Сетевая корпорация DeepState

Это заметка об обстоятельствах рождения из племени земледельцев и скотоводов того народа, который мы сейчас знаем как евреев, о причинах обретения им фундаментальных конкурентных экономических преимуществ, которые привели к рождению в его лице второй ветви т.наз. «Домината» (=DeepState).

Век живи, век учись! Меня всегда интересовали принципы систем управления, что в технике, что в обществе: иерархическая, сетевая, матричная и др. Во многом они подобны, хотя есть и особая специфика… как между органическими и неорганическими структурами. Социальная (органическая), в отличие от технической, сама себе ставит задачи и определяет граничные условия функционирования в зависимости от условий среды обитания.

«Начнём от печки – с вавилонского пленения иудеев. Знакомясь с начальной фазой плена, следует обратить внимание на два фактора, ставшие спусковым крючком последующих событий – это внедрение в Вавилон готовых структур управления и качество пленённого материала» (https://onoprienko.ru/mirovoj-krizis-28-rozhdenie-dominata-k/).

Первое вавилонское пленение

Вскоре после уничтожения в 609 до н.э. Ассирии Египет и Вавилон вступили в схватку за Заречье. Всем мелким царствам Леванта пришлось делать свою личную ставку на сюзерена/покровителя-хозяина. Иудея поставила на близкий ей Древний Египет. Её ставка оказалась ошибочной, но именно она стала причиной рассматриваемых здесь процессов, в частности, привела к рождению монотеизма.

Один из последних иудейских царей Иехония вступил на престол в разгар антивавилонского восстания в декабре 598 до н.э. А уже через три месяца Иерусалим пал, после чего иудеи были массово угнаны в плен. Так в 597 до н.э. начался знаменитый «Вавилонский плен» иудейского народа.

В Вавилонию помимо Иехонии с семьей и свитой, были угнаны придворные, жреческое сословие и пророки, столичная администрация и знать, называемые в изгнании «старейшинами Израиля» и «старейшинами Иехуды», тысячи войска, плотников и кузнецов. Среди отправленных в Вавилонию был и пророк Иезекииль, который стал первым пророком диаспоры – духовным вождем изгнанников. Царь Иехония томился в заточении 37 лет, после чего был освобождён и получил почётное положение при дворе. Скончался он в Вавилоне.

Второе вавилонское пленение

Последовавшие демонстрации Египтом своей военной и морской мощи поощряли царства Заречья к восстанию. Формально к нему в качестве союзников присоединились Иудея, Тир, Сидон, Моав, Аммон и Эдом. Но восстание по сигналу из Египта в 589 до н.э. подняла только Иудея.

И опять в схватке за Заречье победу одержал Вавилон, теперь окончательную. Многие жители Иудеи нашли тогда спасение в Египте. Летом 587 до н.э. армия Навуходоносора II осадила Иерусалим, а в июле 586 до н.э. Иерусалим, исстрадавшийся от голода и эпидемий, пал и был разрушен.

Приобретение с высоким потенциалом

В результате Вавилонское царство пополнили несколько десятков тысяч иудеев, и не просто иудеев. То были сливки Иудейского царства – его административная и жреческая элита совместно с самой образованной и рукодельной частью социума, экономически и социально наиболее активной.

Удельный личностный потенциал пленённой массы следует охарактеризовать как чрезвычайно высокий. И состояние рабства не стало помехой его реализации, поскольку в Вавилоне эпохи «столпотворения» сложились уникальные для того условия. Прежде всего, это уже была капиталистическая экономика.

Вавилон и капитализм

К моменту покорения Иудеи Вавилонское царство, наследовавшее шумерскую цивилизацию, стало тем местом на земле, где капитализм достиг чрезвычайно высокого уровня развития:

Лояльность Вавилона к пленникам

Важнейшей характерной особенностью вавилонского этноса был высокий уровень терпимости к инородцам:

Мягкие условия плена, этническая терпимость, уникальный потенциал интернированных, всё вместе это привело к сохранению в условиях плена иудейского сообщества и его реинкарнации в новое качество – в «сообщество в изгнании» вместе с администрацией бывшего Иудейского царства и теократической элиты культа Яхве. Только этот социум, в отличие от обычного административного, не был привязан к конкретному территориальному ландшафту.

Реинкарнация иудейского социума в Вавилоне

В плену еврейский социум был вынужден заняться решением задачи своего выживания в совершенно новых для него условиях и обстоятельствах, что было весьма нетривиальной задачей.

