Клад Чингисхана - (из книги - "НА РАСПУТЬЕ" ©)

...Бабье лето! Чудная и красивая пора. С первыми лучами солнца, которые пробиваясь сквозь поредевшие, пёстрые кроны деревьев, опускаются на землю, высвечивают сказочно радужные полянки - бреду по лесу, загребая ногами опавшие разноцветные листья. На плече старенькая "Тулка" - двустволка шестнадцатого калибра. 

Внезапно в лесу становится темно, как поздним вечером и через мгновение, огромные хрустальные капли начинают сбивать задержавшиеся на ветвях не опавшие листья. Нежданно, негаданно попадаю под проливной дождь. Выхожу на чуть заметную тропинку. Бегу по ней не ведомо куда и внезапно оказываюсь за околицей почерневшей от времени деревушки. Стучу в калитку первого попавшегося деревянного домишки. Калитка и дверь оказалась не заперты. В доме тепло и пахнет травами. 

Поздоровавшись, замечаю, что на тёплой русской печи лежит старая бабулька, держа в зубах самокрутку из донника, и пускает клубы белого дыма, которые плавно расползались по чистенькой побелённой горнице, зависая, словно перистые облака в небе. Облака медленно передвигаются к открытой печке и плавно исчезают в ней. Обстановка в доме напоминает логово бабы яги из русской сказки.

- А вот и сказочный персонаж, собственной персоной, - подумал я, глядя на бабульку и перекрестился на Образ стоящий на божничке в Красном углу.

– Давно тебя поджидаю. Проходи, мил человек, присаживайся, – прошамкала старушка и указала на старинное кресло-качалку, стоящее у раскрытой печи, – небось промок под дождём-то? Скидывай всё мокрое и на верёвку у печки повесь, а сам в махровую простынь завернись, ту, что на верёвке висит. Возьми в шкафчике кружку и налей себе горячего чаю, а в печку подбрось берёзовые полешки, чтоб слушать меня веселей было.

...И вот я, словно в сказке, выполнив все поручения бабы яги, раскачиваясь в качалке и отхлёбывая горячий чай, настоянный на травах, в полудрёме слушаю приглушённый рассказ, который, как и все русские сказки коренным образом отличается от тех историй которые описаны в учебниках:

...Множество легенд ходит об этих местах, некогда входивших в Рязанское княжество, им тогда правили твои предки, князья Бабичевы.

Родоначальником династии Бабичевых стал князь Друцкий Иван Семёнович. Будучи сильным воеводой, он служил Великому князю Литовскому Витовту. Отличаясь крутым нравом и физической силой, он во время восстания польского принца Свидригайло поддержал мятежников. Впрочем, как и его братья. 

Но, в отличие от них, Иван Семёнович не сдался войскам Витовта, пришедшего разбить мятеж. И, потерпев поражение, был вынужден оставить наследственные владения и вместе с детьми бежать в Москву. Его дети, Бабичи, заняли видное место при московском дворе, а одна из внучек, Аграфена Васильевна, самостоятельно правила Рязанским княжеством.

Зимой 1237 года монгольская орда двинулась на Русь. Дружины Рязанского княжества первыми дали бой на подступах к Рязани, но были разбиты превосходящим по численности противником. По замёрзшей реке Оке многотысячная монгольская конница подошла к Рязани. Главный город южного русского княжества был хорошо укреплён фортификационными сооружениями. Монголы потребовали передать им десятую часть жителей города и имущества. Но Рязань отвергла это требование. 

В середине декабря начался штурм города, который продолжался непрерывно дни и ночи. Защитники Рязани проявили стойкость и массовый героизм. Но что могли сделать десять тысяч жителей? 

Последним пал Рязанский мужской монастырь. Сотня монахов билась с басурманами до последнего. Это было непобедимое христолюбивое воинство. Осада не прекращалась ни на минуту.
День и ночь многотысячные полчища, словно саранча атаковали монастырь, тучи стрел затмевали солнце. Монахи разделились на два отряда, по пятьдесят человек. Пока один отряд молился, второй держал оборону. Менялись каждые шесть часов. Всё обозримое пространство вокруг монастыря было устлано трупами врагов и их лошадей. На шестой день город был сожжён, жители убиты, храмы разграблены и разрушены.

