Трофейный танк

«В течение 28-29 июня(1941 года) при организации частями дивизии обороны с наличием танков, были уничтожены двенадцать танков противника. Подбитые 12 немецких танков, в большинстве средние, используются нами для обстрела с места по артиллерии противника в Вербах и Птичье»( из «Журнала боевых действий 34 танковой дивизии»)

Это был первый удачный опыт использования немецких танков против своих хозяев, да еще и в первые дни войны. И все таки, надо отметить, что проверенной информации об использовании захваченных немецких танков частями РККА в первый 1941 год войны довольно мало.Тем не менее по боевым сводкам 1941 года такие факты имеются.

Но уже с весны 1942 года немецкая трофейная техника получила достаточно широкое использование в частях Красной Армии, к тому времени были захвачены сотни фашистских машин, танков и самоходных установок. Подлежащие ремонту машину отправлялись в тыл на заводы Москвы.

Об одной такой операции по захвату трофейной техники мой рассказ...

В начале апреля 1942 года 1-й отдельной горнострелковой бригаде, 80-й стрелковой дивизии и соседним частям предстояло наступать на Веняголово. Для прорыва линии вражеской обороны и поддержки пехоты нужны были танки. А после февральских боев у Погостья танков на здешнем участке фронта не хватало. 107-й отдельный танковый батальон был совсем без машин.

В конце марта танкисты этого батальона томились от вынужденного безделья в Оломне, рядом со штабом армии, и чувствовали себя отвратительно. Но откуда было ждать новых машин? Во второй половине марта ладожский лед под весенним солнцем уже таял и разрушался, ледовая трасса вот-вот могла закрыться, переправить танки из Ленинграда, как это было сделано зимою, теперь уже оказывалось невозможным. Новые танки с заводов дальнего тыла, надо полагать, были нужнее в других местах.

Танкисты батальона и командир его майор Б. А. Шалимов решили добыть себе танки сами — искать подбитые немецкие машины в лесах за Погостьем, восстановить какие возможно, использовать их. Заместитель командующего Ленинградским фронтом генерал-майор Болотников идею танкистов одобрил....

Пять человек — старший сержант Н. И. Барышев, воентехник 2-го ранга, помтехроты И. С. Погорелов, механики-водители Скачков и Беляев, а с ними сандружинница Валя Николаева, изучившая специальность башенного стрелка, — были посланы на поиски подбитых танков.

В первый день группа, двигаясь к передовой, ничего в лесу не нашла. Заночевали под елкой, в снегу. На второй день юго-западнее Погостья группа приблизилась к передовой. Шли по лесу, под орудийным и минометным обстрелом, да не обращали на него внимания: к этому все привычны!

И вот, кажется, удача! Спасибо пехоте — не соврала: впереди, между деревьями, два средних немецких танка. Поспешили к ним...Но что это были за танки! Один совершенно разбит. Второй танк стоял неподалеку от остатков первого. Но и он не годился для восстановления: сбитая снарядом нашей противотанковой пушки половина башни лежала на земле. Однако повозиться с ним, хотя бы для практики, стоило — его, вероятно, можно было завести, никаких повреждений в моторе не обнаружилось.

Никто из пяти разведчиков устройства немецких танков не знал, и потому, по-прежнему не обращая внимания на сильный артиллерийский и минометный огонь, все занялись изучением незнакомой системы. С полудня и до поздней ночи Барышев, Погорелов и остальные провозились у этих двух танков. Разбирая побитые осколками узлы, сравнивая их с уцелевшими на втором танке, друзья узнали в этот день много полезного. Особенно довольна была Валя: помтех Погорелов, давно обещал научить ее и вождению танка и мотору. Не век же ей быть санитаркою в 107-м отдельном танковом батальоне, хотя все знают, что и в этом деле она не сплоховала, медаль «За отвагу» дана ей еще в Невской Дубровке!

