Парадоксы и чудачества генералиссимуса Суворова

Все, что известно о настоящей жизни А. Суворова – зачастую сводится к описанию его военных побед, и неоспоримом гении в военном ремесле. Также известно, что величайший полководец России, на протяжении почти 50 лет непрерывной боевой деятельности не знал поражений. Лучшие европейские армии были разгромлены русскими войсками под командованием великого полководца.

Военное искусство Суворова по своим масштабам и по своему значению выходит далеко за национальные рамки.

Если говорить о наследии, то все что оставил после себя — это память русского народа, и книгу «Наука побеждать» — памятник русской военной мысли, произведение, в котором Александр Васильевич изложил свои взгляды на обучение солдат, тактику боя и многое другое…

Народу России, всему современному обществу и следующим поколениям важно помнить своих героев, великих преданных своей отчизне солдатах, ведь именно в таких людях как Александ Суворов отражались лучшие черты русского народа, народа-воина: патриотизм и преданность Родине, мужество, упорство, выносливость, природный ум и смекалку. А в искренности и патриотизме Суворова сомневаться не приходиться.

Ведь именно Суворов был наиболее последовательным и непримиримым борцом за самостоятельный путь развития русского военного искусства, против чуждого реакционного иноземного влияния.

Но как и у всех гениальных людей, наряду с талантом и безупречностью в чем то одном, прослеживаются упущения, промахи, и в некотором роде поражения во многом другом. Так уж заведено в масштабах целых столетий, что по соседству с гениальностью уживаются странности и чудачества

В чем же заключался гений Суворова, в чем его парадоксальность и насколько в действительности уместно ассоциировать с именем великого полководца «свойства странного поведения». Давайте разбираться вместе!

Уже с детства юный Александр бредил армией и в 1742 г. добился зачисления в лейб-гвардии Семёновский полк. Так началась карьера самого удивительного русского военачальника.

Суворов был парадоксален во всём. В юности он проявлял старческую усидчивость (вызубрил труды французского военного инженера Вобана наизусть), в старости позволял себе юношеские чудачества. Воевал не за награды, но до конца жизни радовался каждой новой звезде как ребёнок.

Известно, что он вообще не имел личных или близких друзей и признавал одну только службу. Это было не только не естественно для его окружающих, но и вызывало наряду с восхищением — бурю раздражения и непонимания.

В отношениях с близкими Суворов был порой чрезмерно придирчив и суров, словно весь мир был для него одной большой армией, которую нужно построить в определенную систему.

Во времена двух своих временных отставок он отправлялся в родовое имение Кончанское, где вдруг наводил такие порядки, что обитатели запоминали их на многие годы, пока он опять отправлялся на очередную войну. Если он создавал оркестр или хор из крепостных, то муштровал актеров или певчих до состояния «идеального», применяя все способы воспитания: от слов до телесных «убеждений». Те, кто не вписывался в распорядки и планы — немедленно вылетали вон.

Если он разбирался в семейных отношениях, то по-армейски — быстро и твердо. Жену изгнал из дому в одно мгновение. Не люба, не покорна — развод, причем, немедленный и бесповоротный. Рассказывали, любил говаривать, почистив ружье: «Жена моя в надлежащем виде». Зато и оркестр, и хор слыли идеальными, а любовь полководца к дочери «Суворочке» уже стала легендарной.

Был ли он столь беспощаден во всем, этот суровый человек? Ведь он имел тонкую поющую душу.

Поющая душа

Он писал: «Хотите меня знать? Я сам себя раскрою… Друзья мне удивлялись, ненавистники меня поносили… Я бывал Эзопом, Ла-фонтеном: шутками и звериным языком говорил правду. Подобно шуту Балакиреву, который благодетельствовал России, кривлялся и корчился. Я пел петухом, пробуждая сонливых…». Какие откровенные слова! Генералиссимус сам признает себя шутом, записывает себя в чудаки для истории.

Пел он, по словам современников, на самом деле отменно. Один отставной сержант, прослуживший с ним почти всю жизнь, заметил в воспоминаниях, что Суворов певал по нотным книгам, а более всего любил концерты Бортнянского. Действительно он дружил с самыми известными российскими музыкантами своего времени.

Лучший из них — композитор Дмитрий Бортнянский — посвятил Суворову два известнейших ныне духовных концерта: «Слава в вышних», исполненный во время встречи полководца после прибытия из Италии, а также «Живый в помощи Вышняго» — панихидный реквием, который на похоронах генералиссимуса пела вся Придворная капелла под управлением самого Бортнянского.

