Почему Понтия Пилата называли «игемон»?

Марк одною левою рукой, легко, как пустой мешок, вздернул на воздух упавшего, поставил его на ноги и заговорил гнусаво, плохо выговаривая арамейские слова:
- Римского прокуратора называть – игемон. Других слов не говорить. Смирно стоять. Ты понял меня или ударить тебя?
Арестованный пошатнулся, но совладал с собою, краска вернулась, он перевел дыхание и ответил хрипло:
- Я понял тебя. Не бей меня.
«Мастер и Маргарита». Глава 2. Понтий Пилат.

Именно такую беседу римский центурион Марк Крысобой был вынужден провести с подследственным Иешуа Га-Ноцри, который до этого называл Понтия Пилата «добрым человеком» – и прокуратору такое явно не понравилось. Почему же чиновник из вечного города требовал так обращаться к себе и что вообще означает это звание?

Следует признать, что ни в фильмах, ни в других книгах этот титул (или звание?) не повторяются. Поэтому данное понятие в нашем коллективном бессознательном намертво прилипло именно к книжному булгаковскому Понтию Пилату – человеку, уникальному для христианства, но не уникальному для Рима. На само деле, это слово вы прекрасно знаете, много раз его слышали и, при ближайшем рассмотрении, это окажется вполне очевидным.

Дело в том, что данное понятие русский язык заимствовал дважды. Первый раз это случилось с принятием христианства через греческий и церковнославянский, и тогда византийские книжники передали эллинское слово ἡγεμονία (hegemonia), как «игемония», а человека, что ей обладает, назвали «игемон».

До Петра слово использовалось именно в таком прочтении. Например, оно встречается в русском переводе письма иерусалимского патриарха Досифея, где тот говорит, что турки «…ни с которым игемоном христианским не будут чинити войны…» Первоисточник, само собой, на греческом.

Но затем было прорублено окно в Европу, и мы именно оттуда стали заимствовать новые слова. И чаще всего это происходило через посредство немцев. Отсюда и появились всякие «гиштория», «Гишпания» и, в данном случае, «гегемония». В русском языке первую букву можно было бы и отбросить, тем более, что в оригинале там произносится с придыханием.

Обычно так со временем мы и делали, особенно, когда устоялись правила русского языка. Но во второй половине 19-го века, интересующее нас слово получило высокую популярность и навсегда вышло за пределы старинных грамот и священных книг. Виной всему не кто иной, как Карл Маркс с его «гегемонией пролетариата».

«Мастер и Маргарита» были написаны в первые десятилетия жизни СССР, и в то время европейская, а не византийская форма слова давно уже стала общепринятой. Но Михаил Булгаков, как сын богослова, историю термина должен был прекрасно знать. То ли он таким образом «троллил» коммунистов, то ли ввернул старинное словечко для соответствующего антуражу: «игемон» вместо «гегемон», «Ершалаим» вместо «Иерусалим» и так далее.

Что касается значения самого слова, то у греков оно переводилось, как «первенствующий» но использовалось в значении «правитель государства», «правитель области» или просто «начальник». Понтий Пилат, известный нам, как прокуратор, на самом деле имел должность префекта, которую получали все римские наместники Иудеи. А «префект», собственно, и переводится с латыни, как «начальник».

Не зря же у книжного Га-Ноцри перед разговором уточнили, на каких он разговаривает языках. И когда он ответил, что владеет греческим, ему было велено называть «доброго человека» именно так, как его римская должность звучит на этом языке.

Кстати, некоторые из вас могли заметить, что слово «игемон» очень похоже на церковное «игумен» и «игуменья» – так православные величают настоятелей и настоятельниц своих монастырей. И это тоже правильно, ведь слово однокоренное и тоже означает «руководитель».

Источник