НЕТ ЖИВОЙ ВЛАСТИ У МЁРТВОГО ОБЩЕСТВА! 18+

​Путин, хочет он того, или нет, находится в комнате с чудовищем ельцинской «елиты» (писать о ней «элита» рука не поднимается). Это чудовище отчасти пёс, отчасти палач. Оно служит, как пёс, когда его хорошо кормят, и сожрёт хозяина – если тот перестанет кормить. Чудовище может растерзать врагов хозяина – но его мало почесать за ухом, его требуется хвалить плотоядно. Ответ на вопрос, в какой мере власть в РФ властвует, а в какой является заложницей клыкастого чудовища – очень сложный. Понятно, что в 2000-2007 годах она была полной заложницей. Затем, в результате сложнейших процессов взаимной дрессировки, чудовище и власть вошли в более сложные отношения…

...И с хлыстом подхожу к ним, и с ласковым словом,

Репетирую дважды в течение дня.

Только тигр не знает, что он дрессирован,

Потому то и шрамов не счесть у меня...

песня "Ап!" - эстрада 80-х

Но это не значит, что чудовище криминальной приватизации стало вегетарианцем. Оно по-прежнему плотоядно, оно по прежнему жрёт общество – надкусывая то «платоном», то отменой пенсий…

Теперь давайте представим, что Путин очень хочет избавиться от монстра в своей комнате. Я не утверждаю, что это так, я просто прошу предположить…

Хотеть не вредно: но когда хотелки превращаются в действия, то «действие равно противодействию». Если Путин избавляется от монстра, то и монстр избавляется от Путина, так?

Кто кого опередит в действиях? Допустим, нам по телевизору сообщили, что Путин низложен, у власти Ксений Анатольевич Явлинский, который встретит НАТО хлебом-солью…

И вот тут очень важный тест, который я вам предлагаю пройти.

Если ситуация такая – что мы делаем? Конкретно вы, конкретно я? Мы дальше смотрим телевизор, радуясь или ругаясь? Или же самые крепкие из нас выходят с транспарантами на улицу? И стоят там, назло Ксению Анатольевичу Явлинскому уши морозя? Оттого что мы мёрзнем (или не мёрзнем) на улице – власти ведь ни жарко, ни холодно…

С точки зрения мировой закулисы мы вообще давно и безоговорочно приговорены к смерти. Наши забастовки – часть этого плана: мы не вышли на работу, а у нас бы и так её отняли. Наши ненасильственные протесты – тоже часть этого плана: гнев масс выходит в паровой клапан ненасилия…

Мы не нужны мировому рынку ни как работники, ни как просто живые существа. Мы можем бастовать до трупного окоченения или сидеть на площадях до пролежней на заднем месте.

Или вы устроите голодовку протеста?! Голодовку, Карл!!! Подарок добровольности тем, кто и так собирался вас уморить голодом?

+++

Итак, условная ситуация: время «Ч», Путин свергнут, наши действия? Ваши? Мои? Вашего соседа? Моего соседа?

Мы что, откопаем кулацкие обрезы, которых у нас нет? Допустим, даже, что у какого-то «продвинутого пользователя» есть кулацкий обрез, и он его достанет, грозя Ксению Анатольевичу Явлинскому, марионетке Госдепа США, вполне боевым оружием…

Огорчу «продвинутых»: история неопровержимо доказала, что даже стреляющего обреза – МАЛО! Даже если бы винтовка сопротивления была у каждого (чего, конечно же, нет, вы сами знаете) – нужно скомплектовать из стрелков дивизии, корпуса, многомиллионные армии ополчения. Откуда возьмётся иерархия между людьми, пришедшими с обрезами на площадь? Даже если они выберут единого командира (опыт показывает, что патриотическая оппозиция и на это неспособна) – насколько бесприкословно они потом будут ему подчиняться?

Потом: всё это единство должно базироваться на какой-то общей идеологии, единой вере миллионов, с одной стороны, типовой, а с другой – фанатичной. Если люди, собравшиеся для вооружённого сопротивления низвержению Путина – начнут рядится насчёт образа будущего, если их личная вера не адаптирована к вере соседа по окопу – тогда внутренняя свара вероятнее организованного сопротивления внешнему врагу…

+++

Плохой тест, правда? Обидный? Очень обидный для тех, что считает себя святее папы римского – но при этом не в состоянии собрать даже сотню безусловных сторонников…

Нам обидно, что власть на нас плюёт. Но ведь эти плевки презрения власти – ответный жест. Вы, наверное, забыли, но вначале это мы харкнули на власть… У нас была нормальная человеческая власть, не без недостатков, но в целом адекватная… Её свергли с помощью горстки наёмников, психопатов и шпионов, страну потом, как торт, разрубили на 15 ломтей…

Наши ответные действия, стесняюсь спросить, каковы были?