Необходимость монотеизма. В условиях оторванности от ландшафта, который сформировал этот народ и служил основанием его власти, резко возросла значимость культа Яхве и иудейского жречества. Это там, в Иудее, власть суверена порождалась самой территорией и очерчивалась её границами: во-первых, неповторимый ландшафт воспроизводил уникальные традиции и этническую идентичность, что способствовало единению, во-вторых, территория сама по себе порождала лояльность к верховной власти, как к инструменту, обеспечивавшему её связность и защиту.

В условиях плена единственным основанием власти безземельного народа-суверена и единственным инструментом воспроизводства идентичности, и средством объединения могла служить только единая общая вера. Следовательно, многобожие отметалось сразу и категорически. В отсутствии объединяющего группу ландшафта оно приводило к мгновенной её дезинтеграции, далее к ассимиляции традиций и идентичности, как следствие, к исчезновению базы для единения подданных, затем и самих подданных. Поэтому в Вавилоне альтернатив культу Яхве не было, и быть не могло.

Борьба за выживание. Без своего царства социум лишился безусловного притока ресурсов: не имея возможности исполнять свои классические функции по консолидации территории, а это организация её защиты, поддержание порядка, обеспечение связности единой зоны разделения труда, он лишился формальных оснований для взимания налогов. Однако их сохранили служители культа – право взыскивать пожертвования Богу. Но без административного «напоминания» жреческие налоги, как и все прочие, имеют тенденцию превращаться в тонкий ручеёк добровольных подношений. Так и случилось с северно-израильскими евреями в ассирийском плену:

Без поддержки административного социума, способного требовать, выносить приговоры и приводить их в исполнение, Боги хиреют и умирают – их замещают те культы, которые в милости у местного социума. В Ассирии 200 лет до того, процесс закончился растворением идентичности интернированных (перемещенных) евреев.

В Вавилоне поддержка сообществом своего жречества обеспечила взыскание с общины ресурсов, позволивших им совместно выжить на начальном этапе плена. Немаловажно, что в Вавилонии под рукой у иудейского общества оказался и силовой инструмент: из тысяч интернированных воинов несложно было выбрать ядро, готовое обеспечить взыскания и привести в исполнение любой приговор. Такого рода инструмент способствовал единению иудейской общины не слабее слова божеского.

Квартет опор иудейской власти. «Евреев в изгнании» возглавил дом Давида – попавшая в Вавилон с первой волной пленения семья царя Иехонии. Впоследствии его потомки были во главе тех, кто с разрешения персидского царя Кира (!) вернулся в 538 до н.э. на родину.

Наряду с домом Давида ещё тремя опорами власти в изгнании стали: старейшины, жречество и пророки.

Роль старейшин – патриархальных и племенных вождей, уменьшившаяся в Иудее, где в руках монархии была полноценная административная вертикаль, в изгнании вновь возросла. Старейшины заполнили образовавшийся вакуум власти, отправляя локальную исполнительную власть, что было вполне естественным.

Но верховное жречество и пророки безоговорочно поддерживали исключительно власть дома Давида, понимая, что в противном случае старейшины разорвут общину в клочья, а с нею канет в небытие и культ Яхве.

Доказательство незаменимости. В Вавилоне иудейская диаспора с ходу воссоздала экстерриториальную «государственность» благодаря перемещению в Вавилон готовых социальных структур. Принципиальная новизна здесь в том, что до той поры любой административный социум был необходимым атрибутом государства на геофизическом ландшафте (территории). Поэтому «сообщество евреев в изгнании» стало абсолютным эволюционным новшеством.

Меж тем, любое эволюционное новоприобретение приживается в том и только в том случае, если оказывается энергетически эффективным. Это означает, что дополнительный поток ресурсов от его внедрения должен превышать их расход на его содержание.

Пожертвования начального этапа на содержание «сообщества в изгнании» быстро превращалось в невосполнимую трату диаспорой ресурсов. Сдать «экзамен» на энергоэффективность ему помог ряд факторов, прежде всего, уникальные и сложные форматы рабства и качественный состав диаспоры.

Характер эксплуатации рабов в Новом Вавилоне

Начнём с того, что упомянутая выше лояльность и терпимость Вавилона к инородцам диктовалась экономической необходимостью. Уровень развития капитализма, достигнутый Вавилоном, не мог не сказаться на коммерциализации рабства, следовательно, на положении рабов и отношении к ним. Вавилон предоставлял уникальные форматы рабства, из которого евреи должны были как-то выбираться, а значит, должны были существовать тому возможности.

Оброчное рабство и вольноотпущенники

Использование евреями возможностей Вавилонского плена

Поскольку Вавилон мыслил исключительно экономическими категориями, то рабов, естественно, старались использовать так, чтобы они приносили максимальную прибыль. Несомненно, что высокое качество человеческого материала диаспоры, уровень квалификации, образования и социальной активности позволили евреям моментально занять высокое место в иерархии вавилонских рабов, а в последующем и в вавилонском социуме в целом. Причиной тому крайний экономический либерализм Вавилона – прямое следствие жажды наживы.