На рассвете третьего дня решили продолжить поиски. Барышев взглянул на компас — и, опять шагая впереди, повел всех строго на юго-запад, по направлению, указанному два часа назад встречным артиллеристом-корректировщиком. Вся группа остановилась, вглядываясь в чащу залитого солнечными лучами снежного леса. Между могучими соснами повыше елового мелколесья, совсем недалеко от угадываемой за ним опушки, где, несомненно, проходили передовые траншеи немцев, едва виднелась зеленовато-серая башня танка. Посовещавшись, все пятеро двинулись просекой, но не прошли и ста шагов, как был остановлены выдвинувшимся из-за ствола сосны часовым. Обменявшись пропуском, отзывом, выслушали:«Дальше, товарищ воентехник, идти нельзя, до немчиков тут двести метров!.. А танк, действительно, танкишко немецкий, на нашем крайчике с неделю уже стоит.,. Мы его тут гранатиками приручили!..»

Не успели Барышев и Погорелов закончить разговор с часовым, как всем сразу пришлось залечь, — очевидно услышав разговор, немцы веером развернули по просеке пулеметную очередь... И, только вглядевшись в просвет за лесом, Барышев увидел снежные бугорки землянок и мелкий окоп, утонувший в длинном сугробе бруствера. Наши бойцы на пулеметный огонь врага не ответили. Жестом руки Погорелов приказал своей группе ползти к танку. Этот добротный немецкий танк перевалился было через нашу оборонительную линию, успел войти в лес, но тут же у опушки и закончил свой боевой путь.

Заметив подползающих к танку людей, немцы зачастили из пулемета так, что, зарывшись в снегу, наши вынуждены были лежать. Затем, выбирая секунды между очередями, прислушиваясь к энергичной, затеявшейся с двух сторон ружейно-автоматной перестрелке, наши, все пятеро, поползли от сугроба к сугробу и от сосны к сосне, подобрались к танку вплотную и залегли за ним. Правым бортом он был обращен в. нашу сторону, и боковой люк у него был открыт.

Улучив мгновенье, Погорелов и Барышев первыми вскочили на гусеницу. Пролезли в люк. Немцы сразу же осыпали танк пулеметным огнем. Почти одновременно впереди танка одна за другой грохнули три мины. Погорелов показался в люке, махнул рукой. Валя Николаева и Беляев до следующего минометного залпа успели забраться в танк, а старшина Скачков залег между гусеницами, под машиной.

Внутри танка оказался хаос, учиненный разоравшимися там гранатами. Рычаги управления были выломаны, вся система управления нарушена. От немецкого экипажа, перебитого и выброшенного из танка (трупы валялись тут же, поблизости от машины), остались только льдистые пятна крови... Старшина Скачков тоже забрался в танк и выложил из своего заплечного мешка собранные накануне в разбитой, такой же по типу машине инструменты. Пересмотрели все, перебрали рваные тяги, убедились, что в системе охлаждения антифриз, а не вода и потому радиатор цел. Валя помогла выгрузить из танка все, что было признано ненужным.

И тогда начался ремонт. Он длился много часов подряд. Вместо тяг приспособили толстую проволоку, обрывки троса, — вчерашнее изучение разбитого танка помогло всем. Поврежденную осколками систему питания удалось залатать кусочками меди от распрямленных гильз. Просмотрели все электрооборудование, исправили порванную проводку, перепробовали все клапаны, стартер, подвинтили помпу. Пулеметов в танке не оказалось, но сейчас это и не имело значения, — важно было завести танк и угнать его из зоны обстрела. Вместо ключа зажигания Барышев смастерил подходящий крючок из проволоки и жести. Накануне всего труднее было разобраться в схеме электрооборудования — осваивали по догадке, а теперь приобретенные знания пригодились.

Послали Беляева и Скачкова к пехотинцам в окоп за горючим, те бегали к артиллеристам, часа через полтора приволокли несколько канистр, — опять был пулеметный обстрел, и опять все обошлось. Залили горючее в бак. Барышев решил попробовать запустить мотор, нажал на кнопку стартера, мотор хорошо завелся, и сразу же опять занялась стрельба, пули цокали по броне. Барышев быстро осмотрел пушку, — она была с электрозапалом, который не работал и без которого выстрела дать нельзя. Разбираться в электрозапале и исправлять его тут было некогда — немцы открыли огонь и из минометов.

Барышев и Погорелов зарядили пушку осколочным, повернули башню в сторону немцев, навели и, схватив кусок проволоки, присоединив один ее конец к щитку механика-водителя, другой конец примкнули напрямую к конечному контакту электрозапала пушки. Раздался выстрел. За ним дали второй выстрел. Третий. Пулеметная и минометная стрельба прекратилась. Можно было выводить машину, но вокруг оказалось минное моле.

