Реплика о стратегической инициативе в зоне СВО

ИСТОРИЧЕСКИЕ  НАПЁРСТКИ

К выступлению Владимира Владимировича на расширенной Коллегии МО РФ 16 декабря 2024-го буду возвращаться целыми статьями или разделами оных неоднократно до Нового Года и после ... ибо много интересного прозвучало. Ещё более предметного разбора потребует доклад нового министра обороны, Андрея Белоусова, не исключившего «возможный военный конфликт с НАТО в Европе в ближайшие десятилетия» и озвучившего немало конкретики, анализировать которую придётся не с кондачка, а обложившись грудами справочного материала. Но, сегодня вопрос общего характера, вынесенный в заголовок. И несогласии ряда экспертов с оценкой Верховного о «коренном переломе» и «прочном владении стратегической инициативой».

Благодаря профессионализму и мужеству наших воинов, героическому труду работников оборонных предприятий и поистине всенародной поддержке армии и флота, российские войска прочно владеют стратегической инициативой на всей линии боевого соприкосновения

Начнём с правильной терминологии. Стратегическая инициатива – возможность навязывания в течение длительного времени противнику своей воли в стратегическом масштабе. Захват стратегической инициативы и её удержание является одним из главных условий успешного ведения войны и стратегических операций. Какие аргументы для подтверждения своих слов использовал Верховный и министр обороны, простучу телетайпом ...

● Россия в 2024 году освободила 189 населенных пунктов и набранный темп на линии фронта должен быть сохранен;

● население понимают, за что сражается страна, активно помогает фронтовикам, добровольно поступает на военную службу;

● в 2023 году свыше 300 тысяч граждан заключили контракт с Минобороны, сегодня – уже свыше 430 тысяч, поток добровольцев не прекращается;

● Киев может пойти на очередное военное преступление, снижение мобилизационного возраста до 18 лет, такой шаг ничего не изменит;

● военно-политическая обстановка в мире остается нестабильной, США и коллективный Запад продолжают накачивать киевский режим оружием и деньгами, стремясь нанести России стратегическое поражение;

● США поощряют эскалацию, страны НАТО увеличивают военные расходы, у границ РФ сколачиваются ударные группировки войск;

● Альянс наращивает присутствие на Дальнем Востоке, отрабатывает развертывание ракетных систем средней и малой дальности как азиатско-тихоокеанском регионе, так и в Европе;

● скорость продвижения российских военных сейчас составляет в среднем порядка 30 квадратных километров за сутки;

● общие потери ВСУ убитыми и раненными за время СВО – около миллиона человек, на этом фоне противник перешёл к обороне и задействовал резервы, укомплектованность подразделений 45-50%;

● наша ПВО сбила в 2024 году 86 ракет «Storm Shadow/Scalp», 215 тактических ракет ATACMS, 1629 снарядов РСЗО HIMARS, 27 тысяч беспилотников;

● практика хранение боеприпасов открытым способом прекращена, система складов разнесена и эшелонирована, непрерывно совершенствуется.

Пока для анализа достаточно, о многом другом поговорим позже. Пока речь о «стратегической инициативе». Сравнивать способы овладения оной можно хоть с античных времён, когда у великих военачальников или государств вообще имелась «стратегия» (общий, не до конца конкретизированный план военных действий и деятельности на длительный период времени для достижения сложных военно-политических целей).

База

В данном конкретном случае рассуждать о «военной стратегии/инициативе» можно лишь на примере Великой Отечественной войны. Даже двух, поскольку в 1812-ом у старика Кутузова тоже была стратегия, сначала оборонительная, а потом созерцательная. Как Великая Армия самонадеянного корсиканца просто разложилась и сгнила по придорожным канавам Старой Смоленской дороги.

Если брать период 1941-1945 гг., то Красная Армия провела всего девять стратегических кампаний, две оборонительные и семь наступательных, что говорит характере «общей стратегии» Ставки Верховного Главнокомандования и государства. То есть, она была наступательной, активной, с полным владением инициативой после вынужденной обороны. По мере накопления боевого опыта (в первую очередь командующими) размах операций возрастал.

Зимой 1941-1942 гг. мы могли себе позволить (на фронте около 2 000 км) глубину наступления 130-400 км, во время «Багратиона» летом-осенью 1944-го уже инициативно действовали на фронте протяжённостью 4 500 км с глубиной до 1100 км и не менее шестисот. О 1945-ом говорить некорректно, поскольку стратегическое наступление успешно развивалось на всём протяжении фронта, велось непрерывно и одновременно, за редчайшими исключениями.