В итоге спектр экономических возможностей, предоставленных Вавилоном рабам-евреям, особенно оброчным и вольноотпущенникам, оказался чрезвычайно широк:

Восторженные оценки вавилонского плена

Ниже краткая характеристика возможностей плена в представлении самих евреев. А начнём с того, что воспользуемся известным произведением Исаака Ю́довича Азимова (Айзека Азимова):

А вот пример фактической оценки того периода в истории иудеев и левитов более официальными еврейскими источниками:

Несомненно, что у иудейского жречества, искушенного в отправлении культа, имелись все возможности подменить нерадивых граждан в храмах, тем самым занять множество доходных позиций в храмовых администрациях. Также это открывало ему прямой доступ к своим нанимателям – местной храмовой олигархии. А храмы Вавилонии были сказочно богаты – в них поступали многочисленные дары и пожертвования, существенная доля военной добычи и дани с покорённых стран. И даже малая толика этого богатства, перепадавшая столь ответственным исполнителям, была далеко не мизерным кушем.

Какие ещё экономические возможности открыл Вавилон иудейским пленникам? Учитывая состав пленённых, значимая их часть была в состоянии с высоким качеством исполнять функции управляющих. Мифологическое повествование в Книге Бытия об Иосифе, совершившем карьеру от раба до управляющего царством самого фараона Египта, отражает профессиональные чаяния евреев.

Из экономически-активных иудеев получались прекрасные торговцы, трактирщики, рабы-дельцы и пр. Рукодельное сословие было первым кандидатом на оброчное рабство в качестве ремесленников. Открытый диаспоре через жрецов доступ к храмовой олигархии позволял евреям-ремесленникам специализироваться в том числе в высокодоходных ремеслах – ювелирном деле и изготовлении предметов роскоши. Качество человеческого материала и наличие образования позволяло оказывать и другие квалифицированные услуги – делопроизводство, обучение, возможно, лечение, и пр. Пророки же, судя по пиру царя Валтасара, открыли диаспоре доступ к высшей элите Вавилона, вплоть до первого лица.

Главное здесь не в перечне доступной евреям профессиональной специализации. Самое важное, что социально и экономически активная диаспора была в ряду первых кандидатов сначала на оброчное рабство, затем на вольно-отпущенничество. Тому причиной экономическая целесообразность использования в таковом качестве рабов, социальный и экономический потенциал которых в большинстве своём существенно превосходила таковой у их господ. С образованием и навыками, доставшимися от Иудеи, при отсутствии начального капитала они более всего подходили для специализации в перечисленных выше свободных профессиях.

Попадание в категорию деятельной элиты вавилонских рабов открывало перед евреями широкие возможности накапливать состояния. Напомним приведённую выше в реконструкции В.А. Белявского характеристику: «Оброчные рабы и вольноотпущенники вместе с привилегированными храмовыми и царскими рабами составляли верхушку класса рабов. Многих из них с очень большими оговорками можно назвать эксплуатируемыми. Они сами эксплуатировали не только рабов, но и граждан, и были богаче очень многих из них».

Переходя в категорию оброчных рабов и вольноотпущенников, иудеи становились экономическими независимыми субъектами. А прямой доступ диаспоры к высшей элите и олигархии Вавилона мог существенно облегчить и ускорить процесс обретения социальной свободы.

С обретением экономической и социальной свободы у иудеев появлялась возможность свободно передвигаться по территории царства, создавая локальные диаспоры, а также самим эксплуатировать рабский труд. Наработав капитал, они могли становиться в том числе землевладельцами. Но гораздо целесообразнее была другая специализация.

Наиболее доходная специализация диаспоры

Клинописный текст, упоминающий о жизни и хозяйственной деятельности в иудейских поселениях Вавилонии

Вавилонский капитализм имел ярко выраженную торгово ростовщическую составляющую. Поэтому после прохождения этапа первоначального накопления капитала перед евреями открывалась возможность реализовать себя в торговле и ростовщичестве – занятиях существенно более устойчивых и выгодных, чем земледелие.

Поясним. Средние и мелкие земельные хозяйства регулярно сталкивались с дефицитом платёжеспособного спроса, что толкало их в когтистые лапы ростовщиков. Наступавшая, в конце концов, неспособность погасить долг заканчивалась их реализацией на рынке – поглощением одной из олигархических акул, процветавших за счёт доступа к административному спросу. Естественно, в цепочке «жертва-акула» более целесообразным и практичным было присутствие не в роли потенциальной жертвы, а в качестве ростовщика, получавшего свои бонусы в процессе приготовления жертвы к акульей трапезе. Поэтому не землевладение, а ростовщичество ещё в Вавилонском плену выдвинулись в категорию основной, наряду с торговлей, специализации диаспоры.

