Как снять экономику с аппарата искусственного дыхания

Глеб Простаков

Сейчас у России есть шанс перейти от модели, основанной на бюджетных вливаниях, к экономике, где главным двигателем роста станут технологии и инновации. Но для этого нужны не только деньги, но и политическая воля, стратегическое видение и готовность к сложным решениям.

На ПМЭФ-2025 вновь столкнулись три подхода. Подход Эльвиры Набиуллиной с ее борьбой против инфляции, подход Антона Силуанова, ратующего за сбалансированность бюджета, и подход Максима Решетникова, отвечающего за экономический рост.

Жесткая денежно-кредитная политика (ДКП) и крепкий рубль действительно сдерживают инфляцию (и чем дольше, тем заметнее эффект), но одновременно лишают экономику стимула в виде доступного кредита и вынуждают правительство искать способы латать бюджетные дыры.

Кажется, эта задача не имеет простого решения. И вот на ПМЭФ Набиуллина поддержала тезис Максима Орешкина, заявив о необходимости поиска новых моделей экономического роста.

Последние годы экономика держалась на двух китах: военно-промышленном комплексе и инфраструктурных проектах. Именно в эти сектора хлынула рабочая сила, опустив показатель безработицы до исчезающих значений. Плюс масштабные бюджетные вливания в соответствующие отрасли промышленности. Это дало рост, но ресурсы во многом исчерпаны – как трудовые, так и финансовые.

Рано или поздно бюджетные вливания ослабнут. А пока гражданское производство не поспевает за ростом денежной массы. Проще говоря, объем производимой гражданской продукции не соответствует объему напечатанных денег. Жесткая ДКП консервирует избыточные рубли в депозитах, облигациях и прочих инструментах под высокие ставки. Но у этого пути есть предел.

Набиуллина права: если смягчить ДКП сейчас, инфляция рванет вверх. Производственные мощности не успевают за денежной эмиссией – отсюда перегрев. Но и Решетников не лукавит: экономика балансирует на грани рецессии. Бизнес заморозил инвестиции, кредиты недоступны, а господдержка распределяется неравномерно.

Нужно отдавать себе отчет: ВПК и сопутствующие отрасли – это особая экосистема с госзаказом и гарантированным спросом. А гражданские отрасли живут в условиях высокой ставки, которая душит инвестиции. Сложные производства (станкостроение, машиностроение) проигрывают не столько из-за себестоимости, сколько из-за дорогих денег.

Парадокс в том, что государство тратит сотни миллиардов на льготные программы, но не всегда эти дотации дают нужный эффект. Нужно ли тратить деньги на масштабирование простых производств? Скажем, на производство цемента, водопроводных труб или строительство птицефабрик? Безусловно, это важная продукция, но причем здесь госдотации? Такие проекты должны развиваться органично – за счет средств собственников или заемных (когда ставка придет в норму). Исключение могут составлять масштабные дотации для новых регионов, требующих восстановления из-за разрушения промышленности.

Жестких оппонентов на ПМЭФ помирил Владимир Путин, который заявил о необходимости изменения структуры российской экономики. При этом президент сделал акцент на высокотехнологичной экономике, развитие которой должно происходить не без помощи государства.

Особую роль в этом играют институты развития. Сейчас государство тратит сотни миллиардов на льготные программы, но не всегда эти дотации дают искомый эффект. Нужно ли тратить деньги на масштабирование простых производств? Скажем, производство цемента, водопроводных труб или строительство птицефабрики? Безусловно, это важная продукция, но причем здесь госдотации и льготные кредиты? Логично, что такие проекты должны развиваться органично – за счет средств собственников или заемных (когда ставка придет в норму). Исключением могут быть разве что масштабные дотации для новых регионов, требующих комплексного восстановления экономики.

Господдержка оправдана там, где рынок не справляется. Прежде всего, это импортозамещение высокотехнологичных продуктов: микроэлектроники, фармацевтики, станкостроения. Собственные инженерные разработки, включая патенты и научные исследования, требуют активного участия государства. Кроме того, помощь необходима для запуска производств с длительным циклом окупаемости, которые частные инвесторы часто обходят стороной.

Рыба ищет, где глубже, а бизнес предпочитает масштабировать проверенные модели, а не вкладываться в рискованные инновации. Чтобы изменить эту ситуацию, нужно постепенно снижать ключевую ставку, синхронизируя этот процесс с ростом производства. Также важно перенаправить господдержку с традиционных производств на высокотехнологичные отрасли. Не размазывать дотации тонким слоем по всей экономике, мешая борьбе ЦБ с инфляцией, а концентрировать их на инновационном импортозамещении.

Сейчас экономика на перепутье. Можно продолжать наращивать бюджетное стимулирование до предела, а затем резко затормозить, что чревато потрясениями. Либо уже сейчас начать перераспределять ресурсы в пользу технологического рывка.

При этом важно понимать: даже самые амбициозные реформы не дадут мгновенного эффекта. Переход от сырьевой модели к инновационной экономике требует времени, последовательных шагов и четкого понимания приоритетов. Если государство действительно хочет прорыва, оно должно не только финансировать отдельные проекты, но и создавать условия для системных изменений.

Это означает поддержку фундаментальной науки, развитие инженерного образования, снижение бюрократической нагрузки на бизнес и стимулирование частных инвестиций в наукоемкие отрасли. Без этого любые вливания рискуют остаться разовыми, не меняя общей картины.

Управление госпредприятиями также требует инновационного подхода. Доступ к бюджетным ресурсам – привилегия, платой за которую должно быть технологическое развитие.

Наконец, важно учитывать, что экономика не существует в вакууме. На нее влияют санкции, конъюнктура мировых рынков, геополитическая обстановка. Поэтому реформы должны быть гибкими, позволяя адаптироваться к изменениям.

Сейчас у России есть шанс перейти от модели, основанной на бюджетных вливаниях, к экономике, где главным двигателем роста станут технологии и инновации. Но для этого нужны не только деньги, но и политическая воля, стратегическое видение и готовность к сложным решениям. 

Жесткая дискуссия на ПМЭФ, по крайней мере, демонстрирует понимание необходимости перемен. Итогом борьбы между инфляционным сдерживанием и экономическим ростом должна стать новая модель развития.

======================