Когда Суворов попал в опалу, то Бортнянский, имевший доступ к императору и друживший с его супругой, рискуя карьерой неоднократно вступался за него и тем самым во многом помог восстановлению его отношений с Павлом. Это запечатлел поэт Хвостов в строках о композиторе:

О Суворове хлопочет

И душою кроткой хочет,

Чтоб он буйства сверг ярем…

Тот, кто знал Суворова, тот его понимал, почитал и любил. И мы ныне можем сказать, что кроме всего прочего почитаем его как поэта, музыканта, ценителя искусств, мыслителя и не только военного, но и жизненного стратега. Благодаря своим чудачествам Суворов мог войти в любой кабинет и сделать то, что порой не могли сделать наделенные самыми большими полномочиями чиновники.

Благодаря светлым мыслям и необычному литературному языку он оставил неизгладимый след в швейцарском монастыре, где сохранились записи его бесед с настоятельницей. Наконец, его имя породило целый поток народных песен и распевных баллад, посвященных его подвигам, победам и даже ранениям. Эти песни живы в некоторых деревнях по сию пору и совсем недавно еще фольклористы хвастались очередными находками и записями новых вариантов таких распевов.

Как во этих-то палатушках

Да лежал русский, больно раненый.

Ну лежал русский, больно раненый,

Да и тот батюшка Суворов наш!

И все таки он в некоторой степени остается для нас загадочным человеком. Его библиотека была насыщена исключительно «правильными книгами», которые он мог рекомендовать только самым близким ему людям. Как то в своеобразной ему манере он писал своему крестнику Александру Карачаю:

«Вникай прилежно в сочинения Вобана, Кугорна, Кюраса, Гюбнера. Будь знающ несколько в богословии, физике и нравственной философии. Читай прилежно Тюренна, записки Цезаря, Фридриха II, первые тома истории Роллена и «Мечтания» Графа Сакса. Языки полезны для словесности. Учись понемногу танцам, верховой езде и фехтованию».

Кажется, идеальный набор для российского дворянина-джентльмена, однако он не очень соответствует общепринятому кругу чтения человека его эпохи. Это какой-то собственный взгляд на то, что принято считать обязательным для воспитания настоящего вкуса и познания мира. Однако на фоне многих современников-«недорослей», этот взгляд был весьма проникновенным.

Разве мог ли кто еще похвастаться таким багажом знаний и начитанностью, как Суворов? Он избегал общества, стремился к одиночеству. А на вопрос — почему? — отвечал: «У меня много старых друзей: Цезарь, Аннибал, Вобан, Кегорн, Фолард, Тюренн, Монте-кукули, Роллен… и всех не вспомню. Старым друзьям грешно изменять на новых».

СОВСЕМ НЕ ПРОСТО НАЗВАТЬСЯ И ПРОСЛЫТЬ ЧУДАКОМ, ПРИ ЭТОМ ОБЛАДАЯ ПОГОНАМИ ВЫСШЕГО ВОЕННОГО ЗВАНИЯ РОССИИ.

ПАРАДОКСЫ И ЧУДАЧЕСТВА ВЕЛИКОГО ПОЛКОВОДЦА РОССИИ А. СУВОРОВА

Бог — наш генерал

Мало кто из наших современников знает, но Суворов был глубоко религиозным человеком. Он верил, что вся жизнь его в руках Божиих. «Чудо-богатыри! Бог нас видит! Он наш генерал!» — говорил он. Отсюда его приказ своим богатырям: «Всякое дело начинать с Божьим благословением». Отсюда его завет:

«ТЫ, РУССКИЙ, ЗНАЕШЬ ТРЕХ СЕСТЕР — ВЕРУ, НАДЕЖДУ И ЛЮБОВЬ; С НИМИ СЛАВА И ПОБЕДА, С НИМИ БОГ!»

Любя Бога, Суворов любил и церковь, любил ее с ее чтением и пением, с ее обрядами и таинствами; любил просто, искренно и горячо. В дни императорской опалы, находясь у себя в деревне, он неукоснительно посещал церковь, усердно молился, особенно пред местными образами, кланяясь в землю; читал апостол, даже в самое последнее время своей жизни, когда ему приходилось напрягать голос; в крестных ходах носил запрестольные кресты, звонил в колокола и пр.

