Бандитская планета

Интересно, а можно причислить бандитов к отдельному классу? А что – некоторые признаки есть.

Собственность на средства производства – волыны там, бейсбольные биты, тачки оружейные, понтовые и боевые-разборочные. Определенная роль в ВВП есть – часть общественного продукта уходит им. Есть и участие в экономической жизни – «здрассьте, мы тут крыша и арбитраж». Есть и общие интересы, и классовая психология, заключающаяся в крайнем презрении к обычным людям и в законченном паразитизме. И, конечно же, классовая борьба – когда не просто воюют друг с другом, а воюют за ресурсы и ништяки с правопослушным населением, по ихнему лохами, а также с враждебным государством путем подкупа и бесстыдной деятельности обнаглевших в край адвокатов.

Пока еще никто и нигде с этим неуничтожимым классом не справился. Были времена, когда разбойничьи шайки сами становились государствами – половина западной аристократии, чопорной и всей такой воспитанной, произошла из кровавых выродков, разбойников, пиратов и убийц, грабивших людей в промышленных масштабах. Эти традиции бандитизма и адских делишек потом во многм определили европейские традиции государственного управления и экономики, которые успешно существуют до сей поры.

Сейчас, конечно, время другое, и бандит забит в свою нишу. Но далеко не везде и не всегда. Бывают периоды, когда он считает себя гегемоном и вообще главным на районе, а заодно и в стране. И тогда все – прячьтесь, люди добрые, долой цивилизация, здравствуй деградация, упадок и неолит. То есть наши девяностые, а потом и двухтысячные с колоссальными усилиями на санацию, которая никогда не завершается и не всегда вычищает набело общество…

***

Жахнуло на улице так, что мой гостиничный номер тряхнуло, и тут же сработала сигнализация на припаркованных около гостиницы машинах. Продолжения не последовало. Грохот очень напоминал взрыв, но это же не повод для бессонной ночи. Утром, в УВД Калининградской области, я узнал, что под окнами гостиницы, где проживала комиссия МВД России, а также собранная со всей страны опергруппа по проведению операции «Шторм» с целью борьбы с организованной преступностью в области, выстрелом из гранатомета разнесли на куски человека. Попали точно в голову, говорят, её оторвало, и она с десяток метров летела. Это был очередное китайское предупреждение местному преступному авторитету. За несколько месяцев до этого он взял у ростовской братвы приличную сумму за партию ворованных «Мерседесов», но вот незадача – машины изъяли, а деньги уже в обороте. Братва прилетела на разбор, бандит с испуга пожаловался в РУБОП, после чего СОБР разложил гостей прямо на взлетной полосе – встретили честь по чести, отмутузили хорошенько, за неимением доказательств выпустили. Ребятишки на прощание сказали авторитету – у нас так дела не делаются, ждите ответа. И после этого неустановленные киллеры стали потихоньку прореживать окружение авторитета. Самого его жалели – ему еще предстояло расплатиться с долгами. Под гранатометный выстрел попал охранник его особняка – прапорщик-пограничник, который, чтобы прокормить семью, был вынужден стоять на воротах.

— Давай расклад, будем работать, — в очередной раз сказал бандиту, находящемуся в состоянии жуткой депрессии, замначальника областного розыска Таранов.

— Да толку то с вас, — отмахнулся бандит. – Сам разберусь.

— Ну разбирайся…

Это было начало двухтысячных. И такого криминального трэша и угара я не видел даже в беспредел девяностых в Москве. Самая западная область страны предстала настоящим диким Западом. Там в самом разгаре были сигаретные войны – бандиты делили квоты на ввоз сигарет в Россию, получивший это право в нагрузку получал возможность для практически безграничного ввоза контрабандного табака в Россию с трехсотпроцентной прибылью. За этот лакомый кусок бились несколько группировок. Милиция только и успевала собирать на улицах трупы. Взлетали на воздух сигаретные магазины. Расстреливали на улицах средь бела дня людей. Главный городской бандюган купил себе бронированный лимузин – при этом на миг почувствовал себя лохом. Лимузин оказался не изначально бронированным, а лишь кустарно обшитым бронированными листами, в результате чего ездил плохо, но спас своего хозяина от взрыва и автоматной очереди. Выиграл тендер ко всеобщему удивлению Военторг, чей начальник являлся правой рукой того авторитета, его добрым подельником, которого братва именовала уважительно — полковником в законе, что соответствовало его воинскому званию. На разборки в город толпами приезжали москвичи, интересуясь, как это их представителя грохнули в разборке. Среди гостей были даже действующие бойцы «Альфы», объявившие: «Мы тут порядок наведем, все ответят!» Не навели. Не их земля.

