Время — вечный лекарь.

Предыдущая глава https://cont.ws/@ahlin8/144156...

Глава 8

1979 год, раннее утро в одной из квартир в Кунцевском районе Москвы

Из отчета председателя государственного Оргкомитета «Олимпиада-80» Игнатия Новикова:

...Неудовлетворительное выполнение плана строительства олимпийских объектов в значительной мере является следствием необеспеченности строек рабочими. Так, на объектах, строительство которых осуществляется организациями Мосгорисполкома, имеется лишь 9,07 тыс. чел., в то время как требуется 29 тыс. Недостает рабочих на стройках Минэнерго и других министерств.

Фиргат выключил закипевший чайник и стал «чародействовать» с завариванием чая только ему известным способом. Работа носильщика на вокзале приносила немалые барыши и он мог позволить себе заказывать настоящий синчой (зеленый чай) из Ферганской долины. Все детство Фиргата прошло среди уйгуров под Андижаном. Хотя сам он был татарином — дед его со всей многочисленной семьей переехал сюда из Казани еще во время Гражданской войны — местные принимали его за своего. А как же не принимать, если он ничем не отличался от своих сверстников. Язык уйгуров он знал отменно, обычаи были переняты еще предыдущим поколением, внешний вид соответствовал — такой же закопченный азиатским солнцем.

Однажды Фиргат показал характер — заступился за приезжего русского мальчика. Родители мальчика по имени Саша приехали из Ташкента погостить к друзьям. Ничего не подозревающий розовощекий мальчик в белой рубашке, бежевых шортах и новеньких коричневых сандалиях на босу ногу вышел на улицу прогуляться. Но он же не знал, что здесь свои законы — любой приезжий бывает сначала бит. Если устоит, не заплачет, не побежит жаловаться мамке, значит, примет его улица. Чем-то привлек Фиргата этот прижавшийся к дувалу мальчик, не знающий ни слова по-уйгурски. Может быть, взглядом, похожим на волчий?! Такой же был взгляд у зверя, попавшегося в волчью яму — взгляд затравленного, обиженного, а потому крайне агрессивного. Фиргат понял, что даже если гостя будут бить одновременно все десять мальчишек, окруживших его — тот не сдастся, не побежит и не заплачет. Поэтому он, неожиданно для себя, встал рядом с русским мальчиком. Еще Фиргату стало жалко красивую одежду мальчика — изорвут, испачкают ведь...

— Не трогайте его! Он мой друг!

— А почему он твой друг? Ты что, Фиргат, не знаешь закона нашей улицы? Каждый должен пройти испытание!

— Хорошо! Он пройдет испытание, но не дракой! Он пройдет испытание огнем!

Дед Фиргата всегда говорил: «Если хочешь выбиться в люди — учи язык! Чем больше будешь знать языков, тем легче будет в жизни...» Поэтому Фиргат знал местный уйгурский диалект, узбекский, татарский и русский. Русский язык он усиленно изучал, благодаря младшей жене деда — он взял ее в жены когда-то из русской семьи. Раньше звали ее Соня, Софья, а теперь — Сания. Бабушка Сания всю жизнь преподавала русский язык в местной школе. Если уйгурские ребята учили русский через пень колоду, то Фиргат, наоборот, старался оттачивать знания и после школы, разговаривая с бабушкой. А потому ему не составило труда завести разговор с русским мальчиком под пристальные взгляды мальчишек:

— Тебя как зовут? Ты откуда? Я — Фиргат.

— Меня зовут Саша Волотовский. — сказал мальчик. — Я приехал в гости с родителями. Вон в тот дом.

И показал рукой как раз в том направлении, где жила бабушка Сания. То-то утром отец говорил, что сын Сании приехал из Ташкента с гостями. Значит, не зря заступился.

— Хорошо! — сказал Фиргат. — Там живет одна из моих бабушек. Значит, ты мой гость. Я за тебя заступился перед ребятами. Но ты должен пройти испытание, чтобы гулять по нашей улице.

— Какое испытание? — спросил Саша.