Главными факторами в планировании «стратегических операций» считались: достижение наибольшего военного, политического и экономического результата; правильный выбор направления главных и сковывающих ударов. Всё, это стратегия, а дальше начиналась нудная штабная работа для достижения поставленных Ставкой целей и задач. Например, зимняя «Битва за Москву» имела перед собой стратегическую задачу разгрома/максимального ослабления самой мощной гитлеровской группировки «Центр».

Хотя был велик риск неудачи во встречном сражении при гарантированном успехе на другом направлении, если бы резервы Ставки нацелились на оставшуюся без танковых и механизированных соединений Группу Армий «Юг». Но дерзкое и опасное наступление зимой 1941-1942 гг. состоялось именно под столицей, поскольку её потеря не могла компенсировать возможный успех и освобождения немалой части Украины. «Стратегия» измерялась не квадратными километрами отбитых территорий, а политическими, логистическими, экономическими, моральными факторами.

Следующая зима 1942-1943 гг. была двоякой по результатам, РККА не соразмерила собственные силы и удачной стала только одна стратегическая операция под Сталинградом, вторая попытка снять угрозу с Москвы и закопать Группу Армий «Центр» провалилась под Ржевом. Но успех быстрого окружения Шестой Полевой Армии фельдмаршала Паулюса нами был использован выше прогнозируемых результатов, что позволило начать активные наступательные действия на других участках протяжённого фронта.

Планирование операций на лето-осень 1943 уже имели под собой материальную базу: сначала стратегическую оборону на Курской Дуге, а потом освобождение важнейших экономических районов. Попутно решалась политически важная задача – выбивание из войны союзников Третьего Рейха. Последующие (с зимы 1944-го) «стратегические наступления» уже носили исключительно военный и прикладной характер, точкой приложения усилий стал центральный участок фронта с прямой дирекцией на Германию, здесь вермахту последовательно и методично ломали хребет.

Немцы, несмотря на свою хвалёную широту военных взглядов и разработанную стратегию «блицкрига», интеллектуально на уровне высших штабов не справились с оценкой размаха наших наступлений 1944-1945 гг. Не было такой полководческой школы, дабы силами двух-четырёх фронтовых объединений (группы фронтов), при поддержке абсолютно всех видов и родов войск, вплоть до ВМФ и партизанских соединений одновременно наносить слаженные удары. Порой на участках фронта до тысячи километров, с глубиной задач ... под восемьсот. Применяя различные способы разгрома врага, а не один-единственный приём «глубокий прорыв – окружение».

Немцы сохранили с первой мировой весь костяк кайзеровской армии, умеющей в непроходимую позиционную оборону, во времена Веймарской республики разработали и отрепетировали до автоматизма главные составляющие блицкрига (рассечение крупной группировки мощным ударом на большую глубину и уничтожение её по частям), на том и остановились. Даже на уровне развития военной мысли. Данных умений вполне хватило для разгрома Европы и оглушительных побед в течение года на территории СССР.

Но «стратегическая инициатива» подразумевает совсем другое, изобретение новых способов разгрома противника вне привычных моделей ведения военных/боевых действий. Потому вермахт и поплыл, как только советское командование после кровопролитных встречных сражений лета-осени 1943-го, начало применять другие приёмы. Дробление мощных группировок на части несколькими ударами на широком фронте, одновременный ввод в глубокие прорывы фланговых фронтовых объединений, «выдавливание» по специально открытым коридорам противника из важных позиционных районов и тд.

Самое главное – подобные операции проводились в любых погодных условиях, нонсенс для европейской военной мысли. Сохраняя должный порядок, организацию, управление, снабжение, связанность. Даже при относительном равенстве сил, как то было под Москвой и Сталинградом.

Стратегическая инициатива – это отказ противника даже на уровне планирования помышлять о крупномасштабных наступлениях и достигается подобное положение дел не только на фронтах. Германия после Курской Дуги и безостановочных пятимесячных боёв после перехода РККА к атакующим действиям утратила навсегда «стратегическую инициативу». Почему?

Ошиблась в расчётах военного потенциала СССР, пренебрегла весной 1943-го показателями штабной математики по чувствительным показателям «соотношения сил и средств». Непрерывно наращивая производство вооружений/техники, проводя новые мобилизации в логике «тотальной войны» ... Третий Рейх самонадеянно отказался от формирования стратегических резервов, новых оперативных подходов к планированию операций.

