Кое-что о политике в Тридесятом царстве

– Несмеяна Гороховна, – вздохнула Лина, пятый раз, пытаясь объяснить очевидное, – я уже говорила, я не тот специалист, что Вам нужен!

– Не хочу ничего слышать! – сверкнула злыми глазами сидящая на троне заплаканная и порядком обрюзгшая пятидесятилетняя баба. – Кот ученый сказал ты лучшая, а я ему верю! И вообще, перед тобой царевна, а ты споришь!

Лина подняла взгляд и стала изучать порядком закопченный потолок тронного зала, досчитала до десяти и, когда поняла, что держит себя в руках, ответила:

– Ваше Высочество, Вам нужен экономист. – Боги, подумала Лина, откуда Вы берете таких идиотов? Ладно, если они остаются крестьянами, но как такой экземпляр может царством управлять?

Несмеяна сделала жест рукой, и двое накачанных храбров, что охраняли двери, встали за спиной волшебницы. Один, видимо совсем тупой, хотел положить руку ей на плечо, Лина одними губами сказала: «без руки останешься», и даже до этого вояки дошло, что это не бабок с семечками по торжищу гонять.

– Что ты кочевряжишься? – царевна решила сменить кнуты на пряники. – Денег больше хочешь? Так и скажи, а то демократию тут разводишь. – «демократию» Несмеяна произнесла как ругательство. – Дело-то плевое, позакрывать переходы между мирами, кроме тех, что на заставах и во дворце.

– Ваше высочество, это не поможет! – Лина не хотела устраивать в Тридесятом царстве погром, поэтому проявляла чудеса терпеливости. – Кроме того, кодекс колдунов запрещает произвольное уничтожение межпространственных гиперпереходов. Это может создать энергетический коллапс. То, что люди разбегаются из царства, проблема экономическая, и решать ее надо экономическими мерами, а не колдовскими.

Престарелая царевна поджала губы, взяла с подставки внушительный кубок и осушила его, судя по запаху, в нем был не квас, а портвейн. Тощий, небритый Иван-царевич, которого за бездарное управление государством называли Иван-дурак, пошевелился на нижней ступеньке трона и захрапел.

Старый царь Горох вместо того, чтобы вылечить «депрессию» доченьки хорошей порцией розг, разослал по всем мирам ноту, где указывал, что любой, кто развеселит ее высочество будет ее женихом. Лина еще тогда подумала, что до добра эта идея не доведет.

Конечно, в тридесятое царство ломанулись любители халявы, среди них было несколько профессиональных врачевателей и психологов, но их приговор всегда был одинаков и прост: царевна зажралась до крайности и нуждается только в дисциплине. Такие советы выжившего из ума старика не устраивали. Куда больше ему понравились разного рода клоуны и бездельники, то, что на Земле называют «богемой».

Иван-дурак был местным, с детства единственными его талантами были две вещи: пьянство и ненависть к любому труду. Сын богатого купца, он быстро спустил в попойках кропотливо собранное отцом богатство, и ему светила безрадостная перспектива стать нищим. Указ полоумного царя пришелся как раз кстати. Пока остальные манерничали с принцессой и искали подходы, он поступил проще: подсадил ее на гашиш и портвейн.

И каждое утро приносил принцессе самокрутку со счастьем. Через месяц непрерывной радости царь, видимо тоже на радостях, упал с крылечка. По официальной версии он в хвори, но правит. Но все знали, что Горох потерял остатки рассудка и целыми днями мычит и лепит куличики из песка.

Первые пару лет народу было начхать на тот балаган, что творился во дворце, но умные бояре и воеводы при новой власти пришлись не ко двору. Их постепенно сменили жирные, самодовольные и туповатые друзья Ивана. Прокормить эту ораву бездельников было трудно, и Несмеяна пошла по пути наименьшего сопротивления – подняла налоги.

Сначала чуть-чуть, народ повздыхал, побурчал, но успокоился. Но у Ивана-дурака внезапно проснулась тяга к реформаторству, вот тут народ взвыл. И побежали люди из Тридесятого царства - кто в соседнее Тридевятое, а кто и вовсе в другие миры подался.

