Контакт

Как водится, это случилось в пятницу.

В полнолуние.

Накануне за трапезой папенька свирепствовали.

Папенька свирепствовали, по обыкновению, бурно - в силу врождённой сварливости характера и известной старческой немощи.

Но в пятницу, в полнолуние, в папеньку просто зверь вселялся!

Вот и накануне, за трапезой.

Скромно откушав ущицы с цыплёнком, корицей, пшеном и перцем; заливным судаком в брусничном соусе, потрошками в соусе шафранном и винном, утёнком, жаренным на вертеле, ножкой бараньей, начинённой яйцом (20 штук), зайцем в лапше; закусив пирогами да блинами с икоркой и груздями маринованными; запивая яства медами вишнёвыми, малиновыми, белыми, паточными, медами с гвоздикой, мускатом, кардамоном; да ещё настоечки ягодные, всей округе известные!

Скромна была трапеза, скромна.

И в половину стол кушаньями заставлен не был.

Да и то сказать - кто же станет наедаться от пуза перед субботней-то исповедью?! Меньше ешь - легче каяться!

Завершив скудную трапезу, папенька внезапно сделался лицом красен, глазами сумрачен, бровями насуплен. Схватил баранью кость с серебрянного подноса да и швырнул прямиком в лоб младшему отпрыску.

Зверь, чистый зверь!

Отборной бранью разразился - и повторить честному люду стыдобушка.

Оскорбился младший отпрыск, насупился - да и вон из-за стола!

Да и кто бы не оскорбился на папенькино:

- Ты, поганец, дискредитируешь моё Величество!

Так и сказал - "дискредитируешь".

Вот ведь пакость какая!!!

Вылез, темнее ночи, молодец из-за стола, сладким не побаловавшись, и отправился на все четыре стороны.

А колчан со стрелами всегда при нём - мало ли что.

Вышел в чисто поле, что за задним двором царства простиралося, и принялся в сердцах стрелы пускать куда глаза глядят.

Авось, да и случится чудо - попадёт какая в красну девицу невзначай.

Прислушался молодец, ладонь к уху приставив - не вскрикнет ли обрадованно девица, стрелой отмеченная?

Нет, тихо вокруг.

Лишь лягухи горластые на болоте насмешливо перекликаются.

Вздохул младший наследник царства-государства, да и пошёл к болоту, стрелы собирать - дабы прибиту не быть папенькой за пустое разбазаривание государственного имущества.

Бредёт, за кусты камзолом цепляется, за лопухи сапогами узорчатыми запинается, честит вполголоса папеньку со всеми девицами впридачу.

Глядь - на краю болота лягуха преогромная.

На голове корона зубчатая серебрится, каждый зубец шариком золотистым увенчан, и мигают-переливаются те шарики цветом ярким, невиданным.

Держит лягуха пучок стрел Ивановых, лапами перепончатыми оперение задумчиво перебирает, а на морде улыбка от уха до уха простирается!

Ах ты, чудо-чудное, диво-дивное!

- А ну, тварь пучеглазая, возвертай сей же час стрелы государственные! - грозно вскричал молодец, недвусмысленно подбоченясь.

- Ви - хотеть - женить? Ся? - скрипуче проквакала зелёная мерзавка. И торопливо подкрутила один из шариков на короне.

- Это папенька хочет жениться... тьфу! Хочет, чтобы я... того.... женился, - растеряно пробормотал Ваня.

- Да пропади он пропадом, ваш папенька! - в сердцах воскликнула лягушка уже мелодичным голоском.

И кокетливо захихикала.

Тут же поляна перед ними самонакрылась - и оком не успели моргнуть! - подносами с изысканными явствами. Чего только не было!

Жареный молочный поросёнок в яблоках, обложенный кундюбками; жаркое из зайца, замоченного в лимонном соусе с кардамоном; дикая утка тушёная; лапша из голубей; перепела в виноградном соке; отварная губа лося; судак фаршированный заливной; а уж пирогов! Каравай яичный, каравай с сыром, с грибами и шкварками; пирог круглый с курицей и яйцами, пироги блинчатые икоркой начинённые, пирожки карасиком, драчена с пылу с жару с коровьим маслицем; сбитень медовый! Пудинги яблоневый и гру...

- Стой! - закричал Иван, с ужасом глядя на всё прибывающие яства. - Стой, пучеглазая! Я же только что трапезничал! Смерти моей хочешь?!

- Да не я это, - лягушка сняла с головы странное сооружение, осмотрела его со всех сторон и задумчиво почесала макушку. Затем, неопределённо взмахнув лапой, пояснила. - Автор. Диетой мается.

Иван плюхнулся рядом с пучеглазой и тоскливо уставился на пиршественную поляну.

- Давай, не стесняйся! - лягушка подтянула к себе ближайшее блюдо. - Не пропадать же добру. Честным пирком да за свадебку!

- Ну, а теперь, Иван, пришла пора о деле поговорить, - лягушка, явно увеличенная в размере, попыталась вновь натянуть корону на голову. Та не налезала. - Вот пропасть, шлем с разъёмом не стыкуется... ну да ладно, пока достаточно аргентума для модуля не соберу, всё равно на связь с кораблём выходить толку нет.

- Ась? Об чём речи непонятственные вести изволишь? - Иван икнул и осоловело уставился на сотрапезника. И тут же расплылся в понимающей улыбке. - А-а-а. Опять автор?

- Он, зараза, - лягушка выплюнула застрявшую перепелиную косточку. - Вот что, Ваня. Реверансы мне разводить некогда, поэтому давай кратко. Я материализую тебе жену, а ты мне поможешь во дворец добраться. А уж там я дня за три сам управлюсь.