Никогда на этом месте город уже не возродился. Монголы ушли, а защитников Рязани похоронили на берегу Оки жители соседних деревень.
Рязанский воевода Евпатий Коловрат (1200 – 1238 гг.), собрал дружину из уцелевших воинов и напал на монголов с тыла. Пожертвовав своими жизнями, русские воины нанесли значительный урон монголам. Мстя за разорение Рязани, они были окружены и убиты, но память о них жива.

Ты вёл нас в бой. Врага мы били
За ту Рязань – сожжённый град.
Тебя, герой, мы не забыли.
Живи в веках, наш Коловрат!
И ты, родная сторона,
Героев помни имена…

Под копытами монгольской конницы пала Коломна, которая также была сожжена и разграблена. Монголы двинулись к Москве, которая в то время была небольшой пограничной крепостью Владимиро-Суздальского княжества, выстроенной на Боровицком холме. 

Великий князь Юрий Долгорукий основал её в 1147 году. Деревянная крепость Москва повторила судьбу Коломны. Монголы устремились к Владимиру. Один отряд был направлен в Суздаль. После уничтожения этих городов монголы пошли на Тверь, Бурундай, Юрьев-Полькой, Переславль-Залесский, город-крепость Дмитров. Ростов был взят без боя, поэтому не был разрушен и сожжён. Ярославль и Углич были разграблены и сожжены. На реке Сить были разбиты русские ополченцы.
После уничтожения Торжка монголы двинулись на Новгород по озеру Селигер, но весенняя распутица остановила их в ста километрах от Новгорода. Захватчики в спешном порядке повернули в степь, через Козельск. Четыре тысячи степняков сложили головы у стен Козельска, Батухан приказал сжечь злой город.

Русские города были сожжены, городская культура уничтожена. Погибла половина населения Владимиро-Суздальского княжества. Древняя Русь, несмотря на героическое сопротивление, стала вассалом Золотой Орды и на протяжении более двух веков платила дань.

Главная причина бед заключалась в том, что русские князья – потомки Рюрика – не смогли объединиться, чтобы совместными усилиями отразить нашествие монголов.

...Наш народ не ослаб духом и продолжал упорное сопротивление на протяжении всех этих долгих лет кабалы и унижений. Люди спасались, уходя под землю.

Конница Чингисхана возвращалась в Золотую Орду по русским дорогам. Тяжелые обозы с награбленным золотом, скарбом, плененные русские женщины, связанные длинными вереницами, рвы и овраги, по которым могли проехать только верховые всадники, и бесчисленные засады русских древлян тормозили продвижение татаро-монгольских полчищ. Варвары не могли понять, откуда берутся легкие, как ястребы, вооруженные русские всадники – ведь практически все города и сёла были сожжены. Отряды руссов молниеносно расправлялись с охранниками монгольских обозов, забирали золото, женщин и, как призраки, исчезали. Монголы даже представить себе не могли, что под землей живут люди.

Подземные улицы, по которым свободно можно проехать на лошади, выходили в скрытных местах на поверхность. Даже если враги обнаруживали потайной вход, то, пройдя по нему не более пяти метров, оказывались заваленными землей. Никакое иго не могло покорить или поставить русский народ на колени: он, уйдя под землю, продолжал быть вольным, хоть и испытывал многие лишения.

«Конязи» (так называли русских князей монголы), которые остались на поверхности, платили дань монголам, но еще большую дань они платили своему народу, ушедшему под землю, помогая строительству подземных коммуникаций по всей Руси.

Старуха скрутила новую цигарку - козью ножку, раскурила и продолжала:

Ранней весной, дойдя до нашей деревни, Главный монгол понял, что награбленное вывезти не удастся, и приказал разбить лагерь. Место было идеальное. Две речки Усёрт и Ясенок с крутыми скалистыми берегами сходились в одну и защищали обозы с трех сторон. Небольшой отряд мог противостоять здесь целой армии. Три дня и три ночи сидел Главный монгол, упершись локтями в колени и обхватив голову. На четвертый призвал начальника стражи – того самого, у которого на правой руке было всего три пальца. Приложил его обрубленную руку к пергаменту, обвел углем и молвил:

«На том берегу выроешь такой схрон. В одном пальце все золото спрячешь, в другом похоронишь тех, кто схрон строил, а в третьем похоронишь воинов, которые все это видели. Вход лошадиными трупами завалишь и слух пустишь, что чума напала, потому здесь могильник устроили. Ни один человек не должен знать о золоте, кроме тебя».