Власть – по итогам жестоких уроков 90-х годов, видит в нас не опору, а иждивенцев. Даже если и пытается спасти – то без опоры на наши силы, которых просто нет.

Власть прекрасно понимает, что спасение её, утопающей, дело рук самой утопающей. И что в случае успеха путча в Москве – народ пискнет, пукнет и поплачет… Как в 1991, 1993, 1996 и прочих «точках бифуркации»…

А значит, наёмной армии охотников за русскими скальпами, нанятому американцами сброду – противопоставляется такая же наёмная армия охотников за русскими кошельками. То есть чудовище приватизации, которое очень злое, но если его хорошо кормить – может сыграть роль злой сторожевой собаки…

+++

Почему так случилось? Утешу: не мы одни в заднице. Весь мир деградирует, и деградирует страшно. Действующая против нас система либерал-глобализма разваливается на глазах. Более крепкий противник давно бы уже прибил нас, русских, до смерти.

Главную причину вижу в положительном ответе на вопрос В. Высоцкого:

-Свет лампад погас? Воздух вылился?

Али жить у вас разучилися?

Да, мы разучились жить. И просто выживать коллективно – разучились. Лампады зажигаем по мере сил – пока лампад очень мало, их огоньки мезозойского мрака разогнать пока не могут…

Чтобы выжить народом, коллективно, а не индивидуально – на горе соседских трупов – народу нужны определённые качества. Качества, которых нет больше…

+++

Государство и общество держатся на трёх качествах социопсихики масс (настроя подавляющего большинства населения):

- Сила духа

- Совестливость духа

- Цельность духа (альтернатива которому – дискретное, раздробленное мышление, интеллектуальное помешательство).

Иначе говоря, население может, хочет и знает, как спасти свою страну в штормах и потрясениях реальной жизни. Население деятельно, совестливо и не сумасшедшее.

Поэтому все ельцины в такой социальной среде не проходят дальше тюрьмы, а все сахаровы – дальше психушки. Общество справляется с отдельными отщепенцами – когда оно само по себе не состоит из одних отщепенцев. В условиях же деградации общества открывается широкая карьерная перспектива политиканам-дегенератам, которые подкупают деградирующее население обещаниями «свободы от сложностей», животной простотой, избавлением от бремени цивилизованного поведения.

Условно говоря, там, где все устали кушать ножом и вилкой, выберут того, кто громче всех призывает хлебать напрямую из лохани. Там, где всех тяготит путь до сортира – выбирают того, кто обещает мочиться на любом углу, где приспичит…

Облегчение в самом грубом физиологическом смысле (не стал терпеть до дому, разрешили нагадить прямо посреди площади) – мобилизует зверя в человеке. Это оружие политиканов-дегенератов ельцинского типа, и это оружие направлено, прежде всего, против цивилизации и культуры.

Дело в том, что можно развиваться путём усложнения практик. Усложнение бывает разным, возрастающее совершенство, возрастающее число подсистем в системе – имеет варианты. Но, пусть вариантов и много, среди них нет места развитию через упрощение и опрощение. И там, где простейшее сиюминутное удобство особи ставят выше прогресса, миссии, сверхцели великого проекта, проще говоря, ставят частное над общим – там реконструируются чисто зоологические реалии.

Чего нам (населению) не хватило в «перестройку» и после? Как дефицит йода в организме превращает людей в жутких деформированных уродов, так дефицит силы, совестливости и цельности духа делает из гражданского общества скотобазу.

Мы с первых же лет «перестройки» (да и раньше) столкнулись с оскотиниванием масс в рамках нарастающих бессовестности и бесстыдства. Недопустимое прежде социальное поведение стало бесстыдникам казаться нормой, а прежде допустимое – «зажимом, тюрьмой».

Эпидемия бесстыдства и бессовестности (апогеем которой выступают современные украинские практики) охватило широкие слои населения, но, конечно же, не все. Не менее (как минимум) широкие слои были возмущены бессовестными согражданами, ворчали, что «Сталина на вас нет» и т.п.

Однако совестливость духа, дающая оценку мрази, как мрази, а не как «умению жить» - сама по себе не работает. Оценить мало. Надо взять топор в руку и зашибить погань. Но для этого нужна сила духа, а с ней тоже образовался страшный «дефицит в организме». «Всё понимающие» люди были отравлены десятилетиями самого грубого пацифизма, дряблого гуманизма, слабацких представлений о поведении.

В итоге понимающие – бездействовали. А бездействие совестливых – питательный бульон для бессовестных бесстыдников. Их ведь словами не устыдишь, их валить нужно, а когда не валят – значит, всё им в руку…

Бессовестность и бессилие народного духа (иммунитета нации, без которого нацию убивает любой, даже слабый вирус извне) - неразделимо сопровождается с интеллектуальным помешательством, разорванным и сумрачным состоянием ума.