Процветающее государство постепенно превращалось в пустынные земли, лишь крайняя удаленность от обжитых земель не спровоцировала соседей на захват территорий.

Чтобы подавлять бунты, Несмеяна наняла орду Бонгов, отмороженных вояк из Ледяного Кряжа, их даже сведущие в магии гномы боялись.

Лина лукавила, она могла позакрывать переходы, но не хотела лишать людей шанса на нормальную жизнь. Да и вообще, вмешиваться в политику было не в ее правилах.

– Я могу дать Вам координаты Добролюба Любомировича Снежаты. Он превосходный специалист по экономическим вопросам. – Лина решила, чем черт не шутит, попробовать достучаться до царевны. – Если помните, он за три года Берег Драконовой Кости превратил из нищего государства в процветающее.

– Это где вождь получил приз в номинации «Лучший торговец четырех миров»? – Несмеяна заглянула в кубок, тот был пуст, она скривила губы, думая опять заплакать, но передумала и достала из складок грязного сарафана самокрутку, подкурила, по тронному залу стал расползаться сладковатый запах гашиша. Царевна натужно и сипло прокашлялась. – Ну спасибо, чародейка, мне только лавочницей осталось устроиться.

– Лучше лавочницей, чем такой, как этот «принц»! – громко ответила Лина. Иван-дурак открыл мутные глаза, он все это время подслушивал.

– Ты чегой-то разоралась? – шепеляво сказал он. – Давно на дыбе не висела?

– Что? – переспросила Лина, до побелевших костяшек сжимая посох, ей уже до чертиков надоели царственные и околоцарственные особы. – Повтори?

– Па-а-ашла вон! Курица драная! – он так и не успел понять, что это была его самая большая ошибка в жизни.

Лина села на ступеньки высокого резного крыльца. Волшебница была очень расстроена, теперь пойдет по миру гулять еще одна история о злобной волшебнице, что засунула в хрустальный гроб принцессу и принца. Позади она услышала шаркающие шаги, девушка обернулась и увидела старика, на нем была только рубаха до середины голени и стоптанные липовые лапти на босу ногу.

– Ты, что ли, чародейка? – спросил старик.

– С чего это Вы решили? – конечно, было невежливо отвечать вопросом на вопрос, но на работе Лина часто пренебрегала этикетом, жизнь приучила.

– Пока ты не появилась, в моем дворце гробов хрустальных было меньше, – хмыкнул в седую бороду старик, – можно сказать, вообще не было.

– Так Вы?.. – Лина стала подниматься, но старик махнул рукой, мол, сиди и уселся рядышком.

– Горох Берендеевич, собственной царственной персоной, – представился царь.

– Лина, вольная чародейка, – волшебница не стала врать, старик ей понравился, а начинать знакомство со лжи не лучший способ завести друзей, тут она вспомнила, что сотворила только что с его родной дочкой и подумала, что дружба вряд ли получится.

– Они мертвые?

– В стазисе. – буркнула Лина.

– Девочка, – терпеливо объяснил царь, – я не волшебник и даже не колдун и по ведовству больше трояка никогда не имел, будь добра, по-людски скажи.

– Колдовской сон, – неохотно ответила Лина, – продлится сто лет.

– И их не разбудить? – старик оставался на удивление спокоен. – Даже если другого чародея попросить?

– Другой чародей прочитает Печать Силы, что я наложила, узнает за что я их заморозила и пошлет Вас подальше!

– Вот и чудненько, вот и ладушки! – обрадовался старый царь.

Лина удивленно посмотрела на него, но признаков безумия на лице не было. Злорадная улыбка была, но совершенно здорового человека.

– Я не понимаю, – растерянно сказала волшебница, – это же Ваша дочь, а Вы радуетесь?

– А ты думаешь, по чьей милости я последние девять лет слюни ронял и агукал? Любимая наследница постаралась!