Помню, задержал розыск тогда бригадира киллеров-табачников – здоровенного, как бык, двухметрового детину с наивными глазами, жутко интеллигентного. Засекли, как он прятал в гараже прикупленный по случаю для разборок мешок с чешскими пистолетами-пулеметами «Скорпион».

Еще одна банда оседлала трассу, по которой из Германии гнали немецкие тачки на продажу – скромно собирала по двести-триста баксов с каждой машины. «Синяки» — ранее судимая братва, тоже были при деле, кого-то рэкетировали, какие-то вопросы утрясали. Но тогда они были озабочены неожиданной проблемой – смотрящими за зоной присвоил себе весь «грев», присылаемый с воли, и по освобождению был выдернут на суд общественности. Как рассказывал один авторитетный ворюга:

— Собрались на толковище. Мы ему и говорим – а чай, а продуты – все себе в кишку пускал? А деньги – все себе? Он на колени – простите, братва. А братва ему – мерзавец, мерзавец…

В общем, царил привычный криминальный беспредел. Бандатва рулила, превращая запущенный, мокрый, балтийский город с монументальными немецкими фортами и старинными особняками в некое поле бесконечной битвы…

***

Бандиты. Я объездил почти всю Россию по командировкам. И везде были они. Отмороженные, живущие по законам или понятиям, сгруппировавшиеся по национальному признаку, по воровской масти, по участи в спортивных секциях или службе в ВДВ. В глазах рябило от картотек и с их рожами – гнусно-криминальными, скучно-обыденными или невинно-ангельскими. Сперва даже пробирал холодок от справок с описаниями их кровавых деяний. Имя им было легион. Целые армии на территории всей России занималась войной друг с другом, государством и его гражданами.

На Кавказе абрек – уважаемый человек, опора семьи. В Бразилии бандитосы свои ребята, из народа, несущие эдакий протест против социальной несправедливости. В России бандитизм – это чума. Бациллы её дремлют десятилетиями и обрушиваются на страну, когда та слабеет, выкашивая массы народа, пожирая тела и души.

Очередная эпидемия бандитизма пошла с перестройки. Часть населения тогда перестроилась быстро, осознав, куда ветер дует, что главное отныне – это деньги. В США мафия появилась в результате сухого закона. Наша возникла благодаря «Закону о кооперации» и «О предприятии». В общество хлынули шальные наличные деньги, которые раньше вращались в безнале. Учитывая, что с самого начала вся кооперативная деятельность была в основном цепью махинаций и нарушений закона, уголовники посчитали себя в своем праве объявить — вы же сами нарушаете закон, вы барыги, а барыга обязан с вором делиться. Рынки, кооперативы стали облагаться данью. Также для консолидации первых бандитских сообществ неоценима роль горбачевского сухого закона. Некоторые банды выросли из мелкоуголовных шаек, обеспечивавших существование подпольного водочного и самогонного бизнеса.

С середины восьмидесятых годов, когда начали исчезать с полок продукты и товары первой необходимости, всерьез замаячил призрак голода, пышным цветом начали цвести все прелести двигавшегося к капитализму общества – вымогательство, рэкет, разделы сфер влияния. Бандиты заявили о себе чуть ли не в открытую, как социальное и культурное явление. Спорткостюмы «Адидас», золотые цепи на бычьих шеях, машины – тогда еще вазовские «шестерки» — все это было свидетельством бандитской крутости и нереального богатства.

Общество тогда еще не было готово ко всеобщему мочилову, поэтому бандитские разборки были, в основном, на уровне мордобоя — толпа на толпу. При таком раскладе, естественно, стали особым спросом пользоваться мышцы профессиональных и непрофессиональных спортсменов. Они и составляли основную боевую силищу растущих как на дрожжах группировок. И однажды начали брать там верх, оттесняя профессиональных уголовников, вечных сидельцев и прочих туберкулезников. Сила, мощь, напор и волевая упёртость профессиональных спортсменов как нельзя лучше легли на нелегкую профессию бандита…

Милое патриархальное время продлилось недолго. Уже в 1990 году услышал от одного братана золотую фразу:

— Нынче в нашем бизнесе бокс не в чести. Сейчас больше ценится спортивная стрельба.

Мне тогда это показалось больше понтами – какая стрельба в СССР? Но он был прав – бурно растущий бандитизм начал кровавую бойню на просторах страны с использованием всех видов стрелкового оружия. Стенка на стенку уже не прокатывало. «Бог создал людей, а Кольт сделал всех равными». Два предателя тогда уничтожили советскую власть, и начался такой дикий, необузданный бесстыдный дележ государственной собственности, что без пулеметов с бесконечным боекомплектом и не разберешься. Тут подфартило братве – пошли горячие точки, распад Союза, были разграблены военные склады, и хлынуло в огромных количествах оружие – в стране на случай мировой войны его должно было хватить на каждого человека, а то и не по одному разу.