Оставил Главный монгол пять сотен самых лучших и преданных ему воинов. Пригнал восемь сотен рабов. Золото темными ночами разгрузил в карстовые разломы, а обозы загрузил соломой да камнями. Во-первых, чтобы войско думало, что золото с ними, и бунт не подняло, а во-вторых, чтоб древляне не заподозрили и не пошли схрон искать.

Лишь поздней осенью догнал начальник стражи Главного монгола и доложил:

- Мой повелитель! Все выполнено, как ты велел». Он склонил голову и протянул карту «схрона Чингисхана».
Предводитель-монгол выхватил свою кривую саблю и отрубил стражнику голову. Поднял кончиком окровавленной сабли карту, Чингисхана аккуратно свернул ее и, спрятав у себя на груди, произнес любимую фразу:

«Сумей сделать людей гордыми.
И гордость сделает их глупыми».

Громко крикнул:

– Стража! Уберите этого предателя!

Из поколения в поколение передавали карту потомки Чингисхана, но обозы с золотом до сих пор так и не найдены…

***

Очнулся я от какой-то возни, доносившейся сверху. Бабулька, покряхтывая, спускалась с печи. Открыв ключом деревянный резной ларец, достала старинный пергамент, похожий на тонкую, искусно выделанную кожу, и протянула его мне.

– Этот свиток нам было завещано передавать из поколения в поколение по материнской линии своим дочерям, но так как ни дочерей, ни сыновей у меня нет, а дни мои сочтены, то я должна передать его молчаливому страннику, мокрому вооружённому воину, пришедшему во время грозы.
Все знамения сбылись, ты теперь хозяин этих богатств... Одежда твоя просохла, да и дождь давно закончился. Забирай свиток и ступай себе с Богом, но помни, что чужое, а тем более награбленное богатство вряд ли может сделать человека счастливым…

Бабулька помолчала и с грустью добавила:
– Хотя принимать решение тебе придётся самому....

© Copyright: Сергей Александрович Бабичев, 2014
Свидетельство о публикации №114091402044 

Я потомок Чингисхана

...Первое взыскание за своё стихотворение получил в 17 лет, будучи курсантом речного училища. Я прочитал его на Новогоднем вечере, под восторженные крики будущих капитанов и их подруг. Меня вызвал к себе в кабинет пьяный замполит (заместитель директора по политической части) и заявил:

«Советский человек не может быть потомком Чингисхана, а тем более каким-то там князем Рязанским. Я запрещаю тебе писать стихи", - кричал замполит и топал ногами.

При этом, он каждые десять минут нырял за шкаф, откуда доносилось характерное бульканье и запах водки вперемежку с солёным огурцом. В конце концов замполит уснул, через час, развалившись в своём кресле. Я отправился на Новогодний бал, а курсанты нарисовали замполиту усы химическим карандашом и по очереди фотографировались с пьяно спящим "командиром"...

Через год, замполит окончательно спился и его выгнали с работы.

...И лишь через четверть века слова подростка оказались пророческими.

Я потомок Чингисхана – мать дала мне эту кровь,
По отцу я – князь Рязанский, прославляющий любовь.
Не страшны мне расстоянья, потому как с детских лет
Изучаю я преданья, обошел весь белый свет.

Нет сейчас на свете правды – Сатана здесь правит бал…
Русь Святую, как и Гоби, падшим ангелам раздал.
И восстала эта нечисть на священный род людской,
Истребляет самых лучших, самых чистых…
Нет, постой!!!

Не спеши, еще не вечер! Все пройдет, как страшный сон.
Оживит пустыню Гоби из дацанов перезвон.
Православный крест поднимет Русь Святая из руин,
И опомнятся народы, встанут вместе, как один.

Вновь в почете будет старец, тот, что прожил без греха,
Сор людской запашут в землю золотые лемеха.
Матерь Божия поднимет Свой Священный омофор
И направит самых лучших, самых преданных в дозор.

© Copyright: Сергей Александрович Бабичев,
Свидетельство о публикации №113032302132