Даже в самые страшные дни октября 1941-го наша Ставка копила силы для контрнаступления под Москвой, не сожгла в городских боях Сталинграда резервные соединения для операций «Уран». Сумела создать за Курской Дугой мощный резервный (Степной) Фронт, а в 1944-ом имела стратегических резервов более 600-от тысяч штыков (в 1942-ом их было меньше двухсот).

Именно такая сложная и кропотливая работа по накоплению, оснащению и подготовке в глубоком тылу дивизий, корпусов, армий, групп армий велась не из страха поражения или возможного прорыва противника. А с прицелом на полгода-год вперёд, дабы переносить удары с одного направления на другое, поддерживать высочайшие темпы наступления, не давать противнику восполнять потери по всем канонам военной науки. Мол, повоевали, туда-сюда походили, пора и честь знать – в окопах сидеть и сил набираться.

Десять «сталинских ударов» планировались ещё в середине 1943-го, до первых залпов Курской битвы. Для непрерывного разгрома без оперативных пауз всех боеспособных объединений вермахта на территории СССР и переноса боевых действий в Европу. Для этого делались соответствующие расчёты, формировались и обучались глубоко в тылу сотни тысяч солдат, фронту даже зажимали боевую технику и маршевые пополнения. Всё для проведения десяти стратегических наступательных операций, увенчавшихся успехом, где Третий Рейх просто не выдержал предложенного темпа боев.

После войны весь опыт захвата, удержания и развития «стратегической инициативы» был структурирован, на его основе появилось понятие «советского оперативного искусства» для осуществления фронтовых и армейских наступательных операций. Список достаточно короткий, его наизусть знает любой прилежный выпускник военного училища:

● скрытное создание ударных группировок с высокой тактической плотностью;

● правильный выбор направления главного удара;

● достижение оперативно-тактической внезапности;

● массирование сил и средств на главных направлениях;

● быстрый прорыв тактической зоны обороны;

● стремительное развитие тактического успеха в оперативный;

● использование танковых и механизированных соединений в качестве подвижных групп фронтов и армий;

● непрерывное преследование врага, окружение и уничтожение по частям;

● применение методов артиллерийского и авиационного наступления с поражением противника на всю его глубину.

Это только вершина айсберга, а ниже идёт оперативное, оперативно-тактическое и тактическое планирование. С подробными цифрами состава элементов боевого порядка, нарезанием боевых задач на уровне от армии до конкретного полка. С очень сложной организацией взаимодействия видов и родов войск. Оснащённых должным образом непрерывно работающим тылом, учебными полигонами, транспортной системой и тд.

Выводы

Столь детальное описание факторов «стратегической инициативы» привёл в качестве аргумента к жаркому спору недоверчивых людей, посчитавших такое заявление Верховного Главнокомандующего на Коллегии Минобороны ... немного преждевременным. На фоне вязкого и тягучего продвижения нашей СВО вперёд (памятуя, как «инициативу» брали и развивали наши деды) оно не выглядит убедительным, но стоит помнить: стратегия зачастую не подразумевает масштабные наступательные операции на глубину в сотни километров и салютование освобождённым городам каждую неделю.

Первое. Ограниченный формат военных действий, ибо не война, а специальная операция. Как сказал Верховный – не против братского народа, а преступной хунты, незаконно захватившей власть на Украине. Это существенное ограничение по применяемым средствам поражения, выборе целей, вообще организации ведения военных действий. Потому стремительных побед и «сталинских ударов» не стоит ждать, а настраиваться на дальнейшее осторожное продвижение вперёд в существующем соотношении потерь, ибо мы теряем на порядок (или близко к тому) людей и техники меньше.

Второе. СВО мы закончим победой, на сей счёт сомнений не осталось даже у самых отбитых на весь мозг «ястребов» Запада. Мечущихся в поисках прекращения огня, заморозки конфликта по ЛБС, переговоров. Контуры победы могут быть разными, от захвата ещё нескольких исторических русских регионов, до оставления на месте Украины полностью недееспособного осколка.

Ровно перед таким же выбором стоял маршал Маннергейм, как только РККА учла опыт первого этапа Зимней Войны и вломила финнам от всех щедрот советской души. Выбор барона был невелик: «обороняться до полного исчезновения финской нации» (цитата президента Рюти) или ...