— Испытание огнем. Не побоишься?

Саша презрительно обвел всех собравшихся и сплюнул через зубы. Фиргат понятливо посмотрел на него и объявил:

— Он пройдет испытание огнем!

Испытание было достаточно простым, но болезненным. Сначала один из мальчишек сбегал и принес лепестки роз, затем, разжевав, приготовили кашицу из них. Потом расселись в круг. В середину круга вывели Сашу и заставили вытянуть руку ладонью вниз. К ладони поднесли зажженный огарок свечи (у мальчишек все найдется) и начали хором считать:

— Бир, икки, уч … токкуз, он!(21)

— Молодец, Саша! — воскликнул Фиргат. — Выдержал!

К месту ожога быстро приложили кашицу и перемотали тряпкой. Нестерпимая боль, которая отразилась на лице Саши, говорила, что мальчишки получили удовлетворение — не бит, но испытан. Отныне он принят в состав уличной когорты и может беспрепятственно ходить по их улице. Более того, теперь любой мальчишка обязан заступиться за него, если увидит, что того обижают чужие.

Фиргат, будто желая стряхнуть воспоминания, помотал головой и пошел будить Михаила. Тем более, что чай уже готов. На этот раз он приготовил «этген чой» на кипящем молоке и сливках по-кашгарски. Михаил умылся и подсел к столу на кухне. За две недели безвылазного нахождения в этой квартире у него выросла довольно приличная борода. Скоро Фиргат его аккуратно подстрижет и приведет знакомого специалиста по документам. Тот сделает ему новые документы — идентичные паспорту человека, работающего каменщиком в спортивном комплексе «Олимпийский». Это на тот случай, если не удастся изъять у хозяина настоящий паспорт. Выяснили, что человек этот приезжий, ни с кем особо не общается, нелюдимый, все больше молчит, но работает на совесть — приходит на работу одним из первых, а уходит последним. Получит задание от бригадира на смену, кивнет и идет работать. Видно, что приехал на стройку за «длинным» рублем. Живет на квартире возле стройки. И что характерно, очень похож на Михаила. Только носит профессорскую бородку. Еще неделька — и борода Миши отрастет до нужной длины и можно будет приступать к осуществлению задания.

Неожиданная гибель Волотовского сильно потрясла Михаила. Но он нашел в себе силы не останавливаться возле трупа, а сразу проследовал к группе носильщиков вокзала. Фиргат все понял с первых слов и живо увел того с вокзала, на ходу снимая спецодежду. Возле вокзала у него был припаркован синий «Москвич». Быстро завел машину и повез гостя в Кунцево. Там была конспиративная квартира, переданная ему связником от Бартона. Он же, вернее, она — связником была женщина — передала сумку с взрывчаткой.

Идея заключалась в следующем. Михаил заменяет приезжего по фамилии Козлов Петр Петрович. Настоящего Козлова ликвидируют. Михаил под видом Петра Петровича начинает ходить на работу, ежедневно пронося с собой кусок «пластида» и закладывает в указанном на фотографии месте — в зоне будущей центральной трибуны. Тем более, что Козлов делает кладку кирпича буквально в десяти шагах от этого места. Его туда поставили, как ответственного и старательного работника.

Через неделю вечером Фиргат принес паспорт и спецодежду. Утром заставил Михаила тщательно принять душ, встать перед ним голым. Затем обработал поверхность тела жидкостью из какого-то баллончика с запахом мужского пота. Миша недовольно сморщил нос.

— Ничего, ничего! — сказал Фиргат. — На стройке появились милиционеры с собаками. Всех обнюхивают. Это для того, чтобы отбить собственный запах. Придется пользоваться ежедневно.

— От такого запаха самого может вырвать.

— Ничего! — повторил Фиргат. — Со временем выветрится. А для собак будет в самый раз. Давай, одевайся шустро. А теперь самое главное. Держи сумку — это сумка настоящего Козлова. В ней, смотри, термос. С двойным дном. Смотри, вот так откручивается дно, а внутри «пластид». Приходишь на работу и во время обеденного перерыва закладываешь в указанном месте в щель под бетонной колонной. И так каждый день, пока не пройдешь по кругу. Не забудь затереть сверху раствором. Затем переходишь к другой колонне.

