Восставшие из ада, или почему не стоит глубоко вскапывать огород

Павел, молодой мужчина лет тридцати, потягиваясь и жмурясь от весеннего солнца, вышел на крыльцо деревенского дома в 300 километрах от его родного города и закурил первую за сегодня сигарету. Его мать, владелица довольно большого участка и старого, но ещё крепкого дома, построенного её дедом ещё до революции, уже вовсю копалась на огороде, высеивая всякие укропы и редиски.

С неудовольствием посмотрев на эти «ужимки и прыжки», как он называл садово-огородные работы, он вернулся в дом и через несколько минут вновь вышел, неся в руке большую кружку ароматного кофе.

Вчерашний скандал по поводу очередной поездки в деревню («На дорогу посмотри! У меня подвеска не казённая! И так на работе выламываешься как бобик, так ещё вези тебя 4 часа, больше мне делать нефиг! И затряхнись она насмерть, твоя картошка, я лучше съезжу и куплю!») уже казался не стоящим затраченных на него нервов, тем более, что супруга, почувствовав холодок с одного бока, тоже проснулась и, выйдя во двор, первым делом потянулась за объятиями любимого.

День начинался очень хорошо.

Вслед за ними из дверей практически выпал двоюродный брат Павла – Роман, который был старше на десяток лет и, когда позволяла работа, с большим удовольствием ездил с ними.

– О, Призрак появился! – Съехидничал Павел, напоминая брату о его давнем прозвище. – Исчезнуть на солнышке не боишься?

– Сам дурак! – Не остался в долгу Роман. – Хамьё трамвайное, малолетнее, пороть вас некому, а мне некогда!

Искоса, одним глазом посмотрев наверх и хрипло пробурчав:

– Опять долбаный фонарь включили, фаш-шисты! – Он не торопясь пошел вокруг дома, который вчера красил до позднего вечера, внимательно присматриваясь к ему одному ведомым огрехам.

– Ромусик! – Донёсся до него голос тётки. – Ты покушал?

– Да я не хочу, спасибо!

– А надо! Там, в сенях, каша горячая, кофе пей с сыром и колбасой!

Этот диалог уже давно стал неким ритуалом, после чего Роман, бурча про себя: «Ну не ем я с утра!», всё-таки завтракал и бодрым юношей выскакивал за получением новых вводных.

В этот раз поступило следующее распоряжение: вскопать огород под картошку. Но максимально глубоко, штыка на полтора, а лучше на два, мол, снега было много, и земля за зиму слежалась. Павел, матерно пробурчав что-то вроде: «Что нам, до преисподней докапываться, что ли?», пошёл за лопатами.

Роман же грустно обозревал непочатый край работы (а вы что думали? Это вам не в офисе штаны просиживать).

Спустя три часа и пару полторашек «Лидского» уставшие братья решили передохнуть и заморочиться первой партией шашлыков.

Вскоре над участком поплыл дымок от наколотых ольховых полешек, в запах которого вплеталась тонкая нотка от вишнёвых веточек (да, хозяйка времени не теряла, успев обрезать сухие ветки деревьев).

Павел, позвав супругу, предложил ей насаживать мясо на шампуры, а сам, закурив, откинулся на спинку старого стула:

– Эх, блин. Копаем, как проклятые, дотемна бы управиться.

– Мда-а-а… – Протянул Роман, мельком глянув на часы, на которых было почти два. – Про трактор за пузырь спрашивать, наверное, глупо.

Отдохнув, ребята вновь взялись за шанцевый инструмент. День потихоньку катился к вечеру, а вскопано было только пол-огорода.

В очередной раз решив передохнуть, братья синхронно опёрлись на черенки лопат. Внезапно инструменты провалились в землю почти до половины, и раздался звук бьющегося стекла.

– Оп-паньки! – Отступив на пару шагов, в один голос произнесли два трактора марок Р-1975 и П-1985 мощностью в одну человеческую силу каждый. – Это ещё что за хрень?