Уставы и посты церковные Суворов исполнял всегда строго. Посты Суворов соблюдал и в походе, и в болезни. Однажды, когда Суворов заболел, император Павел прислал к нему своего лейб-медика Эдуарда Фердинандовича Вейкарта. Лейб-медик никак не мог убедить больного Суворова есть скоромное в постные дни.

— Я — русский солдат, — говорил Суворов.

— Вы — генералиссимус…

— Так-то оно так, да солдаты с меня пример берут. Не нужно мне ваших лекарств — «Мне надобны, деревенская изба, молитва, баня, кашица да квас».

Суворов не мог жить без церкви. И вот в ноябре 1785 г. он подает высокопреосвященному Гавриилу, митрополиту Новгородскому и С.-Петербургскому, прошение, в котором просит «дать благословение на сооружение церкви в его вотчине Боровичского уезда, в селе Кончанске, в его доме во имя Александра Невского. Но в привычках Суворова были быстрота и натиск, но не проволочка и медлительность, потому он начал постройку церкви, не дождавшись разрешения митрополита; Вначале он думал устроить церковь в своих покоях, о чем просил митрополита, но начал постройку отдельным зданием в 64 саженях от своих покоев.

Вольность А.В.Суворова, очевидно, не обидела митрополита, так как последний на ноябрьском прошении Суворова положил 13 мая 1786 года такую резолюцию: «Церковь строить благословляем, о чем консистории в духовное правление послать указ».

Церковь построили, по правде говоря она здесь уже стояла, но деревянная — возведенная еще отцом полководца — Василием Суворовым. Он и назвал ее в честь своего небесного покровителя — Василия Великого. В память об отце, на личные сбережения Александр на месте деревянной строит каменную, где в последствии он и проводил долгие часы в молитвах.

Как обычно случается — время и место сделали свое время. Ветхая и полуразрушенная церковь только недавно обратила на себя свое внимание — начались реставрационные работы — по сути, спасательные работы. Восстановили купол, фронтоны четверика, постелили кровлю, вставили окна. Кстати, кому интересно проследить или принять участие в восстановлении храма — оставляю ссылку.

Суворов и нищий

Знаменитый полководец Суворов имел простое доброе русское сердце. Он не мог видеть нищего, чтобы не утешить его подаянием.

Однажды, во время обеда, в комнату случайно вошел девяностолетний нищий. Увидев многочисленное собрание, старик испугался и хотел уйти. Но Суворов удержал его, встал, усадил на свое место и угостил обедом; потом предложил всем присутствующим сделать складчину для нищего, произнеся при этом:

— С миру по нитке — голому рубашка!

Когда щедро одаренный нищий удалился со слезами признательности на глазах, Суворов сказал:

— Добрые друзья мои! Подумайте, кто теперь благополучнее — этот ли старец, получивший от нас дары, или мы, подкрепившие его болезненную дряхлость? Тогда только человек уподобляется Творцу, когда простирает руку свою на помощь ближнему.

Но как-то раз у Суворова попросил милостыню человек бедный, но еще молодой и вполне здоровый. Полководец велел принести топор, протянул его просителю и в назидание сказал:

— Руби дрова — не умрешь с голода.

Суворов и роскошь

Быстрый, решительный, предприимчивый, обладавший всеми способами и средствами по своему званию, но не пользовавшийся ими. Генералиссимус презирал роскошь.

Входя к Императрице, делал сначала три земных поклона перед образом Казанской Божьей Матери, стоявшим в углу, а потом — самой Императрице. Она старалась этого не допускать и, поднимая его за руки, говорила: «Помилуй, Александр Васильевич, как тебе не стыдно это делать!»

Узнав, что Суворов ехал из Стрельны в одном мундире, Екатерина II подарила ему соболью шубу, крытую зеленым бархатом, но он брал ее, только отправляясь во дворец, да и то держал на коленях и надевал лишь выходя из кареты.

Он часто спал на соломе, довольствовался солдатским сухарем.

День Суворова начинался в первом часу пополуночи, а военное время он вставал еще раньше. Нередко и в мирное время он проводил учения.

«Ночной бой, — говорил Суворов, — выгоден тому, кто отважен и смел, ибо тут число войска не видно и мало значит, да и от стрельбы мало толку. Ночной поход также служит на пользу тому, кто любит являться перед неприятелем внезапно». Суворов приказывал себя будить, не слушая никаких отговорок: «Если не послушаю, тащи меня за ногу!»

