Во вторую нашу встречу, Татьяна жадно поглощала яблоки. Она ела их в перерывах между лекциями и даже потихоньку на лекциях. Я смотрел на нее, и мне тоже хотелось яблок. Я долго терпел, потом не выдержал и попросил:
– Танюша, дай разочек куснуть.
Она как-то странно поглядела, и от этого ее взгляда мне вдруг стало не по себе. Откуда мне было знать, что она уже носит в себе плод их странной любви...
И я, кажется, даже благословил их любовь, точнее ее любовь к нему. Как мне тогда казалось, я очень понимал Татьяну. Но это вовсе не означало, будто мне расхотелось вкусить от ее яблока. И все-таки я поступил крайне легкомысленно, выпрашивая яблоко у беременной женщины, пускай даже у той, которая считалась близким другом. И дело тут, конечно, не только в яблоке: у женщин в подобном положении вообще не следует ничего просить. Дурная примета. Давать можно, а брать - нет. Вероятно, это поверье каким-то образом увязывают с предстоящими родами.
А если бы она сама?.. Быть может, тогда следовало бы принять ее дар. Но во вторую нашу встречу, она ничего не предлагала. Татьяна была всецело поглощена тем миром, который по ее воле уже зародился и развивался внутри ее...
Тем не менее, эти дурацкие яблоки, поедаемые ею с необыкновенной жадностью, не давали мне покоя.
Вот она незаметно обняла припухшими ладошками румяный плод, с немыслимыми предосторожностями поднесла его ко рту, и вдруг остервенело впилась в его тело маленькими, острыми своими зубками. И я ощутил аромат антоновки, хотя, конечно, это была не антоновка. За это я вполне мог поручиться.
Татьяна судорожно и явно с большой неохотой оторвала, наконец, яблоко от челюстей, на секунду замерла, уставившись с набитым ртом на преподавателя, и в такт его словам принялась жевать. Удивительная связь происходила между нами: она ела, а у меня бурно выделялись желудочные соки. И я не знаю, что отдал бы за то, чтобы она позволила мне один единственный раз надкусить ее яблоко И пускай это не антоновка, я не в силах больше сдерживаться, я закрываю глаза и точно наяву, перед моим взором во всей объемности встает мой маленький родной хуторок, утонувший в осеннем листопаде.
Вот мой дом, а во дворе - старая антоновская яблоня, я под нею – три женщины. Я слышу их голоса:
– Ты самая молодая, Полина, тебе и полизать. Будешь трясти, а мы станем с земли подбирать Потом поровну поделим.
– Я что-то неважно себя чувствую, голова кругом идет… Может кто-нибудь из вас? Полина неуверенно смотрит на женщин.
– Да будет тебе, Поля. Никак струсила? Полезай, молодая ведь…
– Ну, бабы, коли что, ловите!
– Поймаем.
И она полезла. Вначале неуверенно цепляясь за толстые, кое-где уже прихваченные мхом ветви, и вот уже все быстрее, увереннее…
«Мама! Погоди, остановись! - кричу я изо всех сил. – Не слушай их, мама. Убьешься и тогда…»
Она не слышит, потому что меня еще нет. Ни там, ни здесь я еще не родился. Только спустя три года я проникну в нее, и она даст мне жизнь...
Оценили 10 человек
25 кармы