— Да понял я, понял! — сказал Миша, заметно нервничая. — Че повторять каждый день?

— Так, ты давай не нервничай, Петя! Ты ведь теперь Петр! Все будет хорошо. Сейчас я тебя быстренько домчу поближе к Олимпийскому и высажу, а дальше пойдешь пешком. Старайся поменьше говорить. Лучше молчи — кивай головой. Так лучше сойдешь на настоящего Козлова.

— Пошли уж! Чего там…

К «Олимпийскому» подъехали со стороны улицы Дурова к Южному входу на стройку. За триста метров до него синий «Москвич» остановился и высадил пассажира в рабочей одежде. Тот закинул за спину сумку с обедом и быстрым шагом направился ко входу.

— Предъявите паспорт!

— Проходите!

— Паспорт!

— Проходите!

— Бригадир! Не скапливайте людей у прохода! Уводите на объект!

— Паспорт, пожалуйста! Проходите!

— Так, что у вас в сумке? Товарищ! Вы слышите? К вам обращаюсь!

Это Михаил, засмотревшись на овчарку, обнюхивающую каждого, не понял, что к нему обращаются.

— Товарищ! Уснули, что ли? Или не проснулись еще?! Паспорт давайте и сумку для досмотра!

Михаил протянул паспорт и сумку одновременно. Милиционер посмотрел на него с удивлением, взял только паспорт, развернул, сличил фотографию и вернул хозяину.

— Что же вы, товарищ Козлов, людей задерживаете, будто в первый раз пришли на работу?

Сзади раздался хохот и чей-то веселый голос воскликнул:

— Наш Козлов он такой — малость тормознутый. Поэтому первым приходит на работу и последним уходит! Че-то сегодня припозднился, а, Козлов?

— Что у вас в сумке, Козлов? — повторно спросил милиционер.

Михаил раскрыл сумку и показал. В это время овчарка рванулась к сумке, ткнулась носом, стала обнюхивать, затем заскулила. У Миши душа ушла в пятки. «Ну все! Конец!», — подумал он.

— Что там, Герда? — спросил хозяин собаки.

— Да колбасу учуяла! — засмеялся сержант, проверяющий документы. — Не кормил, наверное, еще?!

— Нет! Нельзя! Иначе она плохо работает! Скоро сменят нас, да, Герда? Тогда и получит заслуженный завтрак!

— Так, Козлов, идите! Не задерживайте!

У Михаила отлегло от сердца, и он быстрым шагом направился к своей бригаде. Там уже шла перекличка — вовремя подошел. Получив от бригадира задание, взял инструменты и стал подниматься к рабочему месту. Все как на фотографии. Вот здесь стоял с мастерком в руке вчерашний Козлов. Сегодняшний встал на его место. Он старался не думать, что произошло с тем, настоящим, Козловым. Но его мастерок, сумка, лежащая в теньке, та фотография, снятая со спины, напоминали Михаилу, что здесь всего лишь двенадцать часов назад стоял его двойник. Наверное, думал о своём, строил планы на будущее, считал в уме накопленные деньги, планировал покупки…

— Козлов! — услышал он голос бригадира. — Че-то ты сегодня медленно кладёшь. Не заболел, случаем?! Вчера не успевали кирпичи подавать, а сегодня еле один ряд прошёл. Смотрю, твой подсобный отдыхает. Дай, думаю, проведаю Козлова. А тут вона чё...

Михаил ничего не ответил. Действительно, чего это он?!

