В. Авагян: «Новое и страшное»

Умение поставить проблему – это первый, а зачастую главный шаг к её решению. Общество, которое не умеет задавать вопросов – не получит и ответов. Дерзну поставить во всей остроте актуальный вопрос! К концу ХХ века важнее всего для человечества стала проблема поощрения и стимулирования общественно-полезного труда человека. Это широкий пласт вопросов совершенствования системы оплаты труда, который, конечно, далёк, а во многом и противоположен вопросам «экономической свободы». Рациональное зерно рыночных теорий заключается как раз в критике ими систем оплаты труда, их неумение выделить и поощрить значимые трудовые достижения отдельного работника.

КПСС к 80-м годам вскрыла свою неспособность создать «городскую версию социализма». Её вожди, выходцы из традиционной, патриархальной деревни оставались по складу своей психологии очень деревенскими людьми, и пытались после урбанизации законсервировать в новых условиях сельскую общину с её уравнительно-распределительными механизмами. Города эти старцы не поняли – отчего и ушли в историческое небытие.

Их цивилизационной неудачей воспользовалось откровенное зверьё, зачастую просто криминального пошиба. Недостатки материального стимулирования труда в СССР сменились полным произволом хищников, у которых вообще нет никаких систем оплаты труда: «работа – лес, медведь – прокурор, сколько хочу, столько и дам!»

Но проблема никуда не делать. Она только усугубилась и обострилась. Суть-то ведь в чём? Вот рождается человек на свет. Предположим, что его родители небогаты и не входят в правящие кланы. Как сложится его жизнь и карьера? Есть ли у него шанс собственными усилиями улучшить своё положение? Или же он заложник касты, родился шудрой, так ему шудрой и ходить до смерти?

Есть ли у него возможность проявить себя в общественно-полезном труде? Принять участие в производстве материальных ценностей, нужных обществу, и при этом получать достойную оплату труда? Или же для него доступ к созидательному труду закрыт, участвовать ему не дают, а предлагаемая оплата труда – всегда нищенская? Или нищенская – или вообще никакая: вокруг море безработных, работай за гроши, или сдохни?

Складывается экономическая система, в которой человек лишён доступа как к достойной работе, так и к достойной оплате. Он – жестоко шантажируемая игрушка в руках ресурсных распределителей, «говорящее орудие», «двуногий скот». Его удел – молча принимать любые условия, или быть вышвырнутым за борт (если начнёт возмущаться).

+++

Дикий капитализм (первоначальный) хорошо изучен со всеми мерзостями его, и возвращаться к подробному анализу не буду. Отмечу лишь кратко «ножницы кошмара».

В традиционном обществе человек непосредственно добывает свой продукт из своего ресурса: ест тот самый хлеб, который вырастил на своём участке. Это очень нищее общество, очень низко-продуктивное хозяйство, и выход научно-технический прогресс нашёл в разделении труда.

Формируются гигантские и неделимые комплексы расширенного воспроизводства благ – с одной стороны, очень продуктивные, но с другой – отрывающие отдельного человека от владения ресурсом. Если ты работаешь на ЧУЖОЙ фабрике – то не можешь ставить никаких своих условий: тебя и взяли-то из милости, снизойдя к твоей несостоятельности.

Отрыв человека от ресурса (крестьянина от надела, рыбака от озера, и т.п.) необходимо компенсировать правами человека. Если этого не сделать, то получается, что у человека не остаётся ничего: ни собственного годного к употреблению продукта, ни права на продукт системы.

Такой человек – экономически нежизнеспособный, пытаясь выжить – он податлив на самый лютый шантаж работодателя. Это подробно описал К. Маркс и вообще марксисты.

Не описали они другого. Ведь они говорили лишь о правах работающих, тех, кто включён в систему производства. Но все ли включены в неё? А куда девать тех, кто не востребован системой, лишний для неё? Капиталист должен честно поделиться с теми, кого использует? А что он должен тем, кого не использует? Он им как бы ничего и не должен – раз вообще с ними не пересекается…

Человек всё чаще попадает (и пропадает) между двух стульев: у него уже нет собственных ресурсов для обработки, но и к оплачиваемой обработке ресурсов, находящихся в чужой собственности, его не допускают.

Он и не крестьянин и не батрак, а перекати-поле, бродяга, бомж. И таких, как он - всё больше, больше, больше...