Из-под земли, вдоль черенков лопат начали вытягиваться чёрные тени…

Уставшие землекопы с нарастающим интересом следили за странными и удивительными событиями, сценой для которых стал участок, знакомый до последней травинки. Полупрозрачных теней, сливавшихся в набиравшие цвет фигуры, становилась всё больше, некоторые из них улетали в сторону озера, откуда уже начали доноситься первые, пока ещё робкие бабьи вскрики.

Парочка подземных пришельцев уселась на ветки яблонь; их очертания потихоньку начали приобретать вид классических чертей: шерсть, копыта и прочие атрибуты. Один из них расположился так, что катившееся к горизонту солнце придало ему совершенно сюрреалистичный вид: чёрт с пылающим нимбом, расположенным точно между рогов.

Одна из сгустившихся теней, подлетев к братьям, завопила:

– Вы чё творите, поджарка будущая, смазка для сковородок? Нафуя нам крышу пробили, мичурины недоделанные??

Роман, глядя, на весь этот перфоманс, отрешённо произнес в пространство:

– Во, бля... Иероним Босх. Прямое включение. Пора, в натуре, с энергетиками завязывать.

Павел же, невозмутимо отхлебнув пива, опасно-мягко поинтересовался у наглого представителя Нижнего мира:

– И чо? Вас сюда звали, под нашим огородом пастись, урюки рогатые? Чемодан-вокзал-преисподняя!

Наехавший на парней пришелец слегка опешил от спокойного тона и невольно снизил уровень агрессии:

– А чего это вы нас не боитесь, а?

Павел пожал плечами:

– А что вас бояться? Я и не таких видел, когда помоложе был. Так что за предъява-то? – И вновь отпил из бутылки.

Пятачок незваного гостя дёрнулся, принюхиваясь:

– Это чего такое у тебя?

Роман, демонстративно-недоумевающе округлил глаза и, отобрав у брата и опустошив полторашку, в которой оставалось несколько глотков, с иронией в голосе ответил:

– Ну ты и тундра подземная вековая, нехоженая! Это ж пи-и-и-и-и-во!

В этот момент над их головами в направлении бани пролетел самый маленький чертёнок, верещащий что-то непереводимое.

– Черти низко летают, жди дождя… – Меланхолично пробормотал старший из мужчин.

Всё объяснилось спустя несколько секунд: Люба, благоверная Павла, увидев от двери дома классическую диспозицию разборок и, держа в руке очередную бутылку с пивом для ребят (не подумайте, что они алкоголики, просто день был жаркий, а колодец в этот день кто-то замутил), рванула что было сил, чтобы в меру сил поучаствовать в ней. Кто же мог предполагать, что мелкий и не очень умный (а самое главное – весьма лёгкий) бесёнок бросится ей наперерез, но не учтёт законы физики и разницу в габаритах?

Павел едва успел перехватить любимую, уже намеревавшуюся метнуть бутылку в того, кто посмел наехать на её мужчину, и вопящую:

– Мочи козлов!!!!!!!!!!!

Незваный гость, окончательно принявший вид чёрта, испуганно покосился на женщину, обещающую «оторвать хвост», «побрить налысо» и «настрогать на хамон», отмер, сглотнул всухую и медленно выдохнул:

– Мне, конечно, рассказывали, что здесь люди на всю голову ёб… Неадекватные, но…

Павел же, успокоив жену, открыл бутылку и пробурчал, протягивая её оппоненту:

– Не мы такие, жизнь такая. На, попробуй. А то так и помрёшь саксаулом деревянным, влаги животворящей не глотнувшим!

Чёрт, осторожно утвердив бутылку в копытах и приблизив пятачок к горлышку, глубоко вдохнул:

– Запах-то какой… – И сделав первый, самый вкусный глоток, закатил глазки: – М-м-м! Божественно!!! – Но, увидев три абсолютно ошарашенных взгляда, поправился: – Я хотел сказать: чертовски вкусно!

В общем, вместо банальной драки «стенка на стенку» намечалось вдумчивое толковище. Потусторонщик пронзительно свистнул, созывая коллег, слегка недовольных тем, что их отвлекли от развлечения: пугать деревенских бабок.