Естественно, что в периоды античных кризисов платёжеспособности, сталкиваясь с дефицитом инвестиционных ниш, еврейские диаспоры обращали внимание, в том числе, и на землевладение, обычно посредством аренды земли. Но также несомненно, что именно в период плена они освоили ростовщичество, как наиболее высокодоходный бизнес:

Сообщество людей свободных профессий

Следствием спектра открытых возможностей и экономического либерализма стало формирование в диаспоре финансово доминирующего ядра из людей свободных профессий. Именно там, в Вавилоне, они почувствовали вкус и прелесть не в обработке ландшафта, а в социальных операциях, наиболее рентабельными из которых оказались извлечение ссудного процента и торговля.

В последующем перечень свободных профессий только расширялся: в будущем к нему добавились биржевые маклеры и прочие спекулянты, юристы, фармацевты, писатели, журналисты, актеры, художники, певцы, поэты и множество других. Определившись со специализацией, еврейские диаспоры с той поры отчаянно конкурировали с представителями коренных этносов за доступ именно к свободным профессиям.

«Социум в изгнании» стал управляющим центром сообщества людей свободных профессий, сплачиваемых на фундаменте теологически мотивированного изоляционизма, что превратило сообщество в закрытую извне корпорацию.

Конкурентные преимущества корпорации свободных профессий

Первое преимущество – информационное обеспечение наиболее высокодоходных сфер деятельности, прежде всего, торговли и ростовщичества. Кто имел доступ к высшей элите? Пророки. Кто был вхож в храмовую олигархию – одну из трёх ветвей олигархии Вавилонского царства? Иудейские жрецы, подменявшие на службах владельцев пребенд, тяготившихся столь скучными повседневными обязанностями. Кто более других в курсе проблем богатых семей? Приватные лекари, учителя, позже к ним добавились адвокаты и юристы. Кто более самих хозяев в курсе уязвимостей и коммерческих потребностей хозяйств? Управляющие. К кому стекались все городские сплетни? К парикмахерам и трактирщикам. Социум, создавая и поддерживая теологически закрытую среду, тем самым создавал условия для замкнутой циркуляции ценной коммерческой информации, чем кратно повышал эффективность экономических субъектов диаспоры. Знание планов, уязвимостей, проблем других субъектов экономики, возможность помочь сильным мира сего в тонких и скользких ситуациях – основа коммерческого успеха.

Второе преимущество – естественная трансформация закрытой извне диаспоры в сетевую структуру. Тому были все предпосылки: «Переселённым купцам было запрещено только возвращаться в Иудею, но они свободно могли разъезжать и торговать по всему остальному огромному пространству великой державы. Они и делали это. Одни остались в Вавилоне, другие переселились в Ниневию, Экбатаны, Сузы и Египет» (Никольский Н.М. «Древний Израиль», М., Крафт плюс, 2004, стр. 111).

При практикуемой в Вавилоне свободе перемещений экономических субъектов, в условиях информационной связности разбросанных в пространстве элементов диаспоры и одновременно их идеологической обособленности от окружения сетевая структура попросту не могла не возникнуть. А сетевая структура меж тем – идеальный инструмент для улавливания разницы ценовых потенциалов, дисбалансов спроса и предложения, минимизации сопротивления среды товарным и финансовым потокам. Данные преимущества обеспечивали перетекание товаров и денег меж узлами сети с минимальными издержками и их реализацию с максимальной маржой. Естественно, что наличие сетевой структуры тут же превратило торговлю во второй по высокодоходности после ростовщичества вид деятельности.

Третье конкурентное преимущество – купирование еврейским социумом внутренней конкуренции. Конкуренция – священная корова исключительно для романтиков капитализма – тех, кто вне корпоративного мышления. Тогда как всякий член корпорации знает, что «конкуренция – это грех». Правовые основания под отрицанием конкуренции подвела заповедь Второзаконие 19:14: «Не нарушай межи ближнего твоего», – которая с лёгкостью транслируется на социальный ландшафт. Позже её облекли в более развёрнутые юридические формулировки в законодательстве еврейских общин.

Четвёртое – устойчивый успех в сфере ростовщичества, на два с половиной тысячелетия ставшего фундаментом иудейской предприимчивости, невозможен без структур, обеспечивающих эффективное взыскание с неплательщика долга, если потребуется – внесудебное. В том же Вавилоне «получить долг не всегда было простым делом. Кредитор не имел прав на личность должника. Он мог забрать только залог, но и это считалось неэтичным: ростовщичество в неприкрытом виде вызывало осуждение. Поэтому ростовщики часто прибегали к маскировке своих действий. Они давали ссуды под поручительство третьих лиц, и в случае неустойки залог забирали не кредиторы, а поручители, с которыми после этого и имели дело кредиторы» («Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 5). Корпорация имела возможность с лёгкостью подставлять надёжных поручителей, а в случае социальной ловкости должника привести самый убедительный из аргументов – меры прямого физического воздействия.

