Скандинавская сага: судьба, судьбою, о судьбе

Сага (сказ, сказание) встречается только в Скандинавии и преимущественно у исландцев, больше саги не встречаются ни у одного народа. Своеобразие саги состоит в том, что она занимает специфическое место между фольклором и литературой. Саги были записаны в Исландии в XIII—XIV веках на древнеисландском языке, и повествовали они об истории и жизни скандинавских народов в период с 930 по 1030 годы, в так называемый «век саг». Особенностью любой саги является то, что слагается она так, словно автор ее не виден. Он лишь рассказчик, который ничего не обобщает, а лишь повествует о людях и подлинных событиях без своего личного субъективного взгляда. 

Любому человеку невозможно понять себя и осознать в полноте в отрыве от своих корней. Корни наши – это, прежде всего, наш род, земля, на которой мы родились, история нашего народа и история родины.Все это есть в сагах. Исландские саги делились на родовые и королевские. Таким образом, исландцы, на мой взгляд, следовали прекрасной традиции сохранять свои корни, а значит, свою самобытность.

Родовые древнескандинавские саги повествовали преимущественно о судьбах людей и о родовых конфликтах. В них отражаются прежде всего моменты жизни, когда идет столкновение со своею судьбой, или же сталкиваются судьбы различных людей. Это своеобразные песни о героях. 

Королевские саги отличаются от них тем, что повествуют о судьбе норвежского королевства. Главный герой, как правило, это конунг, или иначе правитель. Эти саги повествуют об истории страны, государства, многочисленных событиях, в которые втянуты большие массы людей, и даже целые народы. Каждая новая королевская сага всегда связана с уже написанными прежде. Пишется новый временной период истории, или же продолжается история, либо идет описание времени, предшествующее уже известным событиям.

Можно сказать. что это своеобразный тип социальной памяти народа, который обусловлен неповторимой социально-культурной средой.

Что же движет людьми, их поступками, и в дальнейшем всем ходом истории? Сага на это отвечает так: «Деяния и самая жизнь людей управляется судьбой». Сама же судьба обнаруживает себя в критические, решающие моменты жизни. Люди предстают преимущественно в подобных судьбоносных поворотных ситуациях.

Понятие судьбы в родовых сагах - внутреннее предназначение человека. Слово «судьба» выражает разные оттенки: с-часть-е, у-часть, доля, удача. Можно сказать, что каждый человек в этом плане – частица своего рода, его судьба незримо связана с судьбой его рода как определенное звено. Его личность не возникла сама по себе, она принадлежит роду, семье, воплощая определенные коллективные качества.  

Но эта участь, доля всегда дает право на выбор человеку как жить: погубить или спасти свою душу. Так, в «Саге об Олаве Святом», описывается сон Магнуса Доброго, сына Олава. Отец задает вопрос Магнусу: «Пойдешь ли ты со мной или станешь самым могучим конунгом, но совершишь дела, которые едва ли сможешь искупить?» 

В этом плане христианская философия в этой саге уже выступает достаточно заметно, человеку дается свобода выбора, которой нет у языческой судьбы.

Соответственно в королевских сагах прослеживается судьба конунга, его приход к власти и эпизоды, связанные с его правлением. Судьба конунга предполагается удачливой и счастливой. Чем знатнее и благороднее человек, тем большей удачей он как бы наделен.

Воины всегда хотели сражаться на стороне конунга, когда верили в чрезвычайную «удачу» конунга, верили, что конунг обладает особыми свойствами и способностями.

Конунгу служили, ему подносили подарки, и словно бы тем самым приобщались к счастью, благополучию и везению. Такая вера в силу и мощь другого человека, а так же в собственные силы, имела мало общего с учением об управлении миром верховной силой Творца. Поэтому уникальность скандинавского христианства состоит в том, что оно «переплеталось» с разнородными верования и суеверия, уходившими корнями в дохристианскую древность.

Понятие судьбы, удачи, счастья у древних скандинавов дает представление о том, что языческие представления с приходом христианства мало изменились. В сагах широко использовался миф. В скандинавской мифологии бог Один считался верховным божеством, главою рода асов. В сагах Один выступал и как доблестный воин, овладевший тайнами магии и прорицания, и как скальд и законодатель, и как мудрый старец. 

На Скандинавском Севере исключительно долго удерживалось такое состояние, которое, видимо, можно определить как «двоеверие»: запретив и преследуя языческий культ, официальной церкви приходилось сосуществовать с языческой мифологией.

Языческое мышление нашло свое отражение и в описаниях времени.

Время не линейно, оно своеобразно. Так, в прологе к своду скандинавских саг «Круг Земной» выделяются две эпохи: «век кремаций» и «век курганов». В самой древности покойников сжигали на погребальном костре; после того, как одного датского конунга, Дана Гордого, похоронили в кургане, начался век курганов. Такое своеобразное понимание века не как временной продолжительности, а как отражение обряда, и отражает описание времени в сагах.

Так как в мифах время циклично, и нет будущего, то формы заглядывания в будущее облекались в формы вещих снов и прорицаний. Если в родовых сагах прорицания касаются человеческих судеб или судеб другой семьи, то в королевских сагах предрекаются судьбы династии и королевства, и даже автор заглядывается в дальнейшее развитие истории.

Например, жене конунга Хальвдана Черного Рагнхильде как-то приснился сон: она отдирает колючку со своего платья, колючка превращается сначала в ветвь, потом в огромное дерево. Это развесистое дерево закрывает собой всю Норвегию. Вскоре у нее родился сын, Харальд Прекрасноволосый, первым объединивший Норвегию.

Исландская культура в Средневековье сложилась по-иному, нежели это случилось в Европе. Влияния других культур было, но, наслаиваясь на исконную исландскую традицию, влияния эти давали совершенно своеобразные результаты. Европа искореняла языческие традиции - в Исландии введение христианства привело к бережному сохранению этой традиции. Всюду в Европе реализм был отрицанием романтизма - в Исландии реализм был непосредственным продолжением романтизма. 

 

Даже много позднее, когда христианизация уже завершилась, норвежские правители по-прежнему находили воодушевление и утешение не в сочинениях католических пасторов, а в более им понятных и близких по духу сагах о своих предках.

Во все времена это так важно для каждого человека, да и для целых народов тоже, – в наших корнях неисчерпаемый источник жизненный силы и мудрости.