Александр Смирнов: Незаметное лицо "Девятки". Монолог сотрудника секретного подразделения КГБ, отвечавшего за жизнь первых лиц государства

Александр Смирнов больше двадцати лет прослужил в "девятке" - подразделении личной охраны 9-го управления КГБ, отвечавшего за безопасность советских руководителей. Он сопровождал генеральных секретарей ЦК в их зарубежных поездках, был "прикрепленным" у одного из членов Политбюро, охранял высоких зарубежных гостей, когда они приезжали в Москву.

В личном архиве ветерана спецслужб сохранились любопытные фотографии тех лет. И однажды Александр Ефимович, перебирая их, согласился вспомнить для "Родины" связанные с ними истории.

Парней там мало холостых

1972 год. Приезд в Москву американского президента Никсона. Вот возле него стоит Владимир Степанович Редкобородый, он после ГКЧП возглавит 9-е управление, а тогда отвечал за охрану Никсона. Мне же было поручено вместе с другими сотрудниками обеспечивать безопасность Патриции - супруги президента США.

Мне двадцать семь лет, самый молодой в подразделении личной охраны, еще холост. Я это подчеркиваю, потому что холостых, как правило, не брали, ведь служба была связана с выездами за границу, а по существовавшим тогда правилам выезд разрешали людям семейным. Понятно, почему: женатый человек не предаст, не останется "за бугром".

Я могу только предполагать, отчего для меня сделали исключение. Окончил школу КГБ с красным дипломом. Еще в армии вступил в партию. Меня, как самого молодого, использовали по службе на полную катушку: аэропорты, вокзалы, театры, посольства, приемы, встречи, проводы. Потом стали прикреплять к женам высоких гостей, посещавших нашу страну. Президентов, премьеров, коронованных особ...

Обычно курировала этих иностранных жен Лидия Дмитриевна Громыко, супруга нашего министра иностранных дел. Видимо, я ей чем-то приглянулся, потому что однажды она говорит:

- Андрей Андреевич едет с визитом за границу и вы, Саша, тоже с нами поедете.

- Но у меня загранпаспорта нет.

Рядом стоит мой начальник. Она к нему:

- А почему у Саши нет загранпаспорта?

Генерал мгновенно сориентировался: "Сделаем".

Так я стал "выездным", несмотря на свой холостой статус.

Инструкция или жизнь

На этом фото будущая королева Нидерландов, а тогда еще принцесса Беатрикс с супругом во время своего визита к нам. 1973 год, Троице-Сергиева лавра.

Разместили высоких гостей в государственной резиденции на Ленинских горах. Я был дежурным на этом объекте. Сидим в служебном помещении вместе с работником МИД и вдруг слышим наверху, в комнате над нами, подозрительный стук. В этой комнате, как нам было известно, размещался один из приближенных принцессы.

Стали думать: как быть? Может, это просто стул упал? А вдруг человеку плохо стало? По правилам нам было запрещено входить в комнаты для гостей. Но все-таки после колебаний я принял решение зайти. Открыл дверь и увидел, что приближенный принцессы лежит без сознания на полу. Срочно вызвали медиков, они оказали гостю необходимую помощь. Оказалось, что у него случился сердечный приступ. Вот так спасли человека.

Охота на лося

У меня есть грамота, подписанная председателем КГБ Андроповым. Я тогда был лейтенантом, участвовал в работе нашей большой делегации на совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе. Это Хельсинки, 1975 год. Туда прибыли руководители тридцати трех европейских государств.

Самолет Леонида Ильича Брежнева стоял на самом краю аэродрома, с трех сторон его окружал лес. Ночь, уже сгустилась темнота. Я находился неподалеку от самолета на открытой площадке, других сотрудников рядом не было. И вдруг в лесу начинается стрельба. В одном месте звучат выстрелы, затем в другом, совсем близко. А я стою на совершенно открытом пространстве, да еще хорошо освещаемом прожекторами, укрыться негде.

Кто стреляет? Откуда? В кого? Непонятно. Я доложил по рации и продолжал нести службу.

Все оказалось очень прозаично. Там в лесу каким-то образом обнаружился лось, ну и финские коллеги после окрика "стой, кто идет" открыли по нему пальбу.

Телефонная связь по-кхмерски

В 1981 году после свержения режима Пол Пота в Кампучии в Москву с визитом прибыл председатель Совета министров этой страны Пен Сован. Почти сразу выяснилось, что почти все члены прилетевшей делегации нездоровы, поэтому их определили на лечение в Центральную клиническую больницу. И переводчица по имени Тана тоже заболела, поэтому я попросил ее написать на бумаге самые расхожие выражения на кхмерском языке - с тем чтобы если будут звонить в резиденцию из Пномпеня, то как-то на эти звонки реагировать.

И вот отвечаю я на кхмерском языке на такой звонок, а тут в комнату входит Чазов, тогда начальник 4-го Главного управления Минздрава, в ведомстве которого была ЦКБ. Евгений Иванович не мог скрыть своего изумления. "Вот это да!" - воскликнул он, услышав, как капитан КГБ общается с невидимым собеседником.

Электрический разряд на фоне разрядки

Один из самых памятных эпизодов моей службы связан с Женевой, где в ноябре 1985 года была встреча Горбачева и Рейгана. Собственно, с нее-то и началась разрядка.

Для подготовки предстоящего саммита в Швейцарию заранее вылетела большая делегация из работников ЦК КПСС, МИД, 9-го управления КГБ и других служб. Нашу группу возглавлял один из самых опытных и старейших на тот момент сотрудников управления генерал-майор Докучаев. Михаил Степанович еще на фронте был удостоен звания Героя Советского Союза, затем долгое время служил в разведке, а последние четырнадцать лет занимал должность заместителя начальника "девятки".

Я там отвечал за работу с прессой. По согласованному заранее протоколу первый визит в нашу резиденцию должен был нанести Рональд Рейган. Естественно, все аккредитованные журналисты заранее прибыли на место. Когда поступило сообщение о том, что американский президент выехал к нам, телевизионщики включили свои софиты, приготовили аппаратуру для съемок.

И именно в этот самый момент в районе отключилось электричество.

Представляете наше состояние? Через пять минут на виллу прибудет высокий гость, а тут такое ЧП. Слышу, кто-то из высокопоставленных сотрудников ЦК грозно спрашивает: "Кто отвечает за работу прессы?" У меня холодный пот выступил, ведь отвечаю-то я. Но пришло неожиданное спасение. Можно сказать, "рояль в кустах". Сотрудники нашего посольства, готовясь к саммиту, для подстраховки разместили на лужайке аварийный источник питания. Интересно, что прежде со времен Второй мировой войны в Женеве ни разу не было отключения электричества.

Но на этом мои приключения в тот день не закончились. По тому же протоколу в зал, где присутствовали оба лидера, первыми для съемки должны были зайти советские журналисты. Они снимают и уходят, а уже следом впускают американцев. Кто-то из американских корреспондентов вдруг говорит: "Господа президенты, а вы можете пожать друг другу руки?" Горбачев и Рейган встают и выполняют просьбу.  

Я понимаю, что это исторический миг. Но наших-то уже в комнате нет, они вышли, и только в дверях - вижу - замешкался фотокор Агентства печати "Новости" Юрий Абрамочкин. Говорю ему: "Юра, работай". Хотя это явное нарушение протокола. Абрамочкин - профессионал, он сразу все понял и стал снимать. Именно его кадр затем обошел всю мировую прессу, автор получил за него международную премию. А я получил от своего начальства выговор.

Юра потом подарил мне этот снимок с надписью: "Саше Смирнову за его человечность и умное отношение к делу". Да и начальники мои впоследствии признали, что я поступил правильно, выговор был снят.

Ночной тост от Яковлева

Я был "человеком с галерки", пришел в 9-е управление, не имея ни влиятельных родственников, никакого блата. Хотел учиться. Уже будучи офицером, окончил вечернее отделение юридического факультета МГУ. Когда работал на подмене в личной охране кандидата в члены Политбюро министра культуры Демичева, то Петр Нилович посоветовал продолжить учебу в аспирантуре. Написал рапорт своему начальству, но оно по каким-то неведомым мне причинам отказало.

Зато мое "рабоче-крестьянское происхождение" затем сыграло свою роль, когда уже в начале перестройки проходили выборы секретаря партийной организации нашего подразделения. Выбрали меня, хотя были у нас люди и старше, и опытнее, и заслуженнее.

Естественно, начальство согласовывало с секретарем партийной организации кадровые вопросы. И вот однажды генерал меня вызвал и попросил назвать кандидатов для работы с новым секретарем ЦК. Посидели мы с ним, пообсуждали разные варианты, причем моя фамилия в этих списках не фигурировала. Ладно, закончив разговор, еду во Внуково, по служебным делам. В машину звонок: "Когда закончишь, давай обратно в Кремль".

Приезжаю. Опять тот же генерал, только теперь он с ходу быка за рога:

- С завтрашнего дня будешь работать с Яковлевым. Именно его на пленуме делают секретарем ЦК.

Видимо, они там у себя все взвесили, поняли, что Александр Николаевич будет не просто секретарем, что у него большое политическое будущее, а потому надо поставить к нему проверенных, надежных людей.

Начальник охраны и его заместитель поочередно обязаны находиться рядом с охраняемым лицом круглые сутки. Все двадцать четыре часа. На служебной даче у нас для этого было отдельное помещение. Ночью, случалось, приходилось будить Яковлева, когда фельды привозили почту с пометкой "Вручить немедленно". Я был обязан принять пакет и доложить об этом Александру Николаевичу. Он иногда ворчал: "Ты так меня каждую ночь будешь мучить?"

Однажды привозят такой пакет с пометкой "Вручить немедленно". Я уже как-то усвоил, что это вовсе не означает обязательную побудку секретаря ЦК. Но тут шестое чувство подсказало: случай неординарный, надо будить. А время два часа ночи. Яковлев проснулся, вскрыли мы с ним пакет - там результаты голосования членов Политбюро по вопросу вывода советских войск из Афганистана. И резолюция: войска решено выводить. Он прочел документ, говорит:

- Ефимыч, а у нас водка есть?

Разлил по рюмкам, выпили вместе - за окончание той длинной войны. Он не скрывал своей радости: наконец-то гробы перестанут идти из Афганистана.

Заплыв на перехват

А вот этот снимок сделан в Ливадии на крымской даче Брежнева. Леонид Ильич очень любил плавать, мог находиться в море по часу и больше. Ясно, что кто-то из охраны должен был плыть рядом с ним, кто-то находился в лодке, которая сопровождала генсека.

Мы дежурили на пляже в плавках, естественно, но и при оружии - пистолет был в кобуре на поясе.

Однажды поступает доклад: кто-то неизвестный плывет в сторону дачи. А на море приличный шторм. Я отстегнул пояс с кобурой, зашел в воду, поплыл на перехват. Довольно далеко от берега обнаружил, что нарушитель - молодая девушка. Причем она явно выбилась из сил. Говорит мне: "Я так устала, что обратно уже не доплыву. Только если к берегу". А к берегу по инструкции нельзя, это закрытый объект. Что делать?

Пришлось пойти на нарушение. Взяли мы курс к пляжу, я тоже тогда едва не утонул, такое было сильное волнение. Вышли мы с ней на берег брежневской дачи. Передал девушку коллегам, оперработник ее допросил, выяснил, что никакого злого умысла не было, отпустил восвояси. А меня начальник личной охраны генерального секретаря отругал.

Их нравы

Юрий Владимирович Андропов не любил, когда его охрана была заметной, это его сильно раздражало. Поэтому сотрудники "девятки" держались на отдалении или прятались по кустам.

Член политбюро Егор Кузьмич Лигачев терпеть не мог, если от кого-то шел запах спиртного. За версту чуял. Даже если человек выпивал вчера.

С Александром Николаевичем Яковлевым всегда было легко. Никаких грубостей, всегда ровный, доброжелательный.

Раиса Максимовна Горбачева - та была барыней, не все могли с ней сработаться. Первая бригада сотрудников "девятки", прикрепленных к чете Горбачевых, быстро сменилась, хотя и состояла из очень опытных сотрудников.

Важно, чтобы между охраняемым лицом и офицерами охраны была психологическая совместимость. Не все из моих начальников это понимали.

Выстрел на танкодроме

Однажды я участвовал в обеспечении безопасности делегации одной из арабских стран. Программа ее пребывания предусматривала посещение танкового полигона недалеко от столицы. Глава делегации вначале осмотрел полигон с вышки, затем обратился с просьбой поближе ознакомиться с боевой машиной. Он залез на броню, я за ним. Но потом произошло неожиданное: гость спустился внутрь танка и тот начал движение. А я на броне, в пиджаке и при галстуке. Вдруг слышу изнутри звук лязгающего затвора. А что это означает? Только одно: сейчас прозвучит выстрел из пушки.

Понятно, что при выстреле человеку на броне будет, мягко говоря, некомфортно. Поэтому я принял решение спрыгнуть вниз, прямо в ту непролазную грязь, которая присуща любому танкодрому. И тут же грянул выстрел.

Впоследствии оказалось, что высокий гость в молодости окончил танковое военное училище.

Источник