Пятое преимущество – защита. Системные занятия ростовщичеством и иными способами обогащения на человеческой беде и пороках имели следствием накопление в социуме агрессии в отношении тех, кто специализировался в этих видах деятельности, особенно учитывая, что они инородцы, к тому же намеренно и жёстко отделявшие себя от социума. Неизбежные вспышки агрессии принимало на себя рабочее тело диаспоры – многочисленные ремесленники, мелкие дельцы и служащие, выступавшие в качестве защитного щита для финансовой элиты корпорации.

Перечисленные здесь конкурентные преимущества корпорации можно продолжить и далее. Но здесь вполне уместна пасхальная благодарственная формула евреев: «Даже если бы Бог не сделал для нас ничего другого, но только это, одного этого нам было бы довольно», – дайейну. Преимущества, обеспечиваемые корпорацией, стали более чем достаточным эволюционным обоснованием энерго-эффективности «социума в изгнании», без чьего управляющего воздействия её формирование было бы невозможным. Вынужденно утратив свой ландшафтный функционал, он не потерялся и нашёл точку приложения своих усилий, обеспечившую диаспоре – ресурсное благополучие.

Сетевая корпорация

Это сообщество людей свободных профессий трансформировалось в закрытую сетевую корпорацию. Возникшая в глубинах древней экономики, она более чем на полтора тысячелетия опередила появление профессиональных корпораций в экономике Европы, протекавшее в основном в XI-XV веках. Появившись много позже, они в сравнении с этой корпорацией были аморфными и рыхлыми.

В дополнение ко всему сетевую корпорацию можно охарактеризовать как латентную: имеется в виду необычайно высокий уровень её закрытости, что приводило к отсутствию у этносов пребывания понимания её содержания, внутренней структуры и конкурентных преимуществ. Как следствие, было невозможно создание механизмов противостояния корпоративной солидарности евреев, что превращало всех остальных субъектов экономики в сравнении с ними в детей. В том числе и олигархические семьи, уровень закрытости, устойчивости и возможности которых не шли ни в какое сравнение с таковыми у корпорации евреев.

А иудаизм следует рассматривать в качестве их корпоративной религии эпохи становления капитализма.

Спектр скрытых возможностей корпорации

Вавилон, напомним, был Меккой Больших Капиталов, поэтому все его законы и исполнительное производство не могли не получить перекос в направлении максимально возможной их юридической неприкосновенности. В этих условиях у корпорации евреев, самого крупного из субъектов экономики, консолидировавшего гигантский финансовый ресурс, были все возможности добиться фактического юридического иммунитета. И она, несомненно, его получила.

Все базовые социальные технологии корпорации были заложены ещё первой диаспорой Вавилона, после чего они с небольшими корректировками действовали в продолжение всей последующей её истории. Поэтому представление о содержании методов получения корпорацией фактического юридического иммунитета вполне можно составить по свидетельствам из России XIX века, на территории которой тогда проживала половина мирового еврейства. Вот наблюдения П.И. Пестеля, пламенного республиканца, в последующем декабриста, сделанные им в пору военной службы в западных губерниях:

Попытки пресечь контрабанду, зачистить приграничную полосу купировались явным, но более скрытым (что было более эффективно) сопротивлением со стороны корпорации. «Большие Деньги» корпорации включали ей режим фактического юридического иммунитета.

Основная проблема всех без исключения этносов была в том, что за обыденными и повседневными коммуникациями с разными уровнями еврейских общин никто не видел гигантского субъекта экономики – мировую сетевую корпорацию евреев. Любая власть продолжала относиться к ним как к этносу, только со своими особенностями.

Особые отношения евреев с землёй

Начнём с того, что со стороны «социума в изгнании» действовал фактический запрет на занятия земледелием, и тому была веская причина.

Люди свободных профессий менее всех зависимы от территории пребывания. Тогда как земледелие, не путать с землевладением, привязывает особь к принадлежащему ей клочку пашни, что невольно побуждает в ней лояльность к суверену, данную землю ему гарантирующему и защищающему. К тому же земледельцы – не социальные операторы и индифферентны к тем конкурентным преимуществам, которые готова им предоставить сетевая корпорация. Как следствие, они становились слабым звеном корпорации, наименее к ней лояльным, в итоге с высокой степенью вероятности превращались в вассалов сюзерена, отправлявшего власть на земле пребывания.