Маннергейм выбрал последнее, поскольку медленное и тягучее наступление Красной Армии с полным превосходством в огневых средствах поражения и воздушным господством изменило соотношение потерь в сторону катастрофы, стратегических резервов у Хельсинки не было, а «союзники» кинули.

Третье. Сторонами конфликта являются: коллективный Запад во главе с заокеанской Мировой Жабой, брошенная на рожон Украина и мы. Каждая из сторон рискует разным, цели тоже преследует собственные. Для России угроза «экзистенциальная», то есть смертельная, ставящая вопрос выживания, о чём неоднократно говорил Верховный. Задача янки проще, им необходим ещё один плацдарм НАТО у границ России, ритуальная победа «западной демократии» в данном уголке Евразии. С амбициозной задачей «нанести стратегическое поражение» русским чужими руками. И заработать на данной авантюре, само собой. Обезжириванием Европы, введением санкций.

И самое главное в такой стратегии (если не получится медведя загнать обратно в берлогу) – заставить Кремль как можно больше присоединить к себе украинских регионов. На Правобережье, ближе к Галичине, где русофобия давненько стала образом мысли. Наша задача противоположного характера, о чём тоже постоянно твердит Большое Начальство: новыми землями не интересуемся, но действующий преступный режим обязательно угробим. А оставшуюся Украину превратим в денацифицированный, демилитаризованный, нейтральный и внеблоковый уголок. Недееспособный полностью.

Потому расширять географию конфликта развитием «стратегической инициативы» на поле боя, брать в осаду гигантские городские агломерации, окружать крупные группировки без дальнейших мобилизаций людских и материальных ресурсов – это риски. Социальные, политические, экономические. Потому необходимо распоряжаться захваченной инициативой «специальной операции на истощение» тонко. Не затягивая конфликт до 2027-го года (первый доктринальный «флажок» НАТО по увеличению численности европейских армий и Сил быстрого развёртывания Альянса) и не превращая СВО в вязкую рутину обыденности «где-то там далеко война».

Четвёртое. Истерики западных спонсоров конфликта о снижении мобилизационного возраста «братского народа», полная неготовность НАТО обеспечить стратегические резервы для подпирания Киева на случай обрушения фронта, подавляющее превосходство в огневых средствах поражения и добровольный характер комплектования Русской Армии говорят об одном: Мировая Жаба наступила на грабли бесноватого фюрера.

Рассчитывая на блицкриг и ошеломляющий удар (больше по экономике и социальной стабильности), не проявила политическую волю к подготовке к затяжной войне на истощение. Попытки изменить тактические рисунки ведения боя за счёт обилия БпЛА, маневренных групп на легкобронированной технике, высокоточных средств, более гибких систем связи – не являются даже оперативным преимуществом, тем более стратегическим.

Главным фактором победы, по-прежнему, является артиллерия с избытком боекомплекта, превосходство в воздухе, возможность кошмарить вражеский глубокий тыл ракетами, бесперебойно работающая военная промышленность. Отправляющая технику, снаряжение, оружие и материалы на склады, а не «с колёс» на передовую. Западные «пакеты военно-технической помощи» уже давно перестали отвечать реальным потребностям ВСУ для ведения общевойскового боя, они просто латают свистящие пробоины.

А как только главный аргумент просроченного гетмана в лице десятков тысяч необученных мобилизованных перестанут создавать избыточную плотность боевых порядков в тактическом звене (уже сегодня испытывающем дефицит бойцов), то накопительный эффект проблем обернётся лавинообразным распадом организованного вооружённого сопротивления. Да, будут элитные боеспособные соединения, способные к контратакующим действиям, но общая возможность к сопротивлению упадёт. Система распадётся, пример последнего года существования Третьего Рейха тому яркая иллюстрация.

Потому уважаемым участникам спора на тему «владеет ли Россия стратегической инициативой» отвечу так: владеет. Не по параметрам из учебников «советского оперативного искусства», приведённых выше, а в рамках поставленных боевых задач. Будет приказ на «десять путинских ударов» с прорывами на сотни километров к западным границам, они состоятся вне всякого сомнения. А до той поры предложу не бродить с кислой рожей и мелкоскопом вокруг всегда существующих объективных проблем и предметов, сути которых дилетант понять не способен. Смотрите на военные действия в комплексе. Стратегически. Обязательно полегчает...

=========================================