Учения «Юг-71». Июнь. Севастополь. Лирические воспоминания лейтенанта-«двухгодичника».

Написать этот рассказ - воспоминание меня подтолкнула небольшая переписка с одним из моих хороших КОНТовских друзей в статье от 17 января с.г. В ней мы оба вспомнили о временах службы в Советской Армии.

В начале - небольшое предисловие.

В советское время, когда существовала хорошо продуманная и эффективно действующая система подготовки инженерно-технических кадров, во многих серьёзных технических ВУЗах были так называемые «военные кафедры», на которых параллельно основным предметам шло изучение военной техники, соответствующей профилю ВУЗа.

Такая «военная кафедра» была и в Московском электротехническом институте связи, который я закончил в декабре 1967 года. Получив не только диплом радиоинженера, но и звание младшего лейтенанта-инженера запаса. В таком качестве и состоял на учёте в своём райвоенкомате (РВК).

В те времена, когда Советская Армия и Военно-Морской Флот неизменно усиливались и кадрами, и новейшей техникой, обычным явлением был призыв в армию на два года таких как я, офицеров запаса. Их в то время называли «двухгодичниками».

Поэтому я не удивился повестке из военкомата летом 1969 года, через полтора года моей работы в конструкторском бюро. Обычно призыв офицеров из запаса производился после собеседований. Сотрудники РВК старались учитывать и семейное положение, и интересы предприятия, куда по распределению направлялись окончившие ВУЗы инженеры. Да и мнение самого «запасника» имело существенное значение.

В РВК мне задали главный вопрос: «Как вы в принципе относитесь к призыву в армию офицером-«двухгодичником»?». Я ответил: «В принципе – нет никаких возражений. Но, с учётом того, что у нас с женой ещё маленький сын (чуть больше двух лет), и того, что жене надо учиться на вечернем отделении института ещё год, прошу отложить призыв на год». Моя просьба была удовлетворена.

И ровно через год, в начале июня 1970-го, я снова прибыл по повестке в РВК. В этот раз собеседование было коротким. Мне было дано время для оформления увольнения с места работы и команда прибыть в РВК через два дня за документами для отправки к месту службы. При этом офицер РВК вскользь упомянул, что я буду служить в КГБ.

Каково было моё удивление, когда я через два дня получил предписание для прохождения службы в в/ч … по адресу: УССР, Одесская область, посёлок городского типа (ПГТ) Кодыма. Удивление удивлением, но в тот же день, 10 июня 1970 года, я убыл к месту службы.

… Это удивление очень быстро прошло, когда после моего представления начальнику штаба батальона капитану Журавлёву, мы посетили учебную комнату. В ней размещались практически все виды аппаратуры связи, на которой мне предстояло работать. Многое было уже хорошо знакомо по «военной кафедре», но было для меня и новое. В первую очередь – коммутатор.

При ближайшем его рассмотрении я сразу обратил внимание на таблички, находящиеся над некоторыми штекерными гнёздами, с фамилиями: «Брежнев», «Косыгин», «Гречко». Увидев мой удивлённый взгляд, капитан Журавлёв улыбнулся: «И такое тоже бывало, и не раз…». И сразу объяснил, что задача нашей в/ч – обеспечение (в нестационарных условиях) высококачественной закрытой связью, осуществляемой по кабельным, радиорелейным, телеграфным и другим линиям, Абонентов (назову их так) от уровня командующего военного округа и до самого «верха». Аналогично – в части Абонентов политических и государственных.

К маю 1971 года я уже почти год не просто носил лейтенантские погоны, но и прилично освоил всю технику своей станции дальней связи и спецаппаратуры (СДСиСА). Она размещалась в КУНГе (кузов унифицированный нулевого габарита) на шасси автомобиля ЗИЛ-131.

К этому времени я получил разрешение на установку на правой стороне моего коммутатора дополнительного столика. Таким раздвижным столиком обязательно комплектовалась любая СДСиСА. В начале работы он устанавливался рядом с коммутатором. И на нём размещался служебный журнал, в который вносилась полная информация о действиях дежурного по коммутатору.

Столик в раздвинутом положении занимал довольно много места, мог упасть при неосторожном движении дежурного. Поэтому я обратился к инженеру батальона капитану Шилину, а вместе с ним – и к старшему инженеру части майору Кривошлыку, с предложением укрепить столик к коммутатору «наглухо», с возможностью его складывания и раскладывания. Они оба со мной согласились. Но сверлить стенки коммутатора без разрешения Москвы было, конечно, нельзя. Вот это разрешение и было получено совсем незадолго до начала оперативно-стратегических учений «Юг-71» ВС Советского Союза.