По этой причине в недрах диаспоры было сформировано сугубо негативное отношение к земледелию. Данный аспект народного еврейского духа рождён именно в Вавилоне, а не в Иудее, где евреи в основной своей массе были привязаны к земле. Еврей диаспоры, конечно, мог иметь отношения с землёй, но только в качестве землевладельца, рассматривавшего землю исключительно как актив для расширенного воспроизводства капитала, с которым при неблагоприятных условиях следует расстаться.

В силу перечисленных выше обстоятельств отношения евреев с землёй явно не складывались. Множество еврейских авторов, в том числе Айзек Азимов и Пол Кривачек предъявляют претензию в этом коренным этносам, «коварно ставившим евреям препоны в земледелии». Так, к примеру, в «Идишской цивилизации: становление и упадок забытой нации» Пол Кривачек замечает, что после V века из трёх социальных обязанностей земледельца – платить налоги королю, уплачивать десятину местному епископу и принимать участие в защите территории – вера и традиции запрещали евреям делать второе и третье. Всё верно, вот только вера и традиции – личное дело гостевого этноса. При этом его нежелание даже в малейшей степени синхронизировать свой дух с землёй пребывания намеренное и лежит не в теологической, а в практической плоскости – вызвано нежеланием корпорации потворствовать специализации евреев в земледелии, которое чревато неприемлемым размыванием её социальных границ.

Постепенно отношение иудеев к земледелию сублимировалось до полного его неприятия. Мейлих Иосифович Гершензон (1869-1925) русский, между прочим, мыслитель, историк культуры, публицист и переводчик, председатель Всероссийского союза писателей сформулировал его так: «Земледелие запрещено еврею его народным духом, ибо, внедряясь в землю, человек легче всего прирастает к месту».

Действие данной латентной настройки корпорации евреев Россия ощутила на себе в полной мере. Случилось это в XIX веке, чему предшествовало расширение Империи на запад:

В результате экспансии на западных и южных рубежах России был образован еврейский пояс из почти миллиона влившихся в её состав евреев. Отношения меж евреями и русским этносом, во многих аспектах нелицеприятные, весьма откровенно изложены А.И. Солженицыным в первой книге двухтомника «Двести лет вместе». Начнём с того, что по признанию тех же евреев русское крестьянство изначально стало их кормовой базой:

При этом сами евреи сильно страдали в голодные годы от чрезмерной скученности своего проживания. Надо было что-то предпринимать, и в конце XVIII века после сильного голода в Белоруссии сенатор и поэт Г.Р. Державин получил сенатское задание представить проект преобразований жизни евреев в Российском государстве. Он составил правительству свои предложения по привлечению евреев к земледелию и запросил мнение о них, в том числе, у кагалов. Те его изысканиям не обрадовались. Их отрицание было лаконичным: «евреи способности и привычки к хлебопашеству не имеют и в законе своём находят к тому препятствие» (Юда Израилевич Гессен, «История еврейского народа в России», т.1).

Кагалы, что характерно, были правы. Стартовавшая в начале XIX века эпопея с попыткой посадить евреев на землю закончилась провалом:

Рафинированный социальный оператор

Совершенствуясь в навыках присвоения ресурсов инвариантных к геофизическому ландшафту, сетевая корпорация совершила подлинный прорыв. Независимость потока присваиваемых ею ресурсов от технологий их извлечения из ландшафта позволила ей с лёгкостью менять его, воспроизводя свои базовые навыки в любом социуме, оперирующем на любой благодатной территории. Тем самым она стала полноценным социальным оператором.

Вообще в экономической сфере роль местных социальных операторов исполняли структуры, создаваемые отдельными олигархами, капиталистами, предпринимателями, максимум – их семьями. А соперничать им пришлось с оператором, созданным огромной консолидированной закрытой социальной группой, обладающей в силу её особенностей оглушительными конкурентными преимуществами – с корпорацией.

Поскольку пищевой базой корпорации стал не геофизический, а социальный ландшафт, то в случае деградации местного этноса, социальный оператор имел возможность покинуть его и выбрать новый социальный ландшафт (а-ля «социальный вирус»). Порой этнос приходилось менять по причине агрессивного иммунного ответа с его стороны, который провоцировала токсичность деятельности корпорации.

Независимость от благополучия конкретного этноса оказалась крайне важной чертой для последующей устойчивой эволюции корпорации евреев в качестве второй ветви «Домината», или по-другому - DeepState.

Этос

Поскольку системообразующим фундаментом этноса является ландшафт, то евреев диаспоры, образующих структуры инвариантные к ландшафту, называть этносом неправильно. Каждая еврейская община формирует устойчивый социокультурный феномен, который правильнее обозначать более общим термином этос.