– Мелкого-то выдерните, злыдни! – Благодушно посоветовал Роман. – А то Гагарин ваш так и останется рогами в стенке. А оно нам надо?

Спустя изрядное время вся пятёрка нечистых (один из которых, всхлипывая, баюкал удлинившийся и изрядно облысевший хвост, за который его пытались вытащить коллеги) стояла рядом с тремя людьми, спокойно попивающими пенный напиток.

– А поделиться пивом можете? А то у нас этА… Такого и нету. А оно такое вкусное… – Потупившись и ковыряя копытом траву, поинтересовался тот, с которым завязалась беседа.

– Ну-у-у-у… – Протянул Павел, искоса наблюдая за реакцией. – Есть контр-предложение: вы вскапываете остаток огорода и… В общем, не обижу. Обещаю!

– И крышу свою сами отремонтируете! – Добавила Люба, решившая ковать железо, пока горячо, и окончательно запрессовать чертей, самый младший из которых и без того поглядывал на неё со смесью страха и уважения, непроизвольно потирая пострадавшую часть тела.

Черти, собравшись в кучку, стали шушукаться. Совещание длилось недолго: раздав пару плюх, «пахан», как определили его парни, повернулся к ним:

– Мы согласны.

Братья обменялись взглядами и кивнули:

– Принято. Каждому – по полторашке, если огород будет вскопан через 2 часа. Время пошло!

Взметнувшиеся из-под копыт комки земли полетели в лица людей. Пятеро чертей начали драку за две лопаты, по-прежнему торчащие из земли.

– Смир-рно!!! – Рык Романа, пожалуй, был слышен в соседней деревне.

Черти застыли в неестественных позах. И лишь самый маленький чертёнок, отчаянно покраснев, попытался закрыть копытцами расплывающееся спереди пятно.

– Кто тут у вас главный ваще? – Холодно поинтересовался Роман.

Из апокалиптичной скульптурной группы выступил самый кривоногий представитель преисподней.

– Как зовут?

– Лю.

– Китаец что ли? – Хихикнула из-за спины мужа Люба.

– Почему китаец? Абориген я! Тысячу лет тут…

– Так. – Голосом Романа можно было царапать алмазы. – С твоей родословной, начиная с бабушки, мы позже разберёмся. А сейчас – на одного линейного дистанции, первый прямо, остальные напра-во! Шагом марш!

Павел же, ответив на поцелуй супруги, шепнувшей ему на ухо: «Заяц, ты такой храбрый, люблю тебя!», с интересом покосился на марширующих чертей и отправился за дополнительной порцией лопат.

– Мальчишки, а баню-то топить? – Донёсся от калитки голос хозяйки, ходившей к соседке и не видевшей начала «представления». – Ой, а кто это у вас тут? Допились пива своего, да??

– Это свои. – Обернулся на голос Роман. – За долю малую сговорились поработать. – И, повернувшись в сторону свеженанятых работников и подпустив немецкого акцента, продолжил: – Песплатный труд польза Родина! Кто пудет работать карашо, тот кушать белий булька и спать с тольстой фройляйн. Кто пудет работать плёхо, тот получать тонкой шелезной профолочкой по спине. Как это насыфается по-русски? А! Лом!

------

Посадив супругу за руль своей «Сузуки», Павел, высунувшись в пассажирское окно, прокричал:

– Мам, как поленья прогорят, положи вторые шашлыки на мангал и посматривай за ними, хорошо? А мы до Заручья и обратно, работягам-то нашим надо будет заплатить!

Обычно говорливая, Люба почти всю дорогу туда и обратно молчала, переваривая в голове первую встречу с чуждой формой жизни и даже не реагируя на подначки мужа. И только лишь когда Павел, показав ей кивком головы припарковаться у старой автобусной остановки в паре сотен метров от поворота к деревне, она своим звонким голосом произнесла фразу генерала Михалыча из старого фильма:

– Что это было?

Разумеется, взрослые мужики не смогли сдержаться и не поехидничать над молодой девчонкой:

– Дьяволус вульгарис. Пять штук. Не пей вина, Гертруда!