- Матом... мате... резуй! - кивнул на всё согласный Иван. Раздувшийся живот давил на лоб и мешал соображать.

- Тогда давай целоваться, - вздохнула лягуха и с трудом взобралась царевичу на колено.

- Ты что, зеленая? Сбрендила?! С глузду сдвинулась? - Иван с омерзением затряс ногой, пытаясь сбросить нахалку. Но та держалась крепко, ощутимо надавливая на колено разросшимся брюшком. - Я люблю живность... наверное... но не до такой же степени!!!

- Спокойно, Ваня, - лягушка перевела дух. - И не тряси меня так... чревато. Целоваться будем, как ни крути. Это единственный способ войти в контакт для материализации психотипа. Хотя есть ещё иные, конечно.... но врядли тебя это обрадует.

И зелёная гадина скабрезно хихикнула.

- Нечего меня стращать непонятственным! Сказал, не буду - и не буду! Моё слово крепко! - надулся Иван, передёргиваясь от отвращения.

- Эх ты, друг называется! А кто клялся в вечной дружбе за седьмым жбаном с медовухой?! Кто помочь обещал? Я же без тебя навек застряну в этих болотах! Ловушка цивилизации... А мне ещё модуль ремонтировать! Да и папенька прибьют, коли без жены воротишься!

Упоминание о папеньке вернуло Ивана в чувство.

- Ладно.... тьфу ты, земноводное-инородное... только быстро! - И зажмурился, вытянув вперед губы трубочкой для романтического контакта.

- Чёрная дыра! - заорала лягушка басом. - Спиральная доминанта! Ступенчатый переход!!! И это ты называешь женой?!

Перед изумлённым взглядом царевича в дрожащем воздухе возникла сначала грозная секира с двумя пышными соблазнительными выпуклостями на древке, затем её сменила булава с теми же выпуклостями - игриво повиляв нижней частью, булава растаяла, а на смену пришёл меч-кладенец с двумя длинными стройными лезвиями.

- Ваня, - лягушка подпрыгнула и пребольно стукнула молодца лапой по лбу. - Сканирование показало, что земляне размножаются только с себе подобными! Думай о жене, фантом тебя забери! О молодой, резвой, горячей жене! Приготовились!

После следующего поцелуя на поляне раздалось призывное ржание.

- Ух ты.... - выпучив глаза, Иван с восхищением рассматривал белую кобылицу с изогнутой лебединой шеей, увитой шелковистой гривой. Нетерпеливо переступая стройными ногами, кобылица косила на молодца лиловым глазом и похлопывала себя по скульптурному крупу пышным хвостом.

- Кому и кобыла - жена, - непонятно констатировала лягуха и вновь шлёпнула Ивана по лбу.

- Да иди ты, - обиделся царевич. - Такой кобылки и у заморского императора, чай, не водится!

- Ты что, до утра намерен со мной целоваться?! - лягуха нервно вытерла макушку листом лопуха. - Перверсивец.... Давай, сосредоточься! Всю энергию потрачу на твои забавы... Целуемся в последний раз, и как выйдет, так и выйдет!

Вышло на славу.

Всем хороша, как ни повороти!

Назавтра и пир свадебный устроили на радостях.

Уж и пела новобрачная, уж и плясала - и лебедушкой по озеру, и цветами папеньку с гостями осыпала, и улыбками лучезарными всех одаривала! А рубаху какую царю сплела в одноночье! А уж пирогов настряпала!!!

Правда, злые языки остальных невесток болтали из-под локотка: мол, схожа молодая ликом с внучкой прачки Авдотьи; но на чудеса мастерица - что да, то да! Не чета девке прачкиной! Царевна, чай! Хотя кто знает, бабоньки, каковские чудеса внучка-простолюдинка Ивану на выбеленных солнцем простынях являла...

- Ваня, - сказала лягушка, с трудом приканчивая очередной кусок пирога (со стерлядью и прожаренными в коровьем масле рыжиками, да пару десятков яиц крутосваренных, да сдобрить не жалеючи печёнкою перепелиною). - Ваня. Я вот что думаю: автор должен быть сыт. А в идеале - ещё и пьян. И чтобы нос в табаке. И медные трубы. А лучше - вообще без него. Сами уж как-нибудь. Сообразим. Вот в нашей галактике уже давно...

- А я в иных раздумиях пребываю: когда же эта твоя... как там.... мелькать туда-сюда перестанет, - уныло пробормотал Иван, машинально поворачивая голову вслед молодой жене. Которая металась от печки к пяльцам и обратно.

- Наведённая голограмма держится несколько дней, - лягуха попыталась отодвинуть свежеиспечённый пирог, заботливо поставленный перед нею. Но дурманящий дух опять вызвал слюноотделение. - Ещё пару деньков потерпи, друг! Потом свободу обретёшь, путешествовать отправишься... Да и я закончу отлаживать модуль.

Лягушка с сомнением оглядела свой живот:

- Ничего... как-нибудь втиснусь. Как говорят у нас в провинциях - в тесноте, да на орбите.

И, взглянув в унылое лицо Ивана-царевича, певуче добавила:

- А шкурку лягушачью-то потом сожги! Сожги, мил-дружок, потешься! Да и мне спокойнее будет.

PS Любые совпадения имеют быть чисто случайными. Ни один царевич при написании сия опуса не пострадал (шлепки по лбу только укрепляют мозговую мышцу)

© dalmar