В деле слишком много особенностей, чтобы оно стало безусловно показательным.
Процесс бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева, которого обвиняют в получении $2 млн взятки, близится к финалу. Прения завершены, впереди последнее слово подсудимого, после чего судья Лариса Семенова удалится для вынесения решения. Но уже сейчас очевидно, что дело Улюкаева станет прецедентным как с правовой, так и с политической точки зрения.
Процесс запомнится отсутствием в зале суда человека, который мог бы стать главным свидетелем обвинения, – главы «Роснефти» Игоря Сечина. Судья четыре раза вызывала Сечина в суд, но всякий раз оказывалось, что Сечин явиться для дачи показаний и очной ставки с подсудимым не сможет, потому что очень занят работой. Не были приобщены к делу и показания, данные им на этапе следствия. Таким образом, Игоря Сечина в деле нет – а дело есть.
В его отсутствие главным свидетелем обвинения стал экс-начальник службы безопасности «Роснефти» Олег Феоктистов. Свои показания он давал за закрытыми дверями, но из слов прокурора и адвокатов известно, что большую часть того, что знает Феоктистов, он знает со слов Игоря Сечина. Защита считает Феоктистова заинтересованным лицом: если его слова не подтвердятся, то, получается, он написал ложный донос и может быть привлечен за это к ответственности, чего потребовал Улюкаев.
Процесс запомнится также и рекордным наказанием, запрошенным гособвинением для чиновника, обвиняемого в получении взятки, – 10 лет лишения свободы в колонии строгого режима и штраф в размере 500 млн руб. Печальный рекорд суровости наказания для высокопоставленных бюрократов принадлежит сейчас бывшему тульскому губернатору Вячеславу Дудке, приговоренному в июле 2013 г. к девяти с половиной годам колонии строгого режима – как и просила прокуратура. По стечению обстоятельств гособвинение в деле Дудки представлял, как и в процессе Улюкаева, прокурор Борис Непорожный.
Процесс запомнится как пример специфической работы с доказательной базой. Обвинение исходит из того, что инициатором встречи, во время которой произошла передача сумки, был Улюкаев, а не Сечин: именно Улюкаев, увидя на телефоне пропущенный звонок от Сечина, перезвонил главе «Роснефти». Из расшифровки их разговора следует, что встречи добивался Сечин, а Улюкаев, наоборот, пытался избежать ее или перенести, но тщетно.
Процесс Улюкаева – это и пример того, как легко сдвигаются акценты в информационной повестке. Взятка, в получении которой обвиняют Улюкаева, сопоставима с ущербом, нанесенным, по версии следствия, казне экс-министром обороны Анатолием Сердюковым (56 млн руб., или $1,7 млн по курсу на 28 ноября 2013 г.), который распорядился построить за счет ведомства дорогу до дома отдыха, принадлежавшего его зятю. Но в случае Сердюкова дело было прекращено по амнистии через три месяца – хотя поначалу тоже выглядело как заявка на показательный и бескомпромиссный процесс над коррупционерами.
Процесс Улюкаева запомнится и как подтверждение особой роли «особых людей» в системе власти. Отказ потенциального главного свидетеля обвинения от участия в судебных заседаниях и отсутствие резкой реакции на это руководства страны подтвердили, что суд в России все еще нельзя считать безусловно сильной и полномочной ветвью власти. Требование гособвинителем жесткого наказания для Улюкаева при не вполне убедительных доказательствах вины министра показывает, что изначальной целью процесса была не борьба с коррупцией, а демонстрация силы спецслужб, особенно ФСБ, их контроля над экономическим блоком правительства, считает замдиректора «Трансперенси интернешнл – Россия» Илья Шуманов. Мягкий приговор Улюкаеву (не говоря уже об оправдании) нанесет силовикам существенный репутационный ущерб, поэтому они настаивают на жестком вердикте, не слишком обращая внимание на качество процесса.
Павел Аптекарь, Мария Железнова.
Читайте ещё больше платных статей бесплатно: https://vk.com/nopaywall
Оценили 2 человека
3 кармы