На эти учения наша в/ч выехала почти в полном составе. И все СДСиСА и другие аппаратные разъехались по многочисленным «точкам». Мне досталась «точка», обеспечивающая Абонентов, проживающих в недавно построенной гостинице ЧФ, которая тогда располагалась на окраине Севастополя. Абонентов у меня было совсем немного. И главным Абонентом для меня был полковник, представитель Управления правительственной связи (УПС) КГБ при Совете Министров СССР (так он тогда официально назывался).

Полковник, в сопровождении командира нашей в/ч, дважды заходил в мою станцию. Он был строг, немногословен, но никаких замечаний от него я не имел. Обычно он выходил на меня по телефону утром, разговаривал с Москвой и Севастополем, после чего уезжал на весь день по делам. А вечером снова говорил с Москвой. И больше меня практически никто «не тревожил».

Так прошли несколько недель. Учения уже заканчивались, а ничего интересного, казалось, я так и не увидел и не услышал. И только мозоль на правом боку натёр от постоянного ношения на ремне портупеи положенного в таких случаях ПМ. Но, повторю свою недавнюю фразу, как же жизнь может вдруг развернуться на 180º!..

Полковник в этот день позвонил по телефону рано утром и дал команду быть готовым к переезду на новую «точку» через 30 минут. Ещё через пять минут к аппаратной привезли на полковом «газике» водителя моей СДСиСА сержанта Черняка. И мы дружно свернули и уложили по местам всё штатное имущество станции.

В назначенное время мы оба сидели в кабине ЗИЛа. Полковник подъехал на чёрной «Волге» и, не выходя из неё, дал мне знак следовать за ним. И обе машины помчались по ещё пустынным улицам Севастополя.

Конечной точкой нашего маршрута оказался Музей Черноморского Флота, расположенный в самом центре Севастополя.

Полковник дал команду установить ЗИЛ на заднем дворе Музея. Черняк виртуозно загнал тяжёлый грузовик во двор, после чего мы оказались в окружении старинных орудий.

И только после этого полковник объяснил мою дальнейшую задачу.

В этот день должны были завершиться учения «Юг-71». И по этому случаю в севастопольском Доме офицеров Черноморского Флота (ДОФ) должен состояться большой концерт мастеров искусств со всего Советского Союза. Ожидалось присутствие на нём высшего руководства (конкретные фамилии полковник не сообщил). На время концерта я должен был обеспечить закрытую связь (из здания ДОФ) для неназванных представителей этого самого руководства.

«Задача ясна?». «Так точно, товарищ полковник!». «Тогда держи вот это!» И полковник достал из своей «Волги»… огромного размера телефонный аппарат какого-то старинного вида.

И добавил: «Подключишь к своей станции именно этот аппарат, а не свой штатный. И будь аккуратней – телефон повышенной чувствительности, уровень звука у него выше стандартного». И мы пошли к ДОФ, который располагался по соседству с Музеем.

Там нас уже ждали. У входа капитан 2 ранга представился полковнику как заместитель начальника ДОФ и провёл нас в комнату отдыха, расположенную смежно с кабинетом начальника ДОФ (тот в этот день отсутствовал по какой-то серьёзной причине). Полковник внимательно осмотрел комнату и, показав на отдельный столик типа журнального, произнёс: «Телефон установишь здесь. После его подключения и проверки связи непрерывно будешь дежурить рядом с ним, пока сюда не прибудет представитель севастопольского узла ПС. Ему и передашь дежурство». После чего полковник пожал нам руки, пожелал успеха и уехал.

Какое-то время нам с Черняком понадобилось для разворачивания кабелей от ЗИЛа до телефонного аппарата Абонента и до ниши подключения аппаратуры станции к стационарной сети местного узла ПС. Эта ниша, закрытая дверцей с шифр-замком, находилась в нескольких метрах от входа в ДОФ. После чего я с коммутатора станции соединился с дежурным по севастопольскому узлу, с которым мы проверили настройку аппаратуры. Затем доложил о готовности к работе. Дежурный предупредил меня: «Как только появится «Первый», немедленно дай знать – ты будешь на это время под особым вниманием».

После чего я закрыл КУНГ на ключ и, оставив Черняка с его автоматом Калашникова охранять станцию, отправился на дежурство в комнату отдыха начальника ДОФ. В комнате стоял небольшой кожаный диван, как раз напротив телефона. Я разместился на нём, передвинул кобуру ПМ, чтобы она не мешала сидеть, и стал ждать.