Не терпел Суворов, чтобы в доме его были зеркала, и если в отведенной ему квартире оставались такие, то их закрывали простынями. «Помилуй Бог, -говорил он, — не хочу видеть другого Суворова». Если же случалось ему увидеть незакрытое зеркало, то тотчас отвернется и во всю прыть проскачет мимо, чтобы не увидеть себя. Однажды в Херсоне, по усиленной просьбе дам, позволил он поставить в дальней, задней комнате маленькое зеркало, которое прозвал «для дам-кокеток» и сам в эту комнату не входил. Да и дамы после такого его отзыва не решались туда входить.

Суворов при себе никогда не носил ни часов, ни денег. Также и в его доме никогда не было часов. Он говорил, что солдату они не нужны и что солдат без часов должен знать время. Когда надо было идти в поход, никогда в приказах не назначал часа, но всегда приказывал быть готовым с первыми петухами. Для этого он научился петь петухом, и когда время наставало, выходил и выкрикивал «ку-ка-ре-ку», и солдаты выступали в поход.

Суворов ежедневно ходил по десяти и более верст, и когда уставал, то падал на траву и, держал ноги кверху, валялся так несколько минут, приговаривая: «Это хорошо, чтобы кровь стекла!» То же приказывал делать и солдатам. Докторов, как мы выше уже говорили, он сильно недолюбливал, и когда его подчиненные просились в больницу, то он говорил им:

«В БОГАДЕЛЬНЮ ЭТУ НЕ ХОДИТЕ. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ БУДЕТ ТЕБЕ ПОСТЕЛЬ МЯГКАЯ И КУШАНЬЕ ХОРОШЕЕ, А НА ТРЕТИЙ ДЕНЬ ТУТ И ГРОБ! ДОКТОРА ТЕБЯ УМОРЯТ. А ЛУЧШЕ, ЕСЛИ НЕЗДОРОВ, ВЫПЕЙ ЧАРОЧКУ ВИНЦА С ПЕРЧИКОМ, ПОБЕГАЙ, ПОПРЫГАЙ, ПОВАЛЯЙСЯ И ЗДОРОВ БУДЕШЬ».

Суворов и нравственность

Для Суворова враг был только до тех пор, пока не сложит оружие. Побежденным … «давай пощаду, они такие же люди, — учит он в своем солдатском катехизисе, — грех напрасно убивать», «С пленными поступать человеколюбиво, — читаем мы приказ от 16 мая 1778 г., — стыдиться варварства». Как точно выбрал Суворов слова! Как сильно сказано — не избегать, а именно «стыдиться варварства», ненужных жертв, бессмысленной жесткости.

Суворов всегда отличался высокой нравственностью. Милосердие, благотворительность, правдолюбие, целомудрие были добродетелями, украшавшими его. Считая строгую нравственность обязанностью христианина и воина, он полагал недопустимым даже произнесение двусмысленных слов в своем присутствии. Его добродетельная жизнь гнала всякое подозрение о неискренности его набожности.

Фельдмаршал А.В. Суворов на вершине Сен-Готарда

Чудачества?

Как-то к нему подошёл один из «паркетных» генералов и спросил, отчего Суворов не знает тактики.

— Может, я и не знаю тактики, — ответил Суворов, — но тактика меня знает.

В другой раз при дворе от него потребовали предоставить план итальянской кампании. Он прислал карту Европы.

Когда на балу все пили шампанское, Суворов потребовал водки. На замечание императрицы Екатерины II, что от него при дамах будет пахнуть, ответил:

— А как иначе они узнают, что я солдат?

Когда в Полтаве императрица, довольная манёврами войск, спросила Суворова:

— Чем мне наградить вас?

Он ответил:

— Ничего не надобно, матушка, давай тем, кто просит. Ведь у тебя и таких попрошаек, чай, много?

Причины своих чудачеств Суворов однажды убедительно объяснил сам:

«МЕНЯ ХВАЛИЛИ ЦАРИ, ЛЮБИЛИ ВОИНЫ, ДРУЗЬЯ МНЕ УДИВЛЯЛИСЬ, НЕНАВИСТНИКИ МЕНЯ ПОНОСИЛИ, ПРИ ДВОРЕ НАДО МНОЮ СМЕЯЛИСЬ. Я БЫВАЛ ПРИ ДВОРЕ, НО НЕ ПРИДВОРНЫМ, А ЭЗОПОМ, ЛАФОНТЕНОМ: ШУТКАМИ И ЗВЕРИНЫМ ЯЗЫКОМ ГОВОРИЛ ПРАВДУ.»

https://moiarussia.ru/paradoks...