Однако, увидев обиженно надутые губы, решили не доводить дело до скандала:

– Ну черти и черти, что с них взять. Надо подумать, что с ними делать после того, как они дело закончат.

Дождавшись, пока молодёжь докурит, Роман предложил:

– Павлуха, пошли по лесу пошаримся, можжевеловых веничков нарежем. Иголочки мя-я-я-якенькие, самый цимес! К тому же есть у меня одна мыслишка, как этих понавылезавших от дома отвадить…

-------

Хозяйка, сидящая под яблоней рядом с мангалом в чёрной плащ-палатке с надвинутым капюшоном и одной рукой придерживавшая косу-литовку (ну не косить ведь под усиливающимся дождём!), а другой – крутящая шампуры с подрумянивающимся мясом, с умилением наблюдала за тем, как запыхавшиеся мокрые черти, бросающие на неё опасливые взгляды, докапывают последние кубометры огорода.

– Смотри и учись, как люди работают! – С укоризной сказала она сыну, вылезающему из машины и вытаскивающему из багажника два пятилитровых бочонка. Романа же почти не было видно из-за охапки колючих веток.

– Больно надо! – Фыркнул тот в ответ. – В край этих и найму в следующий раз, вон как пашут! – И сделал несколько больших глотков из покрытой капельками бутылки тёмного «Лидского».

Черти заворожёнными взглядами смотрели на ходящий вверх-вниз кадык Павла, и когда он оторвался от горлышка, непроизвольно сглотнули. Тот, ехидно покачав бочонками, показал взглядом на невскопанные остатки огорода.

Через несколько минут, наполненных пыхтением чертей и мельканием лопат, работа была закончена и чертовский бригадир, сияя, доложил:

– Начальник, принимай работу!

Павел, демонстративно-недовольно кривя губы, прошёлся по краю огорода мимо шеренги потусторонщиков, сделавших лопатами «на караул», но, обернувшись, поставил-таки пиво и несколько пластиковых стаканчиков на землю:

– Налетай, заработали!

-------

За ужином Павел рассказал матери о том, что произошло в огороде и, дождавшись окончания причитаний, в двух словах изложил схему экзорцизма, разработанную во время прогулки по лесу. Выйдя во двор, он увидел слегка захмелевших чертей, живописно развалившихся под кустом облепихи.

– Народ! – Позвал их мужчина. – Есть предложение. В связи с тем, что вы сегодня ударно поработали, предлагаю вам сходить с нами в баню. Только уговор: полное подчинение банным правилам, как бы тяжело ни было!

Черти согласно закивали, а самый маленький, подёргав Павла за штанину, заискивающим голосом произнёс:

– Дядь Паш, а ещё пива нальёте? Очень уж оно у вас вкусное!

Тот кивнул:

– Налью. Покамест по участку можете погулять. Но через полчаса чтоб стояли у дверей бани. Опоздавшим не будет ни глоточка!

Баня началась как обычно: мужчины, оставшись в трусах, а Люба – в купальнике, смело шагнули в парилку. Черти же, сбившись в кучку, подталкивали друг друга, не решаясь пойти в неизведанное. Лишь командный голос Павла:

– А ну, не студим баню, бегом сюда! – Заставил их, приседая, и хватаясь за волосатые уши, присоединиться к людям, уже восседающим на полках. Кое-как все разместились и пустили первый пот.

Посидев минут пять и в душе посмеиваясь над уже закатывающими глаза чертями, ребята предложили чуток отдохнуть и глотнуть пивка.

Мгновение спустя они оказались в парилке одни: черти пулями повыскакивали из бани и начали жадно хватать ртами прохладный вечерний ветерок, а несчастный самый младший чертёнок, запутавшись в собственном хвосте, протаранил бестолковкой очередную стену и теперь, глупо хихикая, сидел на пороге и, судя по жестам, пытался поймать кружащиеся вокруг его головы звёздочки.

-------

Во время очередного захода в парилку Люба, невинным голосом заявив:

– Милый, что-то холодновато становится. Поддай, что ли, парку, попарим молодые косточки! – Якобы случайно отошла к самой двери.