Ведь когда-то был хорошим каменщиком. Надо вспоминать навыки. Он стал быстрее работать мастерком, руками…Так, берём раствор, прямо ведром разливаем на уже выложенный ряд, выравниваем мастерком, и пошли раскладывать следующий ряд кирпичей. Раз, два… раз, два … раз, два… На «раз» ставим кирпич, на «два» пришлёпываем мастерком раствор к торцу кирпича. Раз, два… раз, два…

— Вот это другое дело, Козлов! — сказал одобрительно бригадир, наблюдающий со стороны. — А ты, студент, давай шустрее раствор подавай Козлову.

Студент был типичный «ботаник» — тщедушный, близорукий — в огромных очках с толстыми стёклами. Решил, видимо, во время каникул подработать. Правда, в любую свободную минуту хватался за толстую тетрадь и что-то там вычитывал. Короче, два сапога пара — молчаливый Козлов и «себе на уме» студент. Это было на руку Михаилу — не будет с расспросами лезть да не станет мешать выполнению задания.

Скоро уже обеденный перерыв. От непривычки ныли кисти рук, предплечья и болела поясница — попробуй-ка четыре часа без перерыва выполнить тяжелую и монотонную работу! Сейчас выложит очередной ряд кирпичей и шабаш! Надо отдохнуть, тем более что приличный объем работы выполнил. Михаил бросил мастерок в ведро с водой и скинул брезентовые рукавицы. Студент взглянул на него через толстые стекла очков и отошёл в сторонку. Сел на стопку кирпичей, достал из-за пазухи тетрадь и стал читать, шевеля губами. А «Козлов» подошёл к сумке, уселся прямо на пол, постелил газету и поочередно выложил на неё свой обед: термос с чаем, бутерброды с колбасой, два вареных яйца, два крупных помидора, огурец и пучок лука. Порылся немного на дне и выловил спичечный коробок с солью. Налил в крышку термоса чай, огляделся по сторонам — никто не смотрит, выкрутил дно термоса, быстро достал «пластид» и положил в карман. Затем неспешно пообедал, убрал термос и остатки пищи в сумку. Взял в руки сложенную в несколько раз газету и, похлопывая по бедру, пошёл гулять по стройке.

Через пару челночных проходов мимо известной бетонной колонны, поддерживающей верхнюю часть центральной трибуны, Михаил присел, раскатал «пластид» в толстый жгут и затолкал в щель между бетонным основанием и колонной. Затем встал, огляделся и загреб ногой поверх взрывчатки бетонную пыль — на первое время сойдёт, здесь не скоро ещё начнутся отделочные работы.

На следующий день процедура повторилась. А к концу недели, когда с одной колонной было покончено, заметил, что начали штробить и прокладывать электропроводку — надо было ускорять закладку взрывчатки. В связи с тем, что «Козлова» перестали досматривать, решили пронести сразу всю взрывчатку в сумке, сформировав из неё подобие батона колбасы. «Батон» положили в целлофановый пакет и положили на дно сумки. Сверху как обычно бутерброды, зелень, помидоры-огурцы. Ну и неизменный термос. И на этот раз Михаилу повезло — дежурил тот же сержант милиции. Только напарник с собакой был другой. Сержант только кивнул как старому знакомому, даже не стал проверять паспорт.

— Проходи, Козлов!

Собака, по обыкновению, ткнулась носом в брючину, затем в сумку и равнодушно отвернулась. Обеденный перерыв Михаила был посвящён завершению закладки «пластида». При этом заметил, что к основанию первой колонны была подведена проводка. Михей быстро скатал жгут и втиснул ее в щель вокруг колонны. Когда сработает взрывчатка, срубит основание опорной колонны, как топор ветку. И тогда вся центральная трибуна сложится как карточный домик. «Грамотно придумано», — подумал «Козлов» совершенно без эмоций. Он свою работу выполнил, теперь пусть остальные завершают. Михаил совершенно ясно понимал, что здесь задействовано множество людей. Только они друг друга не знают. Каждый выполняет свою часть работы. Все нити, скорее всего, держит Фиргат. А вот кто им управляет? Впрочем, Михаилу было все равно. Завтра он получит оплату за проделанный труд и… поминай. как звали!

(21) Счет по-уйгурски — один, два, три … девять, десять!

Рамзан Саматов ©