Этосом называют социальную группу, образ жизни которой определяется в первую очередь совокупностью её нравственных императивов, принятой иерархией ценностей, содержанием культуры. И ни слова о ландшафте. Трансформировались иудеи из этноса в этос именно в Вавилоне: «Сами еврейские культура и традиции, как подробно описано в вавилонском Талмуде, сложились в Месопотамии» (Пол Кривачек «Вавилон, Месопотамия и рождение цивилизации»).

Тора как базовая обеспечивающая технология

Именно иудаизм выступил в качестве ключевой социальной технологии, обеспечившей появление сетевой корпорации евреев.

Первым делом Тора обеспечила консолидацию пленников в спаянный этос, в отсутствии ранее объединявшей их территории. В неё включили все необходимые для этого технологические элементы, и поныне с успехом используемые в целях проектного социального строительства: 1) миф о героической истории, 2) миф о вражеском окружении (в данном конкретном случае языческом), 3) миф об исключительности этноса, нации, группы. Помимо идеологического, имелось в наличии и материальное обеспечение процесса – интернированное, т.е. переселенное, иудейское жречество: «Общеизвестно, что национальная память [как и национальная идентичность] не может «сгуститься» без щедрой квалифицированной помощи «лицензированных напоминателей» [агентов памяти]» (Шломо Занд, «Как и почему я перестал быть евреем»).

Во-вторых, Тора стала конституцией «народа в изгнании» и одновременно уставом сетевой корпорации. В качестве первой в истории конституции, она оказалась полной, продуманной и твёрдой. Тора была канонизирована, и в неё, несмотря на изменчивость окружения корпорации, было запрещено вносить малейшие правки.

В-третьих, Тора обеспечила корпорации замкнутость и закрытость. Идеология избранности и изоляции препятствовала проникновению в корпорацию конкурентов, предотвращая их доступ к циркулировавшей внутри неё информации и активно создаваемым ею финансовым и товаропроводящим сетям, пресекала ассимиляцию диаспоры окружением: «И не вступай с ними в родство: дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего» (Второзаконие 7:6,11,12).

В-четвёртых, Тора из поколения в поколение обеспечивала постоянное кадровое пополнение корпорации готовыми, идеологически подкованными, преданными кадрами.

Пятое, Тора обеспечила дрейф иудеев в направлении свободных профессий, выступая инструментом теологической профориентации. Значимым идеологическим стимулом для выбора свободных профессий стал миф о необходимости возвращения в Землю Обетованную, поскольку только там можно отправлять обряды культа во всей их полноте. Меж тем привязка к земле заведомо воспрепятствовала бы этому. Поэтому выбор свободной профессии считался теологически верным.

Шестое, Тора, требуя постоянного исполнения сложных и неудобных для жизни обрядов и процедур, создала гипнотизирующий тоннель реальности, покинуть который было крайне сложно, побег из которого тут же становился очевидным:

Седьмое, Тора сформулировала правила техники безопасности внутри корпорации. Прежде всего, препятствовавшие самоедству – сжиганию ресурсов корпорации во внутренней конкуренции: «Не нарушай межи ближнего твоего» (Второзаконие, 19:14). Сформулированное для земли, правило с лёгкостью транслировалось и на социальное пространство. К технике безопасности относятся и поставленные Торой запреты, дабы экономическая агрессия корпорации не пожирала её саму изнутри:

Основной посыл Иудаизма вполне языческий: служение избранному Богу – необходимое условие процветания. Прежде всего, Бог-Абсолют был представлен иудеям не как источник метафизических смыслов бытия и универсальной этики, а как инструмент реализации стратегии неэквивалентных обменов на социальном ландшафте. Призывая к стратегии доминирования на нём, иудейский Бог-Абсолют настолько жёстко апеллировал к территориально-иерархическим инстинктам верующих, как до него не делал этого ни один языческий Бог.

Необходимость приватизации Бога

Очевидно, что Бог иудеев не мог оставаться открытым для доступа других этнических групп, как языческие Боги. Открытый доступ к Богу, воспроизводящему богоизбранность, мог порождать новые рафинированные социальные операторы, которые неизбежно вступили бы в жесточайшую конкуренцию с этосом-первооткрывателем. Допустить подобное развитие событий было бы энергетически крайне нецелесообразным.

С этой точки зрения заключённый с Яхве Завет на самом деле был не выбором Богом своего избранного народа, а как раз наоборот – оформлением евреями эксклюзивного «юридического» права на своего личного вселенского Бога, возвышающего их над другими народами.

Обойти «юридические» права корпорации евреев оказалось не так-то просто: для реализации следующего после Иудаизма представления Бога-Абсолюта, которое было открытым, а не узкокорпоративным, потребовался Новый Завет, отменяющий Ветхий, для чего пришлось объявить его исполненным.

