер, губернатор, инспектор, министр, президент, префект. Из голландского языка к нам пришли многие морские термины такие как, например, гавань, рейд, фарватер, шлюпка, койка, каюта, рейс, трап, катер. Из английского – бот, шхуна, фут, бриг, мичман и другие.
Как считается, ответ на приказ командира «Есть!» - производное от английского «йес, сэр». Даже на бытовом уровне многие до боли русские слова являются на самом деле заимствованными. Например, казалось бы, исконно русское «сортир» — это французский глагол «выйти».
Но при этом и сам Петром I последовательно боролся против излишнего увлечения иноязычными заимствованиями. Как-то он посоветовал одному из тогдашних дипломатов «впредь реляции свои к нам писать все российским языком, не употребляя иностранных слов и терминов».
Конечно, неизбежно, что некоторые слова, связанные с новыми явлениями и понятиями, приходят в наш язык. Например, биткоин, майнинг или узко профессиональные термины из области современных технологий. Но значительная часть заимствований, на мой взгляд, абсолютно не нужна и лишь отражает достаточно опасную тенденцию. Опасную, потому что мы как нация снижаем болевой порог неуважения к самим себе, нашему национальному достоинству, и самобытности.
В результате мы начинаем относиться к самим себе как к нации второго сорта, чуть ли не стыдиться того, что мы – русские люди.
Проявление этого - очевидно стремление прятать русское происхождение под бирку «Мадэ ин не здесь».
Посмотрите, что творится на полках наших магазинов. Наши производители вместо того, чтобы с гордостью подчеркивать свое российское происхождение, пытаются прятать его за красивыми иностранными названиями. Вы кого пытаетесь обмануть, господа-товарищи? Если вы производите качественный продукт, то его и так купят. А если, извините, дерьмо, то оно так и будет лежать на полках невостребованным, в какие бы красивые обертки его не заворачивали.
А давайте пройдемся по улицам наших городов и сел и почитаем вывески. У нас уже нет просто магазинов, даже покосившиеся сельпо стали «супермаркетами», а киоск по продаже шаурмы размером чуть больше одноместной могилы гордо именуется «хаузом». Парикмахерские стали «барбершопами», магазины одежды – «бутиками», салоны красоты без иностранных слов в названии по нынешним понятиям так просто нонсенс. Не вставить в русские слова в вывесках латинские буквы – какой-то моветон. (Видите, я тоже знаю такие слова, но использую их, если кто не понял, лишь с иронией).
И вот тут мы переходим к самому главному. Есть такое понятие «чувство собственного достоинства». А для народа есть иное понятие - «чувство национального достоинства». И благодаря инстинкту самосохранения нации должно существовать понимание, что одним из важнейших шагов по сохранению национального достоинства должна стать забота о сохранении собственного языка. А в последние годы мы как нация относимся к своей родной речи то ли как к деревенскому дурачку, то ли мальчику для битья, над которым можно прилюдно издеваться всеми возможными и невозможными способами.
И очень тревожно, что часть нашего околовластного так называемого «истеблишмента» либо просто молчит, либо, напротив, поощряет языковой беспредел. От министерства образования после того, как оно поменяло пол кофе, я лично давно уже ничего не жду, равно как и от профильных, якобы, научных институтов.
Пару лет назад так называемый Экспертный совет при Центре творческого развития русского языка фактически легализовал такие слова как реновация, хайп, баттл, фейк, безвиз и харассмент.
«Новые единицы, которые пришли в язык, связаны с тем, что появились новые реалии. Поэтому нравится нам или не нравится, мы вынуждены принимать эти новые единицы. Потому что есть новые реалии», - безропотно пояснила свою «гражданскую позицию» доктор филологических наук, профессор кафедры русского и общего языкознания Государственного института русского языка им А.С.Пушкина Наталья Боженкова.
Вот так вот все просто – новые реалии! А ничего, что у слова «реновация» есть русский аналог «обновление», а у «баттла» - «сражение» или «битва»?