+++

Вообразим, что где-то работает очень эффективное производство. Оно покрывает с лихвой весь платежеспособный спрос общества. А где-то существуем мы с вами. И вот вопрос: какова связь и участие нас и этого производства? Внутри него существует хорошо описанный и в значительной мере решённый конфликт между трудом и капиталом.

А снаружи? Если человека взяли на работу, а по итогам обобрали – это один формат конфликта. А если просто изначально не взяли – совсем другой. Все люди нагими приходят на этот свет, но «почему-то» в нём одни владеют ресурсами, распределяют их, другие получают распределяемые ресурсы, а третьи – и не владеют, и не распределяют. Третьим как бы намекают – «вы зря родились, мы вас не ждали».

+++

Угнетённые – те, кто что-то сделали, а у них потом часть сделанного отняли.

Обездоленные – те, кто ничего не могут сделать изначально, потому что не допущены до исходных ресурсов. У них нечего отнимать (и никто ничего не отнимает) – потому что они вообще не участвуют в создании материальных благ.

Оттого очень легко спекулировать на тему: «они ничего не сделали – им ничего и не полагается». И на тему «мы у них ничего не отнимали», «мы их никак и ничем не обидели» и т.п.

Гнев обездоленных богатые не могут понять, и часто искренне. «Какие у них претензии к нам?». Мы им ничего не задолжали, они вообще на нас никогда не работали, да мы с ними и вовсе не пересекались!

Так возникает новое, не описанное марксизмом явление: классовый мир на узком пятачке. То есть некие шустряки договорились между собой, кто владеет ресурсом, а кто его обрабатывает. Договорились и не обижать друг друга. Распределители даров земных живут хорошо, и обработчики неплохо. Но по итогам ХХ века этот круг не просто узкий, он постоянно сужается!

Вообразите: богачу в его поместье 10 дворников чистили снег. Потому появилась снегоуборочная машина, 9 дворников сократили, а одному улучшили оплату и условия труда. Он уже не лопатой машет, а сидит за рулём, как «белый воротничок». И при этом у него хорошая зарплата и недурные отношения с семьёй помещика (его там ценят, уважают, руку подают).

Вот и получается неведомое марксизму явление: пролетарий-угнетатель! С одной стороны, он наёмный работник, у него нет собственных средств производства и собственных ресурсов. С другой – он один кушает за 10 прежних дворников, и сам заинтересован, чтобы они не вернулись на работу никогда.

Это-то мы и видим: замкнутые, демографически-мелкие производственные комплексы, внутри которых всем хорошо, а снаружи – море и океан изгоев, лишенцев…

С одной стороны, постоянно улучшаются условия труда. С другой – сокращается потребность в рабочих руках. Эти процессы накладываются друг на друга: пролетариат становится обеспеченным, зажиточным меньшинством.

Складываются локализм (лишь бы у меня было хорошо, а на остальных мне наплевать) и дарвинизм (кто не может выжить, тому и не нужно выживать).

Поэтому проблема угнетённых, проблема марксистского формата – в значительной степени обесточена. Те, кого богатые берут младшими партнёрами в долю – теперь и зарабатывают прилично, и трудятся совсем не до изнеможения (естественно, исключения есть, но мы про общую динамику).

Но в то же время множится и обостряется проблема обездоленных – тех, кому отказано в праве на участие. Они не делят прибыль – потому что не участвовали в производстве. Они ничего не делали – поэтому у них нет и права на потребление сделанного.

+++

Возвращаясь к началу статьи: есть проблема. Проблема в возможности человека приступить к общественно-полезному труду, устроится на работу. Это для новорожденного право – или рыночная возможность? Если право – тогда он в какой-то мере защищён, для него будут создавать «общественные работы», как Рузвельт с Кейнсом, вытягивая США из рыночной трясины «великой депрессии».

А если это только возможность, то его шансы достойно жить и достойно зарабатывать – тают на глазах, с каждым новым фактом механизации, автоматизации, роботизации производств. Возможность устроиться для человека без блата, без связей семьи в этом обществе – всё более призрачная, соответственно, и проявить себя ему просто негде.

Он становится заложником своей низкой касты, в которой от его личных усилий и качеств ничего не зависит. Весь его выбор – умереть или перебиваться нищенскими случайными заработками (прекариат вместо пролетариата).

И если мы этого девятого вала гуманитарной катастрофы не увидим – человеческая цивилизация обречена…

Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ.; 15 октября 2018