Ментальная стража корпоративной границы

«Не надо думать, что ты здесь самый умный – здесь все евреи»

С созданием государства Израиль идеология социальной сепарации обрела статус официальной государственной: «Ещё в начале 70-х годов Голда Меир, тогдашний премьер-министр Израиля, объявила, что с её точки зрения всякий, кто вступает в брак с «гойкой» или «гоем», присоединяется к шести миллионам евреев, уничтоженных нацистами». Данная точка зрения нашла юридическое оформление в законодательстве государства Израиль, согласно которому «еврей не может вступить в брак с нееврейкой, и наоборот» (Шломо Занд, «Как и почему я перестал быть евреем»).

Догадаетесь, почему в Израиле в дополнение к ментальной границе пришлось провести явную юридическую? - Дело в том, что в очередной раз осев на «Земле Обетованной», евреи Израиля тут же превратились из социального оператора в ландшафтный, т.е. в обычный этнос, которому сложная в следовании ей идеология Иудаизма не несёт никаких энергетических выгод в повседневной операционной деятельности. Социальный оператор, эмигрировав в Израиль, тем самым деклассировал себя: если единственный социальный объект, над которым ты оперируешь – это ты сам, то ты уже не социальный оператор. Отрезвляющее предупреждение о резкой смене статуса встречает эмигрирующих надписью в аэропорту Бен-Гуриона в Тель-Авиве:

Анизотропный гуманизм

Гуманизм – социальная концепция, утверждающая высшей ценностью жизнь человека, его право на самоопределение и свободное волеизъявление. Если говорить о гуманизме корпорации евреев, то он в высшей степени дуален.

Высшей целью монолитной этой корпорации всегда ставилась её экономическая эффективность, которой подчинена жизнь отдельного индивида. Свобода волеизъявления признавалась только в рамках движения к цели, тогда как выход за них наказывался исключением из корпорации, порой в мир иной. Суббота тому подтверждением: ее нарушение призывалось карать смертью!

Вместе с тем вовне корпорация всегда отстаивала по возможности ничем не ограничиваемые права своих «сотрудников» на самоопределение, свободное волеизъявление, полную свободу проявлений и действий в социуме пребывания. Здесь корпорация позиционировала себя ярким поборником высшего гуманизма, используя данный инструмент для разрушения мешающих ей социальных рамок. И конечно же, всегда утверждала высшей ценностью жизнь – защиту жизни своих «сотрудников» от покушений на неё извне. При этом гуманизм корпорации всегда был узкокорпоративным и никогда не распространялся на базовый этнос.

Последовательное воспитание узко-корпоративного гуманизма не могло не отразиться на коллективной памяти:

Главное последствие Вавилонского плена

В Вавилоне в силу уникального стечения граничных условий плена родился экстерриториальный субъект экономики и социогенеза – сетевая корпорация евреев. В её лице был создан сетевой этос, снимавший колоссальную сетевую ренту с рынка долга, финансов, внутренней и международной континентальной торговли, добавим сюда и криминальную ренту.

Сетевая структура открыла корпорации доступ к потребительскому спросу всех пронизанных сетью социумов, что на долгое время превратило её пищевой ресурс в практически неограниченный.

Есть эксклюзивная рента – жди рождения Домината. Очень «Большие Капиталы», накапливаясь с невероятной скоростью, устойчивее и быстрее прочих, начинают реализацию присущего им закона восхождения к вершине экономической власти, которая, как впоследствии оказалось, без особых затруднений конвертируется во власть политическую – вот вам и Доминат. Вот вам и DeepState!!

Что очень важно для восхождения во власть, в Вавилоне был создан не только универсальный механизм взыскания ренты, но что самое главное – механизм надёжного сохранения Капитала во времени и пространстве. Создание корпорации евреев позволило её экономической элите достичь мобильности, до той поры присущей исключительно морским капиталам – возможности перемены мест без особых на то издержек, умения легко встраиваться в ткань новых социумов пребывания. С одной стороны, тому способствовала относительная лёгкость при наличии средств перемещений по сети корпорации. С другой стороны, всасываемая с молоком матери богоизбранность и специализация в сфере свободных профессий воспитали в элите врождённый космополитизм – высокий уровень индифферентности в отношении социума пребывания. Все эти качества оказались недостижимы для любой иной континентальной олигархии, в том числе имперской, несмотря на её, порой, колоссальнейшие богатства. В отличие от них, элита сетевой корпорации минимизировала риски от возможных естественных обрушений социумов, которые случаются либо по окончании их жизненного цикла, либо инспирируются извне. В итоге корпорация добилась совершенно уникального качества: