Гвардии старший лейтенант Зиновий Гердт

Залман Афроимович Храпинович — советский и российский актёр театра и кино. Народный артист СССР, получивший известность под псевдонимом Зиновий Ефимович Гердт.  

Он служил не танкистом, но ранило его как раз танковым снарядом. Совсем не мелкий осколок выбил из бедра целых восемь сантиметров кости. Поэтому он всю жизнь хромал. Не помогала специальная обувь. Хорошо, что ногу вообще смогли сохранить. Да и жизнь тоже.

Его вынесла с поля боя юная санитарка Верочка, случайно заметила раненого офицера. Гердт даже не кричал — корчился от боли и ужаса, истекая кровью. С Верой Павловной Ведениной они потом дружили всю жизнь, Зиновий Ефимович чем мог помогал ей.

Когда началась война, Зяме (так звали его все близкие люди), было уже 25. Младший сын в еврейской семье Храпиновичей успел закончить фабрично-заводское училище Московского электрозавода, поработать на Метрострое. Было у него и хобби — служба в театре рабочей молодёжи электриков. Сначала жестяные баночки от «монпансье» приспосабливал под софиты, потом и на сцену стал выходить. Для этого у него были три важных качества: феноменальная память, удивительная способность к звукоподражанию и невероятная пластичность — Зяму называли «королём румбы». Посмотреть на его танцы специально захаживали признанные мастера этого жанра. Таланты молодого любителя профессионалы не могли не заметить. И вот он уже артист легендарной в среде театралов «Арбузовской студии», спектакли ставит сам Валентин Плучек.

ГЕРДТ: Наш театр стал самой горячей театральной точкой в Москве. Мы были счастливы, у нас были дивные планы. И все это рухнуло 22 июня 1941 года. Очень скоро студию сделали фронтовым театром. Ребят освободили от службы в армии, однако 10 человек — 9 мужчин и одна женщина пошли солдатами на фронт. Из них вернулись трое, в том числе и я.

Гердта сразу отправили на подготовку в военно-инженерное училище. Так артист стал сапёром, попал на Калининский фронт. Как раз тогда войска этого фронта одними из первых перешли в контрнаступление. Освободили Калинин, прорвали немецкую оборону на правом берегу Волги и заняли выгодные позиции у Ржева. Эта наступательная операция была частью судьбоносной битвы в Великой войне.

В июле 1942 года гвардейскую стрелковую дивизию, где Гердт служил командиром сапёрного взвода, переводят на Воронежский фронт. Он оказался на легендарном Сторожевском плацдарме, который ещё называют «Сталинградом на Среднем Дону». Отвесный берег реки у старинного села был занят фашистами, и его предстояло освободить. О сложностях боевой работы таких, как Гердт, не нужно даже говорить — все знают, что сапёр ошибается лишь однажды. И часто идёт впереди, расчищая дорогу в минных полях. Каждую свободную минуту Зяма пишет письма своей первой жене Марии, с которой они познакомились перед самой войной. Она тоже была актрисой арбузовской студии и теперь гастролировала где-то с фронтовой бригадой. Всего таких писем с передовой будет ровно сто.

ГЕРДТ: Слушай, Мария! Муж твой сегодня размечтался: он сидит сейчас в своем блиндаже, на высоком берегу Дона, а ночь такая теплая и Луна такая сияющая, что сидит он без гимнастерки и пишет без фонаря. Я очень хочу жить. Жить для того, чтобы видеть тебя…

Утром 4 августа соединение получило приказ форсировать Дон. С высокого берега враг поливал наши лодки из пулемётов. Река очень быстро краснела. Трое суток длился этот кошмар. В итоге гвардейцы заняли плацдарм у села Сторожевое, разбив три венгерских полка. Потери были огромны, но Зяма остался жив. И снова писал жене.

ГЕРДТ: Э-гей, дорогая! Ну-с, вот и минута. Веришь ли, вот уже около 10 дней, как буквально её, этой минуты, не было. Началась изящная жизнь. Мы за несколько дней продвинулись на запад на 40 километров. Мадьяр бежит некрасиво. Бог ты мой, до чего ж сопливые!

Роковым стало 13 февраля 1943 года. За спиной уже десятки освобождённых сёл и городов. И Зяма уже не младший лейтенант, а старший. Впереди прямая дорога на Харьков. В тот ясный день под ярким солнцем искрился снег, Гердт стоял с комиссаром полка у железнодорожной будки. Как вдруг, под этим же самым солнцем — танк с черным крестом. И вспышка. А дальше, почти как ангел, санинструктор Верочка, что вытащила его на своих плечах.

ГЕРДТ: Она меня спасла. Потом были операции: в Белгороде, в Новосибирске, в Москве — всего одиннадцать операций. В общей сложности я пролежал четыре года, и в мир меня выпустили на костылях. На костылях я был просто виртуоз: танцевал шимми, буги-вуги, что угодно.

Тем, что ногу удалось сохранить, Гердт тоже обязан женщине. Она появилась в его палате, когда другие врачи уже вынесли приговор «ампутация». Шепнула: «Не соглашайтесь». И сама прооперировала. Шесть раз. Этой женщиной оказалась супруга академика Королёва — замечательный хирург Боткинской больницы Ксения Винцентини. Пусть с костылями, но на своих ногах, с боевым орденом Красной звезды, бывший фронтовик пришёл в кукольный театр Сергея Образцова. Тогда ему казалось, что хромым артистом можно быть только за ширмой. Как хорошо, что он ошибался, сыграв для нас впоследствии без малого сотню блестящих киноролей. Профессионального образования он так и не получил, да это оказалось ему и не нужно. В дипломе, который он заслужил трудом и талантом, написано так: НАРОДНЫЙ артист СССР Зиновий Ефимович Гердт.

Источник