Человек – даже если наберётся духу действовать, «в желаньи правды и добра» - в итоге вместо полезного действия выдаст какую-нибудь гадость, безумное безобразие. Если ум не понимает реальности, если ум во власти бредовых теорий, если не осознаёт подлинных причин беды – то устранение причины такой больной ум заменяет «охотой на ведьм», расправами, о которых Пушкин говорил – «бессмысленные и беспощадные».

Простого возмущения мразью приватирства – не хватает. Но и то, которое есть – слабо и беспомощно в действиях. А то, которое преодолело слабость и действует решительно – проявляет упорство в глупых акциях, упорство, достойное лучшего употребления…

Почему так? Да потому что современный человек страдает разрушением общей картины мира. Ум его раздроблен и растекается по древу. Оттого всё, прежде обязательное – становится для него необязательным и сомнительным. Даже отделив добро от зла, что называется, чутьём – он затрудняется объяснить, почему добро – добро, и почему зло – является злом. Нет у него единого мировоззрения, нет духовной «таблицы Менделеева», в которой элементы жизни разложены по периодам.

+++

В такой ситуации, как писал Пушкин – умственно и нравственно оглушённый «народ - безмолвствует». От него правителю нет ни протеста – ни опоры.

С одной стороны удобно – что ни сделаешь, не возмущаются. С другой – кто бы ни пришёл по твою (правителя) душу – защиты от этих овечек не дождёшься. В самом лучшем случае они под новым, железным ярмом – пожалеют о старом начальнике: мол, добрый был, жалко, помер. А чаще – попросту забудут, не обладая «долгой памятью», не обладая способностями к сравнительному анализу.

При таком состоянии оглушённого бессилия умственно и нравственно оскоплённых масс – лучше всего наихудшему из правителей, а хуже всего – наилучшему. Слабоумная пассивность потерявшего реагентность населения не может препятствовать никакому разрушению – но при попытках созидания она оказывается глухим тормозом. Ведь разрушение и капитуляция требуют пассивности масс (она есть), а созидание и борьба – активности масс (с ней очень плохо).

Возникает «феномен Вадима[1]» - когда официальный правитель за народ, но народ даёт его убить, расправиться с ним. Ведь в реальной жизни мало огласить какую-то прекраснодушную маниловщину, надо, прежде и главнее всего, отстоять её от покушений!

И если ты, подобно Вадиму, бросаешь клич «режь варягов, насильников, грабителей, мучителей людей!» - то неизвестно ещё, кто кого зарежет? Их кончат, или они тебя?

Власть, которая не опирается на реальную силу – не является умной властью, да и вообще властью не является. Она подобна городскому сумасшедшему, который выкрикивает на улице свои лозунги, потешая праздных гуляк. Не чувствуя за ними реального силового обеспечения, их не только никто не станет выполнять, но и крикуна вскоре упекут с улицы в застенки подальше…

Власть не может навязать повестку, которую исполнители не хотят исполнять. Поэтому реальной исторической властью становятся только те, кто УГАДАЕТ – какой приказ мечтают исполнить миллионы исполнителей. Да, конечно, есть и историческая инерция, когда власть уже не интересна большинству, но ещё удерживается в силу привычки повиноваться… Но всякая инерция угасает.

+++

Не виной, а бедой Путина (как и любого, кто оказался бы на его месте) является то, что в современной России единственной реальной силой является алчная и хищная банда новых варягов-приватизаторов. И единственными армиями в современной борьбе выступают наёмные армии, которые воюют не за идею, не за святыни, а за плату. И плату свою намерены взыскивать с нанимателя весьма решительно…

Запад, мечтающий о пожирании России и русских, опирается на силу доллара, на наёмные отряды вокруг надутых долларами псевдолидеров-пустышек. В противостоянии этому нашествию наёмников-майдаунов хотелось бы опереться на народный дух, на традиции ополчения Минина и Пожарского, воины которого не только не получали платы, но и наоборот, сами платили за право участвовать в битве…

Хотелось бы – а где? Отдельные писки и взвизги с мест группочек в 4-15 человек не в счёт. Ельцинизм должен был вызвать восстание миллионов – но не вызвал. Ибо мертвечина не демонстрирует реакций живого тела, что касается и духовной мертвечины (и её – в первую очередь).