***

Гостиница «Спорт» — её делят две московские бригады. Стрелку забивают прямо перед объектом дележа, на автостоянке. С нашего пункта наблюдения видно, как съезжаются бандитские «Жигули», потом появляются иномарки – это приехали боссы, ответственные за переговорный процесс. Молодой парень в ярко-синем пиджаке вышагивает гордо, как павлин, к нему подкатывает надсмен. Начинаются терки – кто право на гостиницу имеет. Команда «фас» — останавливается спецназовский фургон, бойцы сноровисто и быстро укладывают мордой в асфальт с десяток участников диспута, и те получают время поразмыслить о своей пропащей жизни, хлюпая разбитыми носами. У главного за поясом «Глок» — крутой пистолет, такой увидел тогда в первый раз, он свидетельствует о высоком положении клиента.

Уходит на всех парах по улице еще один бандитский ВАЗ-2106. Через несколько кварталов его подсекает спецназовская машина. За поясами у извлеченных из салона клиентов сзади по бандитской традиции заткнуты «желтые» — китайского производства, ТТ — машинки дешевые, одноразовые. В стороне находим еще «Жигуль» первой модели, старый и ржавый, чтобы внимание не обратили – оружейная тачка, то есть невзрачная машина, где на стрелках хранятся стволы, которые расхватываются братвой при опасности боестолкновения. В багажнике целый арсенал…

Окраина Москвы, кинотеатр. Туда ожидается наплыв народа, но не на новый фильм – за зданием обозначена стрелка, бригады делят какой-то рынок. Информацию о грядущем побоище получил МУР. Расположившись в жёлтом автобусе ПАЗ с занавешенными стеклами, ждем событий. Бойцы ОМСНа в брониках, камуфляже, все в азартном напряжении в предвкушении команды «вперёд».

Средь бела дня одна за другой проходят в сторону кинотеатра машины, набитые быками с характерными загривками. Судя по всему, «концерт» грозит собрать не меньше сотни исполнителей, а то и двух. Договориться они между собой не договорятся, значит будет грандиозное побоище.

— Берем белый «Жигуль»! – звучит по рации команда инициатора операции.

Автобус срывается с места, проезжает по тротуару, распугивая прохожих, тормозит около наполненной быками тачки. Секунды – и братва уже полирует мордами потрескавшийся асфальт. За поясом у одного пистолет, другие чистые – потом оперативникам удалось взять и оружейную тачку.

Для милиции 1992 года это мероприятие – скучная обыденность. Редкий день в Москве обходился без таких выездов. Идёт дележ капиталов, бойня. Грохочут взрывы и автоматные очереди. Война идет на Руси матушке…

***

Если смотреть правде в глаза, то с середины восьмидесятых и до начала двухтысячных Россия пережила крупномасштабную гражданскую войну. По уровню потерь она вполне сопоставимая с прошлой Гражданской войной. Миллионы людей, погибших от паленой водки и наркотиков, перевешавшихся от безысходности, отсутствия медицинской помощи – всё это её жертвы. И бездыханные тела, оставшиеся после многочисленных разборок — и бандиты, и бизнесмены, и случайно подвернувшиеся люди – это тоже жертвы гражданской войны. Она была необъявленная, непризнанная, мерзко и подленько утаиваемая или теоретически обосновываемая – мол, все так и должно быть. Даже название ей подобрали щелкопёры либеральные – первоначальное накопление капитала. Но это была именно война. Если в 1918 году война шла за торжество труда над капиталом, чтобы из рабов стать свободными людьми, то война 90-х – это борьба русского народа за право надеть на себя хомут олигархии, стать рабами на своей земле, за право кучки мерзавцев разворовать все то, что накоплено тяжелейшим трудом наших предков, за яхты, виллы воров, за вывоз за рубеж национальных богатств. Такие светлые цели преследовали те, кто бились и клали жизни на этой войне.

Армиями в этой войне были бесчисленные бандформирования. Мародеры под шумок присваивали заводы и пароходы. Имелся и иностранный оккупационный корпус – американские и английские посольства, некоммерческие организации, фонды, толпы советников – ну чем не интервенты, растаскивавшие по кускам бывшую сверхдержаву. Жуткая разруха. Отчаявшееся, деморализованное, голодное, как и положено в войну, население. Наши люди сами вызвали джина из бутылки, сдав свою страну, и гибли во имя нового мирового порядка. Тогда все пропахло кровью.

Илья Рясной