В полосах вытаявшего под мартовским солнцем снега противотанковые мины там и здесь были заметны. Но другие могли быть и не видны. Особенно следовало опасаться снежных сугробов и крупных подушек мха. Танк маневрируя поехал вперед. Впрочем, он мог наехать на мину, и она под его гусеницами непременно взорвалась бы, но... дело случая, — обошлось!

Сбоку к ним неожиданно выкатился второй такой же трофейный танк. Его вели командир роты их батальона старший лейтенант Дудин и комиссар роты младший политрук Полунин. Они отсалютовали друг другу радостными возгласами, залпами из винтовок, из пистолетов и, сойдясь у машин в кружок, духом выпили перед маршем по сто граммов заветной, оказавшейся у командира роты. Из найденного в ящике немецкого знамени, Валя вырвала куски полотнища, наспех сшила из них два красных флага, утвердила их над башнями танков: наша противотанковая артиллерия находилась позади, и надо было, чтоб эти флаги хорошо виднелись издали.

И машина за машиной, с развевающимися над открытыми люками большими красными флагами, двинулись дальше вместе.И лесом, лесом, лесом, проехав пять километров, вкатились  на лесную поляну, в глубине расположения наших войск. Валя в восторге размахивала красным флагом, и наши пехотинцы, артиллеристы, бойцы разных попадавшихся по дороге подразделений с тем же восторгом кричали Вале «Ура!»...

Это были средние немецкие танки Pz. Kpfw. III с нарисованными по бортам на броне квадратными черными крестами на белом фоне.

Танк Барышева, с крупной цифрой над гусеницами «121», выпущенный германским военным заводом в феврале 1942 года, поступил в распоряжение 107-го отдельного танкового батальона 28 марта 1942 года, чтобы через неделю, после тщательного ремонта включиться вместе с девятью другими трофейными танками в наступление наших частей на немецкий укрепленный узел Веняголово, западнее Погостья, на правом берегу речки Мги, напоенной кровью многих сотен людей.

В ту же ночь старший сержант Николай Иванович Барышев был назначен командиром приведенного им танка, старший сержант Анатолий Никитич Беляев — его механиком-водителем, а наутро экипаж был укомплектован полностью: командиром орудия назначен комсомолец, старший сержант Иван Фомич Садковский, радистом-пулеметчиком — замполитрука, недавний студент, Евгений Иванович Расторгуев и заряжающим — рядовой, Георгий Фролович Зубахин.

Из всех десяти восстановленных трофейных танков в батальоне была сформирована третья рота под командованием старшего лейтенанта Дудина. На ремонт танка Барышева командир батальона майор Б. А. Шалимов дал экипажу пять дней и пять ночей.

8 апреля 1942 гогда танки 107-й отб (10 трофейных, 1 KB и 3 Т-34) поддерживали атаку частей 8-й Армии в районе Веняголово. В ходе этого боя экипаж Н. Барышева на танке Pz. Kpfw. III вместе с батальоном 1-й отдельной горнострелковой бригады и 59-м лыжным батальоном прорвался к немцам в тыл. Этот рейд Барышева описан во многих источниках.  Даже, заслуживает отдельной статьи. Скажу лишь, что в течение четырех суток танкисты вместе с пехотой вели самостоятельный бой в окружении. Но помощи не было, и лишь 12 апреля Барышев со своим танком вышел к своим, вывезя на броне 23 пехотинца — все, что осталось от двух батальонов...

Закончил войну Николай Иванович в звании гвардии полковника, в 4-м гвардейском Сталинградском Краснознамённым орденов Суворова и Кутузова механизированном корпусе в Чехословакии.

P.S. По данным Академии военных наук, за годы ВОВ трофейный комитет вывез с фронта: 24 612 танков и САУ, которых хватило бы для укомплектования сто двадцати немецких танковых дивизий.

Источники:

Фронтовая иллюстрация 2000. № 1. М. Коломиец, И. Мощанский. Трофеи в Красной Армии 1941 - 1945 гг. - М., Стратегия «КМ», 2000.

Военный альбом

Трофейные Танки, САУ, БТР в РККА

СПАСИБО ЗА ПРОСМОТР!

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ ЖУРНАЛ ПАТРИОТ!