– Так тот указ не Вы писали?

– Да что я, в темя жахнутый? – царь Горох шлепнул себя по круглой лысине. – Это все дочурке хотелось праздника бесконечного, вот и сподобилась черного колдуна нанять, чтобы у меня разум отобрать.

На крыльце воцарилась тишина, Горох Берендеевич шевелил губами, видимо прикидывал, как будет царство поднимать из руин. А Лина думала о том, насколько бывают неблагодарными избалованные дети. Родного отца с ума свести, и ради чего? Тряпок-гулянок?

– Так, чародейка, – вывел ее из задумчивости голос царя, – денег я тебе отсыплю, есть у меня кубышка, о которой дитятко мое не прознало. Только чтобы к вечеру тебя в царстве не было.

– Все спишите на злую ворожею? – горько усмехнулась Лина.

– Извини, ничего личного, – царь улыбался доброжелательно, но по его глазам волшебница видела, что он от своего не отступит и смешает ее имя с грязью, – мне надо идею в народ запустить. Мол, и я не виноват, и доча моя, будь она не ладна, ни причем. А ты идеальный вариант. Пришла, околдовала, а когда захотела всем царствовать и владеть, заморозила и дочку, и зятя моего.

– А Вы вроде как могучий богатырь, меня изгнали? – ухмыльнулась Лина.

– Зачем я? У меня от вдовы Мельничихи сынок прижит, умом не блещет, но дуболом, каких мало, вылитый богатырь. Илюхой зовут.

– Да черт с Вами, – сплюнула от досады Лина, – только имени моего не упоминайте, а то ведь вернусь и оправдаю молву!

– Не беспокойся, – старик кряхтя поднялся на ноги, – что же я не человек, не понимаю? Мы и портретец обрисуем такой, что только в кошмарах с бодуна приснится, а ты девица красивая, на тебя вжисть не подумают.

Лина не стала даже прощаться, молча поднялась и пошла к воротам. На душе у нее было исключительно гадко. Царь Горох окликнул ее:

– А деньги? Ща принесу!

– Засунь себе эти деньги в свой царственный зад! – ответила волшебница и пошла по улице к дальнему оврагу, где был портал.

Люди прятались, завидя ее, бабки, что не успевали шмыгнуть в подворотню, делали знаки от дурного глаза. Те самые люди, которых она сейчас защитила, плевали ей в след.

Лина расстроилась, потом одернула себя, в первый раз что ли? И, насвистывая мотивчик, шла по дороге, обходя лужи и кучи навоза. Сердце подсказывало волшебнице, что скоро ей будет не до обид.

И точно, прямо на околице, в нарушение всех правил перед ней предстал демон, причем даже не пытающийся скрыться под людским обличием. Горожане, те, что издали наблюдали за уходом волшебницы, чтобы потом байки по кабакам рассказывать тем, кто на это не отважился, увидели огромного, в два человеческих роста, кроваво-красного демона с широкими нетопырьими крыльями.

Тут храбрость покинула всех зрителей, и они дали деру. Происходящее дальше пересказывали «очевидцы»: они бились на Проклятом перекрестке, говорили одни; нет, кричали другие, ведьма хотела натравить на нас этого демона, но не совладала, и он утащил ее черную душу в преисподнюю!

На самом деле, волшебница и демон вполне любезно поздоровались, только обниматься не стали.

– Привет, Вельзевул, как жизнь молодая? По делам или красотами полюбоваться? – Лина улыбнулась, широко показывая на покосившиеся амбары и избы столицы Тридесятого царства.

– Тебя ищу, должок за тобой, помнишь? – почему-то смущаясь, ответил Вельзевул.

– Помню, – Лина действительно чувствовала себя виноватой перед демоном за тот неудачный рецепт, – чем смогу, помогу.

– Сватья мне нужна, к невесте заслать, не откажи, а то все побаиваются….

Волшебница подумала, что побаиваются, наверное, не зря, но раз обещала….

Но это уже другая история….

© Роман Ударцев