Время тянулось медленно. В комнате становилось всё жарче и жарче. Примерно через час в комнату пришли девушки-официантки, накрыли основной стол скатертью и уставили его бутылками с минеральной и фруктовой водой, вазами с виноградом и яблоками, аппетитными бутербродами. Затем в какой-то момент суматоха в кабинете начальника ДОФ и в комнате отдыха разом прекратилась, наступила полная тишина. И я не заметил, как мои глаза закрылись…

… Очнулся я от громких звуков музыки, идущих из открытого окна комнаты. Открыв глаза, не сразу понял, где нахожусь – на основном столе комнаты, как раз на уровне моих глаз, сияли бутылки, в вазах благоухали виноград и яблоки, вкусно пахли бутерброды. А за окном раздавалась музыка гопака – большая группа артистов в национальных украинских нарядах лихо разминалась перед предстоящим выступлением.

Окончательно я пришёл себя, когда в комнату заглянул знакомый капитан 2 ранга. «Хорошо, что ты уже в порядке. Не хотел тебя раньше тревожить. Но гости уже начали прибывать. Так что будь на товсь!».

И, действительно, в кабинете начальника ДОФ скоро раздались многочисленные голоса. А затем в мою комнату вошёл контр-адмирал, направляясь к двери туалета. Я вскочил, отдал ему честь и услышал: «Сиди, лейтенант!». Через несколько минут контр-адмирал снова пошёл мимо меня, и я снова вскочил с дивана. На этот раз он остановился и спросил: «А вообще, что ты тут делаешь?». Я коротко объяснил. «Понял - служба есть служба! Сейчас посмотрю кого-нибудь по линии связи».

Через минуту он вошёл в мою комнату уже в сопровождении вице-адмирала и сказал: «Твой представитель узла ПС задерживается. А это – заместитель командующего ЧФ. Тебя такой уровень для передачи дежурства устроит?». «Так точно!». И, прошмыгнув мимо больших и средних звёзд на погонах присутствующих в кабинете начальника ДОФ, я выскочил на улицу, с намерением убедиться в том, что дверца ниши закрыта и опечатана.

Улица выглядела примерно так (вход в ДОФ – справа, вид от входа в Музей ЧФ).

Только в тот день движение по ней было уже перекрыто с двух сторон. А по ближнему к ДОФ тротуару не спеша прогуливались несколькими группами по два-три человека генералы и адмиралы. Группы офицеров уровня полковников и капитанов 1 ранга располагались немного в стороне и на другой стороне улицы.

Проверив состояние дверцы ниши, я было направился к своей станции, но увидел подъезжающую ко входу в ДОФ чёрную «Волгу». Её передняя дверь открылась и в проёме двери появилась тучная фигура генерал-лейтенанта с новой фуражкой на голове.

         Примечание. В то лето в армии и на флоте происходила замена форменной одежды, которую носили еще со времён Министра обороны Р.Я.Малиновского. И вместо компактной фуражки-«малиновки» генералы и адмиралы уже начинали носить фуражки с высокой большой тульей.

Генерал уже почти вышел из «Волги», но в последний момент зацепил тульей фуражки за проём двери и она упала вниз, на пол машины. Со стороны групп прогуливавшихся раздался небольшой шум. Генерал вернулся на сидение «Волги», с трудом поднял фуражку, надел её на голову и снова попытался выйти из машины. И – с тем же результатом. Прогуливавшиеся немедленно прореагировали на это с гораздо большим оживлением. Генерал вернулся на сидение, надел фуражку и … задумался. Потом, махнув рукой, прижал тулью фуражки к голове обеими руками, сложился пополам и рывком выскочил из машины. Раздался дружный хохот, который тут же стих под гневным взглядом глаз на побагровевшем лице генерала.

И только «Волга» незадачливого генерала освободила место у входа в ДОФ, как к нему стремительно подлетели два правительственных красавца ЗИЛ-117. Из них вышли:

- Маршал Советского Союза, Министр обороны Андрей Антонович Гречко;

- Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Украины, член Политбюро ЦК КПСС Владимир Васильевич Щербицкий;

- Адмирал Флота Советского Союза, Главнокомандующий ВМФ — заместитель Министра обороны СССР Сергей Георгиевич Горшков;

- генерал армии, Начальник ГлавПУР СА и ВМФ Алексей Алексеевич Епишев.

«Вот тебе и «Первый»!» - мелькнуло у меня в голове, и я рванул бегом к своей станции.

(Окончание следует)