Антипатия.

Есть люди, которые внушают стойкую антипатию. Они могут быть умны, доброжелательны и даже красивы. Но какое-то внутреннее чувство, порой совершенно необъяснимое, заставляет тебя испытывать внутренний дискомфорт в их присутствии. Сознательно искать у них изъяны, приписывать несуществующие пороки и видеть в их поступках преступную потребность, направленную исключительно на то, чтобы навредить тебе, любимому.

Такая аверсия возникла у Светки Дергачевой по отношению к Денису – водителю, недавно устроившемуся к ним на подстанцию. Едва увидев его, девушка прошипела: «Да это же натуральный педик. Гляньте, девчонки, беленький, губастенький, да еще с серьгой в ухе!».

Денис в это время объяснял что-то диспетчеру, протягивая через окошко путевой лист, но громкий шепот Светки услышал, обернулся, широко распахнул лучистые голубые глаза.

Светке стала неловко, а еще ее охватила непонятная злость.

– Крутая серьга! – Нарочито громко засмеялась она. – Серьги носят либо пираты, либо гомики! А что-то корабля за окном я не наблюдаю!

По щекам парня разлился румянец. Он неловко дотронулся до серьги. Тихо сказал.

– Это еще деда. У казаков так принято…

– Ах! Вы казак! Как романтично! Теперь все ясно! А я-то подумала – вы место работы перепутали!

– Дергачева! – Закричала диспетчер, – Прекрати хамить! Иди лучше медицинский ящик проверь! А то будешь потом перед контролем оправдываться, почему у тебя лекарства просроченные!

Светка пулей вылетела на улицу, забралась в скоропомощную "Газель" и заревела. Она сама не могла понять, отчего набросилась на этого невысокого молодого парня с большими и грустными, как у коровы глазами. Слезы душили ее, губы кривились. «Сука! Гомик! Казак продырявленный!».

С того памятного дня прошел месяц, но Светкина антипатия только усилилась. По закону подлости, а может по чьему-то злому умыслу, Денис был поставлен водителем именно на ее бригаду. Каждый раз, приходя на работу и читая в раскладке фамилию водителя, Дергачева испускала громкий вздох полный вселенской тоски.

– Блин! Опять этот Какашкин!

Фамилия Дениса была Кирдяшкин, и это вызывало у девушки еще большую неприязнь.

– Да с такой фамилией на людях показаться стыдно! – Сокрушалась она. – Лучше всю жизнь в девках остаться, чем такую позорную взять!

Светкины подруги подсмеивались над ней: «А не влюбилась ли ты часом? А чего, парнишка красивый, неженатый».

– Я?! – Возмущалась Дергачева. – Да он же молокосос гейской наружности! Наверное, еще не бреется! А еще от него воняет, как от козла!

Светка сама понимала, что лукавит. Денис был старше её на два года и пахло от него приятным мужским одеколоном «Эго».

А еще Светку жутко раздражала какая-то патологическая невозмутимость парня. На все ее хамские выпады Денис лишь виновато улыбался.

«Трус! Слюнтяй! Баба в штанах! Подкаблучник!» - накручивала себя Дергачева. «Нормальный мужик давно бы на три буквы послал, а этот улыбается, как дебил!».

Работать с Кирдяшкиным для Светки стало невыносимо. Она решила избавиться от ненавистного водителя, для чего написала два рапорта на него, обвинив в медленной езде и незнании района обслуживания. Однако добилась лишь выговора для себя. Ей было объявлено, что она не умеет пользоваться автомобильным навигатором и не указала водителю кратчайший путь до места вызова.

«Нет в жизни справедливости, — сетовала молодая фельдшерица. – А если случится чего? Одна ведь все время работаю. Вдруг какие пьяные уроды пристанут? Раньше я со Степанычем ездила. Он только из машины вылезет – все разбегаются. А от этого задохлика какой толк? Тут впору не себя, а его спасать!».

Так говорила Светка подругам и, как говорят в народе, «накаркала».

"Газель" въехала в темную арку и остановилась у обшарпанной серой пятиэтажки. От Дергачевой не укрылось, что всегда спокойный Денис почему-то выглядит встревоженным. Он, прищурившись, вглядывался в темную громаду здания, пристально изучал открытую настежь дверь подъезда, за которой притаился холодный сумрак.

«Словно волк принюхивается, — с усмешкой подумала Светка. — Нет. Не волк – волчонок».

– Свет, давай я тебя провожу. – неожиданно предложил Денис. – Темно. Да и ящик у тебя тяжелый.

– Надорвешься! – Буркнула Дергачева. Привычно подхватила оранжевый медицинский чемодан и смело зашагала к подъезду.