Иными словами, по этой логике получается так - давайте мусорить в языке и дальше. А в итоге, по выражению, профессора ВШЭ Гасана Гусейнова, страна пишет и говорит на «убогом клоачном русском языке». Удивительно, что бакинцу по крови Гусейнову понятно то, что не видит русская дама в профессорской мантии и ей подобные.
Именно в таком духе – руки прочь от беспредела в языке - и заголосила наша либеральная «тусовка», стоило возникнуть в наших СМИ обсуждению этой темы. С ними как раз все ясно, потому как для них нет ничего святого в том, что связано с Россией и ее корнями. Если дать им волю, то мы бы давно уже перешли на латиницу или вообще на английский или немецкий язык. В такой позиции опять же нет ничего нового. Вспомните продолжение диалога Базарова и Аркадия:
- Я говорю, как умею... Да и, наконец, это деспотизм.
То есть призыв не коверкать русский язык воспринимается как некое посягательство на личную свободу. Не больше, не меньше! Окститесь, господа! Вседозволенность и свобода – это совсем не синонимы.
В сухом остатке приходится констатировать, что мы относимся к родному языку как к пасынку, над которым можно измываться, сколько душе угодно.
Говорить и писать на хорошем русском языке - не модно, рекламировать русские товары - не модно. Получается, что вообще все русское – это не модно. И тогда стоит ли сетовать на то, что сейчас за рубежом пытаются «исключить» все русское? А чем мы сами занимаемся с упорством идиотов последние десятилетия?
Может, хватит уже измываться над нашим национальным чувством собственного достоинства и вспомнить, что уважение к себе как к нации начинается с уважения к собственному языку?! Да, безусловно, правительственными указами не остановить проникновение в русский язык иностранных заимствований, но все же многое можно и нужно сделать:
- необходимо как можно скорее восстановить нормальное школьное и высшее образование, чтобы русскому языку и литературе уделялось повышенное внимание.
- посмотреть незамутненным взглядом на программы обучения в тех вузах, которые готовят журналистов. Если почитать некоторые из них, то мороз по коже – в погоне за модой студентов, например, учат писать не «аналитические материалы» и «статьи», а «лонгриды». Привет журфаку МГУ!
- пересмотреть в сторону ужесточения Закон о рекламе и запретить без необходимости использование иностранных слов или их транскрипцию в вывесках и рекламе, менять в словах кириллицу на латиницу. А главное следить за его исполнением.
- призвать наших производителей более патриотично подходить к «неймингу» - ой, простите, - названиям их продукции.
- попросить пресс-секретарей и прочих «спичрайтеров», то есть тех, кто готовит тексты выступлений для наших официальных лиц, чиновников и законодателей, по возможности избегать использования заимствований. И уж тем более это касается заявлений нашего президента. Ведь они являются «законодателями моды», от которых испорченный русский язык идет в народ. И, кстати, не удержусь, скажу: перестаньте считать нашу торговлю с дружескими или братскими странами, например, с Белоруссией, в долларах. Нет такой валюты – забудьте!
- попросить наши СМИ, и прежде всего государственные, присоединиться к борьбе за чистоту русского языка. ТАСС, газеты, центральное телевидение всегда были источником правильной красивой письменной и устной речи.
- и, наконец, дорогие коллеги-журналисты, давайте начинать с нас самих и думать не только о том, что мы говорим, но и как мы говорим. Совсем «не гуд», когда в трехминутном сюжете одного из телеканалов 25 раз на днях было произнесено слово «контент». Может слышали, есть такое слово «содержание».
Давайте беречь от ненужного мусора наш родной язык. Иначе мы можем потерять свое лицо как нация. А кому нужны западные авторитеты, прислушайтесь к словам известного всем Джорджа Оруэлла: «Никогда не используйте иностранных, научных слов или жаргон, если существует эквивалент на английском (родном) языке».
А он почти слово в слово повторил слова Ивана Сергеевича Тургенева, написанные полтора века назад:
«Берегите чистоту языка как святыню! Никогда не употребляйте иностранных слов. Русский язык так богат и гибок, что нам нечего брать у тех, кто беднее нас».
Хватит уже унижать самих себя – мы великая нация и должны даже в мелочах не забывать об этом!
Оценил 1 человек
1 кармы