Современный Ельцину человек либо вообще не понял его порочности, радуясь открывшимся мародёрским возможностям (бессовестность). Либо понял – но ограничился ворчанием и умыванием рук по принципу Пилата. Даже в тех редких случаях, когда антиельцинский протест принимал активные формы – его носители демонстрировали полное отсутствие единства программы и цельности духа, сами, по большей части, пребывали в каких-то галлюцинациях безумия, не умели энергии протеста перевести в энергию альтернативы, негативные эмоции переключить на позитив созидания.

Бессовестность, бессилие и безумие масс, диалектически перетекающие друг в друга (по сути, это разные стороны одного явления, массового растления) – не то, чтобы хороши. Они очень плохи. Но они – реальность, с которой придётся считаться всем, желающим выжить, а не пасть бессмысленной жертвой обречённого несогласия с реальностью.

+++

Эти обстоятельства прогнивания социопсихики (деструкции коллективного мышления) и обуславливают внешне малопонятные колебания современной власти.

Власть в комнате с чудовищем, которое, когда сыто – подаёт власти тапки. А если оголодает – сожрёт бывшего хозяина. Власть вынуждена подкармливать это чудовище, постоянно скармливая ему то одну, то другую социальную программу. Но это не вопрос доброй воли, это вопрос исторической необходимости.

Власть в смертельной схватке хочет иметь наёмную армию против наёмной американской армии. Противостоять наёмникам майданов кем-то, кроме других наёмников, мотивированных наживой – не получается. Любое сборище нашего времени начинает выяснять не что оно может сделать для страны, а что страна может сделать для него. Уберите финансирование – разбежится и сборище.

+++

Чтобы власть стала иной – надо вообще забыть о власти (верхушке пирамиды) и заняться социопсихикой общества (самой пирамидой). Формировать на местах общины совестливых, сильных духом и психически вменяемых людей, которые в поведении руководствуются не земными законами, а священными заповедями, безразличными к смене властей и законодателей.

У вас своя свадьба – у нас своя. Именно таким путём сперва катакомбные христианские общины сформировали христианскую цивилизацию. Они, кстати, были не революционны, а опорой власти в её добрых делах. И по мере их укрепления – крепла и решимость властей пойти путём добрых дел. Ведь всякое начинание власти нуждается в социальной опоре снизу, в энтузиазме исполнителей. Без такого энтузиазма всякое дело превращается в «распил бюджета», выделенного на него.

+++

Сложившееся в 80-90-е годы ХХ века общество пацифистов-паразитов непригодно для обороны и контратаки. Когда его кормят - оно ведёт себя, как домашний скот, радуется и восхищается полным корытом. Когда его перестают кормить – оно ведёт себя, как безропотная жертва на заклание: стонет, мычит, слезами выражает своё несогласие с «политикой партии»…

Для того, чтобы спасти такое общество прожорливых жертвенных животных, спасти просто от резни – необходимо найти силовой ресурс извне этого общества. Для отпора волчьей стае можно организовать пастухов, свору овчарок, но нельзя мобилизовать на отпор баранов, сколько бы их ни было…

Бараны нуждаются во внешней защите. Ну, и конечно, отношение к ним и их отаре – презрительное даже у защитников. Даже у тех, кто хочет их только стричь, а не резать.

Ибо вы вообще живёте на белом свете по доверенности! Дунь-плюнь, и нет вас, и ведь никакое «мировое сообщество» слова не вякнет – даже если вас бомбами погребут под руинами ваших же городов!

Сильно оно возмущалось геноциду сербов в Югославии? Геноциду русских на Днестре? На Кавказе? На Донбассе? Или вы хотите сказать, что оно, «мировое сообщество», ничего не знает – в век интернета-то? Когда кадры резни видят во всём мире – и во всём мире делают вид, что их не видят…

А не проще ли предположить, что всему мировому сообществу со всеми его институтами международного права – насрать на вашу смерть?

Что у людей в Аргентине или в Италии своих хлопот по горло – и некогда им отвлекаться на защиту истребляемых пацифистов-паразитов на другом конце света?

Нет, ну поохать – конечно, поохают. Выразят озабоченность. Пробормочут, что так нельзя, это, мол, не наш метод… Но ведь и всё!

+++

Путин сидит в одной комнате с чудовищем, которое он кормит, и которое может съесть его самого. Избавить власть от чудовища можем только мы, сформировав общины, на которые можно опереться помимо криминальных банд.

Это трудный путь – но, в отличие от майданной некролюции, у него есть перспектива…

[1] Вадим Храбрый - легендарный предводитель новгородцев, восставших в 864 году против варяжского засилия конунга Рюрика. Между новгородцами оказалось много недовольных самовластием Рюрика и действиями варягов. Под предводительством Вадима Храброго вспыхнул протест, но кончилось всё тем, что Вадим был убит Рюриком. В изложении В. Н. Татищева Вадим был местный словенский князь.

Николай ВЫХИН, специально для «ЭМ»; 27 июня 2018