Павел, загнав чертей на верхние полки и до краёв долив пивом ковшик с горячей водой, открыл заслонку и, показав брату глазами на пол, швырнул поддачу в раскалённое нутро каменки, после чего рухнул рядом с Романом.

Тонкий свинячий визг поплыл над деревней, на минуту оглушив парней.

– Что, неужели так жарко? – Глухо донеслось сквозь пар до ушей обитателей Нижнего мира. И братья, схватив в каждую руку по можжевеловому венику, принялись охаживать чертей, не жалея сил и вдыхая аромат ржаного хлеба, доносившийся из каменки.

Через минуту дробный топот заставил ненадолго прервать «экзекуцию»: самый маленький чертёнок, не выдержав, ссыпался с полков и на четырёх костях ринулся в дверь с такой скоростью, что Павел успел крикнуть только одно слово: «Встречай!». Люба, хихикавшая в предбаннике после удавшейся провокации, задорно сверкнув глазами, встретила его ушатом ледяной воды, после чего он был вновь утащен за копыта в белый обжигающий туман.

Прошло какое-то время…

Спокойно сидящие в предбаннике люди, не торопясь отхлёбывающие холодное пиво, с иронией и ехидством смотрели на мокрые чёрные тряпочки, с трудом переползающие порог парилки.

Лю слабым голосом, и почему-то перейдя на английский, прошелестел:

– Where I am? What is it?

Роман хмыкнул и вполголоса произнеся: – Ах, ты ж, контра засланная, проколовшаяся… – Ответил: – Are you here. This is a real Russian sauna. – И добавил на немецком, выделив голосом одно слово: – Jetzt weißt du im Leben FAST alles!

По просьбе Любы («Мальчики, ну мы ж не звери!») разложив практически не подающие признаков жизни тушки чертей на траве, парни переглянулись и повторили заход в парную.

-------

Пытка баней длилась пятый час…

Люба, «сломавшись» на третьем, обняла супруга, шепнув ему на ухо: «До утра не сидите!» и, помахав на прощанье потусторонщикам, уже смотрела сны. Вдребезги пьяные черти, давным-давно забывшие о том, что вообще-то они пришли на разборки из-за сломанной крыши кингисеппского филиала преисподней, дружно сидели в предбаннике и, давясь от смеха, слушали братьев, которые травили байки из своей богатой на события жизни. К концу подходила пятая пятилитровка, а время близилось к трём ночи…

Всё когда-нибудь заканчивается. Закончилось и пиво, а баня начала остывать.

Братья, умиротворённые, распаренные и слегка поддатые, стояли на обочине и смотрели вслед удаляющимся по строгим синусоидам чертям, сквозь шерсть которых даже в сумерках белой ночи были заметны мелкие красные пятнышки от колючих веников.

– Главное теперь, чтобы никто из запоздавших по грунтовке не ехал. А то прямой маршрут ведь для бедняги будет: ночь, улица, кювет, психушка. – Задумчиво произнёс Роман.

Лю, обернувшись и с трудом сфокусировав разъезжающиеся глаза, просипел:

– Т-ты зах’ди, если что! – И мелкой трусцой, мотыляясь от обочины к обочине, поскакал догонять ушедших товарищей, лирично и даже в какой-то мере нежно выводящих: «Эй, ямщик, поворачивай к чёрту!»

– Вот и славно, свои пацаны везде пригодятся! – Пихнув брата локтём, расхохотался Роман. После чего жители Среднего мира, выкурив по сигарете, побрели отдыхать.

На следующее утро все проснулись от невыносимой серной вони, исходившей от записки, лежавшей на столе. На ней корявым почерком было написано всего несколько слов: «Ну вы и живодёры! Похмелиться-то нечем!!! Ну вас нафиг, чтобы мы ещё раз к вам сунулись…» И подпись: «Люцифер»*.

* Разумеется, автор в курсе, что Люцифером зовут не рядового чёрта, а падшего ангела, отождествляемого с властителем ада, но это же сказка!

© Phantom of St.-Petersburg