Божественная справедливость

В грубом виде система взаимоотношений человека и остального животного мира сводится к одному: съедобно, или нет. Надо признать, что иногда у отдельных человеческих особей возникают вопросы: а не убийство ли то, что мы делаем с оленями, зайцами, змеями, китами? Часто эти сектанты, позвольте мне их называть так, обособляются от остального человечества и ведут свой, отличный от других образ жизни. 

Но вернемся к основной массе, о которой можно сказать следующее: мы едим, убивая, убиваем, чтобы есть и убиваем, чтобы доказать себе и остальному миру собственное превосходство. Моя мама была биологом, таксидермистом, начисто лишенная чувства вины по отношению к умерщвленным живым существам. В то же самое время в школьном живом уголке она помогала детям ухаживать за томящимся в неволе зверьем. Никакого противоречия. С детства я привык видеть, как животные препарируются, как чулком снимается шкурка с белки, как изготавливаются чучела. А из зайца, добытого отцом на охоте, мать делала великолепное рагу. Ну и наглядное пособие из шкурки, разумеется. В деревне, по первым морозам, родственники забивали кабанчика, паяльной лампой палили щетину. Было немного жутко, но интересно: темный двор, подвешенная туша, освещенная электрическим светом, рвущееся пламя паяльных ламп и балагурящие, подвыпившие мужики. Средняя советская школа, а потом высшее учебное заведение, воспитывали у меня научное мировоззрение. И не только школа. Книги, кинофильмы, насыщенные сценами охоты, сражений, убийствами животных и людей призваны были научить меня быть реалистом. А потом чеченская война. Молодые бородатые мужики спокойно, как баранам, отрезают головы живым молодым русским бойцам, попавшим в плен. Мир не обратил на это особого внимания. Это ведь нормально – все мы смертны, в разные исторические эпохи жизнь была куда более жестокой. Человеку нужно было выживать в борьбе с природой, побеждать в битвах с чужими враждебными племенами. Если не убьешь ты, – убьют тебя. Что-то осталось от тех далеких жестоких времен - но это уже не логика каннибалов, это особая религиозная практика. Вот так с издержками, атавизмами мы дожили до сегодняшнего дня. Все это время наука не стояла на месте. Биология – в дальнейшем будем говорить «биология», понимая под этим целый комплекс наук о живом мире, - шагнула далеко вперед. Медицинские исследования в области продления жизни, работа над расшифровкой генома человека, все более углубленные попытки понять, наконец, что же такое сознание – все это из фантастики вот-вот станет реальностью. Но пока мы знаем, что любое живое существо на земле развивается благодаря ДНК. Более того, ДНК шимпанзе и человека почти не различаются.

Мы накопили огромное количество фактов, говорящих о том, что животные чувствуют так же, как человек, встречают солнце и смотрят на звезды, испытывают боль и удовольствие, знают, что такое страх смерти и прощаются со своими покойниками. Животные наделены не просто способностью размножаться, - их брачные игры и любовная страсть послужили человеку примером для подражания. Часть животных живет колониями с очень сложной социальной организацией. Мы смотрим на дельфинов, люди проводят с ними различные эксперименты, - но мы смотрим на них как на существ с другой планеты. Мы не способны их понять, хотя нас объединяет все та же двойная спираль ДНК. Как адепты научного мировоззрения, мы должны сделать простой вывод – мы не просто убиваем, мы всегда убиваем себе подобных: будь то человек, бык, курица, кит. Не зная, что такое «сознание», мы не вправе отказывать в наличии сознания остальному животному миру. И вот тут человек «научный» делает вид, что не слышит, не видит и не понимает. Многие начинают верить в бога, рассуждают о благодати и царствии небесном, в котором только и может быть справедливость. Нынешний синтез науки и религии дал свои катастрофические результаты. Мы расширили свои представления о себе и о мире. Человек – от бога, потому право имеет. Может пожалеть, может убить. Про библию и говорить нечего: даже после изгнания из рая человеку, пусть и в трудах тяжких, земля на прокорм предназначена. Вся, целиком, со всем что есть на ней – живым и неживым. И процесс уничтожения, приняв поистине вселенские масштабы, идет полным ходом.

Возвращаясь назад, повторю: пока мы не знаем, что такое сознание, мы не вправе отказывать в наличии сознания другим обитателям Земли. Поэтому, возможно, было бы справедливо так: убил оленя – отдай на прокорм львам и медведям сына или жену; поохотился с вертолета на архаров – брат твой пусть тиграм достанется. Но так как мы и людей убиваем, словно мух, то пусть убийцы животных отвечают хотя бы перед судом, как за убийство людей. Архаичный человек послушен грому боевых барабанов и камланию жрецов. Еще архаичный человек страшно боится. Он тысячу лет ждет конца света и смеется – конец света не наступает. И все-таки он ждет, поскольку знает, что достоин смерти за истязание и уничтожение миллионов живых существ, уничтожение во славу своей науки, во славу своей веры - во славу самого себя, стоящего на вершине изобретенной им пищевой пирамиды. Человеческое сознание заковано в цепи религиозного мировоззрения. И часть религий стоит на пути преодоления трагического разрыва в стройном контуре мироздания. Имя этому разрыву – Бог.