Денису было неспокойно. Неясное чувство тревоги жгло где-то под ложечкой, заставляло замирать сердце, а потом пускать его в бешеный аритмичный галоп. Он вышел из машины. Подошел к подъезду, заглянул в черный квадратный провал. «Словно кто-то специально лампочки вывернул». Прислушался. Тишина. Снова вернулся к автомобилю, вцепился в руль побелевшими от напряжения пальцами. «Что за дурацкая истерика? В первый раз, что ли?». Чего он так разволновался? Нежели потому, что эта вздорная девчонка так дорога ему? Девчонка, которая смотрит на него, как на пустое место. Нет – хуже. Она презирает его. А за что? Может быть, видит в нем то, что сам он, Денис, увидеть не способен. «А жаль. Такая красивая девочка. Но насильно мил не будешь».

Кирдяшкин вздохнул, выпустил руль, откинулся в кресле. И вдруг услышал чей-то отдаленный вопль.

«Вроде Светка кричала? Или показалось?».

Нет, не показалось. Из подъезда пулей вылетела Дергачева, растрепанная, без медицинского ящика. За ней бежали трое парней.

Бежали неуклюже. Видно пьяные или обдолбанные наркотой.

Светка подскочила к машине. Сначала хотела прыгнуть к Денису, но передумала, открыла дверь салона, юркнула внутрь и заперлась.

Денис вытащил из наплечной кабуры травматический Макаров. Мгновение раздумывал, потом решительно выщелкнул магазин. Нет, стрелять он не будет. Достаточно попугать. Ему почему-то вспомнился недавний случай, когда охранника, убившего напавшего на него хулигана, обвинили в превышении допустимой самообороны и посадили.

Он тут же пожалел о том, что сделал, едва увидел перекошенные лица парней. Крошечные точечки зрачков – наркоманы.

Один из нападавших рванул дверцу салона:

– Вылезай, сука! Вылезай, падла!

Другой бандит сунулся в кабину, но увидев нацеленный на него ствол, замер. На сером лице появилась ухмылка:

– Ты че, шеф, в натуре? Стрелять что ли собрался?

– Отойти от машины! – Скомандовал Денис. – Первому, кто дернется, прострелю башку!

– Не гони пургу, командир! Мы бабу по-хорошему попросили – отдай стекло и иди с миром!

– Пошли вон! – возвысил голос Денис. – Буду стрелять! – Он слышал, как Светка истерично вопит в мобильник: «Быстрее! Нападение на бригаду «скорой». Адрес…».

Третий наркоман ткнул в водителя пальцем:

– Глянь, Серый, у него обойма в руке! Пушка не заряжена!

– Точно! Ах ты бл…!

Бандит вцепился в комбинезон Дениса и рывком потянул на себя.

Падая, Кирдяшкин врезал стволом пистолета по черным пенькам зубов. Бандит взвыл, зажимая пятерней окровавленный рот, а Денис выскочил из автомобиля и набросился на остальных. Ударил одного ногой в живот, но сам пропустил удар в челюсть. В голове зашумело. Словно в замедленной киносъемке увидел летящую в лицо ногу, обутую в солдатский берц. Неуклюже отклонился. Чуть опоздал. Из разорванного уха потекла кровь. Ударил рукояткой пистолета наотмашь. Попал. Похоже сломал нос подонку.

Потом он плохо помнил. Бил сам и били его. Лицо заливала кровь. Он наносил беспорядочные удары, а потом левый бок обожгла острая, как иголка боль. Затуманенным взором увидел узкое лезвие ножа. Из последних сил нанес финальный в этой драке апперкот и упал.

Денис лежал на холодном, пахнущем сыростью асфальте и медленно погружался в тягучую обволакивающую тьму.

Он не видел режущих глаза фар полицейского автомобиля, не чувствовал, как его тормошит выскочившая из "Газели" Светка, не слышал её крика: «Дени! Что с тобой, Дени?!». Он плыл по черному густому океану, а где-то впереди мерцала одинокая звезда. Манящая и притягательная, как символ всех его мечтаний и грез.

Он очнулся на больничной койке. Над головой капельница, а рядом на табуретке Светка. Она держит его кисть в своих ладошках и плачет.

Денис разлепил пересохшие губы:

– Света. Зачем ты здесь?

– Прости меня, Дени. Прости, если можешь…

– За что?

– Я дура! Боже! Какая я дура!

– Почему?

– Потому что вела себя, как последняя дрянь.

В палату вошла медсестра:

– Девушка, вы должны уйти. Больному нужен покой.

– Да-да. – Заторопилась Дергачева, – Дени, дорогой, я приду завтра!

У самой двери Светка остановилась, обернулась и тихо прошептала:

– Я хочу, чтобы ты знал, Дени – я люблю тебя!

Денис прикрыл глаза. Улыбнулся. Никогда в жизни ему не было так хорошо и спокойно.

© Copyright: Григорий Родственников